Боевой гимн

«Один выстрел — и с нами покончено», — пронеслось у него в мозгу. До ворот оставалось уже меньше ста ярдов.

— Сбавь ход, — одними губами приказал Ганс Алексею. — И продолжай звонить в колокол.

Катившийся уже со скоростью пешехода поезд вполз на деревянный подъемный мост, переброшенный через сухой ров. Ганс мысленно одобрил строителя этих укреплений: на подходах ко рву атакующих ждали ряды острых кольев, глубина рва составляла не меньше десяти футов, а стенка, примыкавшая к земляному валу, была почти отвесной.

Один из бантагов, находившихся на бастионе, проллаял им сверху какой-то вопрос.

Ганс показал на мертвого воина, сидевшего в кабине, и сделал характерный жест рукой, показывая, что подносит ко рту стакан. Бантаг отлично понял мимику Ганса и расхохотался.

Вдруг, к полнейшему изумлению Шудера, ворота в форт распахнулись.

— Потихонечку-полегонечку, — прошептал Ганс Алексею.

Оказавшись внутри укрепления, Ганс моментально провел беглую рекогносцировку. На открытом пространстве между земляным валом и внутренней кирпичной стеной по обе стороны от железной дороги высилось несколько десятков юрт. Бантаги бесцельно бродили по двору крепости. Воины орды, запертые в ограниченном пространстве небольшого форта, производили странное впечатление. Как всадники они представляли собой грозную силу, но Гансу хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, насколько их тяготит скучная гарнизонная служба

Поезд прогрохотал по центру учебного плаца, а затем железная дорога сделала крутой поворот, и они поехали вдоль кирпичной стены, окружавшей квартал, в котором, судя по всему, селились чины, жившие здесь еще до того, как бантаги надолго пришли в эти места. Внизу находилась грузовая пристань, от железнодорожных путей к ней вели рампы. Рабы-чины вовсю трудились над прокладкой боковой ветки. Если бы они остановили поезд у пристани, среди рабочих сразу же началась бы паника, и люди Ганса оказались бы в гуще беснующейся толпы. — Тормози!

Алексей кивнул и потянул за рычаг тормоза.

— Давай!

Алексей дернул за веревку, и из трубы паровоза вырвался пронзительный свист. Схватив свою