Страница 34 из 66
— Арик много чего мне причинил. Но он так же и помогал мне. В пещере Жреца я чуть не съела... человечину. Уже поднесла к губам. Тогда я была бы обречена, как и его последователи с пеленой на глазах, которые до смерти будут охотиться за мной. Арик изо всех сил отвлекал Гатри, пока на него не подействовал яд. И ещё он спас меня от Огена и не дал мне утонуть.
— Если бы не этот ублюдок, ничего этого с тобой вообще бы не произошло. Он должен умереть. От моей руки.
— Ты меня не слышишь! Каждый раз, когда ты говоришь о его убийстве, на самом деле это звучит как «мне лучше знать».
— Когда мы снова будем вместе, ты поймешь.
— Ты так уверен, что мы будем вместе?
Его лицо приняло решительное выражение.
— Конечно! Я же говорил, что вместе мы преодолеем всё, и до сих пор так считаю.
— Мне казалось, так было раньше.
— Раньше? Да я единственный здесь постоянный человек. Я! Я не изменил тебе, не связался с другой, даже когда представилась такая возможность.
— С Селеной?
Неужели всё так и было? Или Джек заговорил об этом из сожаления, что не воспользовался возможностью?
— Какая разница с кем? Смерть может сколько угодно бросаться намеками, только между нами ничего не было.
Мне хотелось верить каждому его слову, хотелось, чтобы сомнения развеялись. Но я не могла.
— Я всё равно считаю, что нельзя тебе ввязываться в игры Арканов.
— Дело уже не только в тебе и остальных картах. Любовники управляют самым большим воинским формированием на юге. А возможно и во всём мире.
Вспышка сама по себе может и была данью карте Солнце, но выгоду из нее извлекли другие.
— На кону стоит намного больше, чем просто исход игры, — он подошел ко мне, — ставки выше, чем когда-либо. Мы все под угрозой, — наши взгляды встретились, — bébé, ты можешь отвергнуть меня по другой причине, но только не потому, что ты Аркан.
— Например, потому, что не могу тебе доверять?
Он присел на колени и прижался лбом к моему лбу, опустив на плечи тёплые ладони.
— Я заслужу твое доверие. Просто дай мне время. Эванджелин, то, что между нами было, — его глаза стали насыщенно серыми, — ça vaut la peine, — за это стоит побороться.
Джек не обладал изысканными манерами, местами был грубоват. Полон ярых порывов и стремлений, перекликающихся с моими собственными. Мой измученный жизнью кайджан. Он принялся поглаживать мне плечи, руки.
Он уже готов был меня поцеловать. И хотя я тоже этого хотела, но отстранилась.
— Это не самая удачная мысль.
Джек заглянул мне в глаза:
— Боишься, что Смерть вернется и набросится на меня?
Да!
— Мы могли бы просто поговорить, или я иду спать. Выбирай сам.
С явной неохотой он меня отпустил:
— Поговорить о чём?
— Эмм, что ещё произошло в твоей жизни?
Очень оригинально.
— Кое-что важное, — он присел рядом со мной у камина, — Coo-yôn дал понять, что я должен отправиться домой, что там я сделаю что-то хорошее. Как только мы вернем Селену и убьём Любовников, то вместе уедем в Луизиану.
— Луизиана, — это слово всколыхнуло во мне бурю эмоций.
— Если военные захотят, чтобы я их возглавил, то при первой же возможности, им придётся отправиться на юг. Я, как и обещал, отстрою для тебя Хэйвен. Почему бы не заселить территорию вокруг фермы и не создать новую Акадиану? Это место могло бы стать убежищем для выживших.
Как же я хотела домой!
— Ты правда думаешь, что это возможно?
Во мне горела потребность вернуться.
— Mais да, мы сделаем это. Неужели ты до сих пор не поняла? Вместе мы сможем всё.
— Даже закончить игру? — мое оживление сошло на нет, — Джек, я должна найти бабушку.
Хотя я сомневалась, что бабушка поддержит мои стремления (скорее, напротив будет подталкивать меня играть), она была моей последней живой родственницей.
— Ты должна понимать, что она могла умереть.
— Я в это не верю, — я чувствовала, что она жива... несмотря ни на что, — и я пообещала маме, что найду её.
— Тогда давай договоримся. Когда всё это закончится, если ты решишь, что мы вытерпим несколько месяцев без укрытия, я отправлюсь с тобой. Мы даже возьмем с собой отряд военных.
В какой-то мере, согласившись на это, я словно давала обещание. Я снова посмотрела на дверь. Арик был снаружи один. Я вдруг вспомнила, как однажды, вглядываясь во тьму, он пробормотал: «Меня нарекли Ариком, что значит правитель, вечно одинокий.»
— Давай поговорим об этом позже, — попросила я.
Поколебавшись, он сказал:
— С этим мы ещё разберемся, peekôn. А сейчас у меня для тебя кое-что есть, — он вытащил из рюкзака апельсин, оставшийся от моего последнего урожая, — Тэсс дала мне его на удачу. Я хочу, чтобы мы разделили его.
— Как Спрайт, который однажды ты дал мне.
Он улыбнулся так умопомрачительно, так сексуально, даже несмотря на синяки на лице.
— Ouais. Уже и не помню, когда в последний раз ел свежие фрукты.
Он начал очищать его от кожуры.
— Тогда возьми себе весь.
— Нет, merci. Я пропустил твой день рождения. Считай это запоздалой вечеринкой.
Он протянул мне половинку сочного фрукта.
Его беззаботность волшебным образом меня успокаивала.
— Твой я тоже пропустила?
Я подозревала, что да.
Он пожал плечами, надкусывая фрукт.
— Господь всемогущий, женщина, да ты великий повар. На пустом месте состряпать такой апельсин.
Я только бровью повела.
— Это ты еще не пробовал мой ананас.
Мы сидели у огня друг напротив друга и ели апельсин, как будто и не разлучались, словно никогда друг в друге не сомневались.
— Расскажи, о чём ты думаешь? — он выбросил кожуру и вытер руки о джинсы, — поговори со мной.
— Почему ты никогда не показывал мне фотографии в сумке?
— Ты рылась в моём рюкзаке? Думаю, я это заслужил? — после утвердительного кивка, он продолжил. — А ты видела там книгу, которую мне подарила? А телефон с твоими фотографиями? Я его взглядом чуть до дыр не затёр, всё не мог на тебя насмотреться.
— Ответь на вопрос.
— Я и сам хочу посмотреть эти фотографии, но не могу, — он отвёл взгляд, — боюсь, что не справлюсь с эмоциями.
— Моя мама однажды сказала, что иногда просто необходимо позлиться или погрустить. Иногда просто необходимо себе это позволить.
Поднялся ветер, по окнам забарабанил дождь. Куда подевался Арик? Последние три месяца во время штормов, мы с ним сидели у огня и вместе читали.
— Значит, давай их посмотрим, — сказал Джек, вероятно, чтобы отвлечь меня от мыслей о Смерти. Он повернулся спиной к очагу.
Напомнив себе, что Арик мог за себя постоять, я подсела к Джеку.
Он протянул мне флягу.
— Эх, к чёрту всё. Может завтра я вообще умру. Я и так была в полном замешательстве и решила, что хуже все равно не будет. Я взяла из его рук виски и сделала глоток. Огонь. Дыхание перехватило.
Он вытащил из рюкзака конверт и развернул его. На первой фотографии его мать сидела в компании других женщин за карточным столом.
— Ma mère, Hélène. В зале для игры в бурэ, — азартную карточную игру, популярную среди кайджанов, — за несколько лет до того, как все изменилось в худшую сторону.
— Она была очень красивой, Джек, — с такими скулами и серыми глазами цвета штормового неба она запросто могла бы стать моделью.
— Ouais. Pauvre défunte Maman. — Это означало бедная покойная мама, но кайджаны использовали эту фразу также в отношении дорогих людей, или святых.
— Она пережила Вспышку? Ты никогда не рассказывал мне.
Я почувствовала, как он возле меня напрягся.
— Это одна из тех тайн, которые уйдут со мной в могилу.
Я хотела было надавить на него, но сдержалась. Сегодня он признался, что был на волоске. А потом после многочасовой тряски в седле и перепалки со Смертью, вынужден был спасать меня от Бэгменов. Я буду терпеливой.
На следующей фотографии он был запечатлён вместе с Клотиль, лучшим другом Лайонелом, и ещё двумя ребятами из Бейсена, с которыми ходил в нашу школу. Они были на каком-то концерте, на лицах – улыбки, в глазах – радостное возбуждение.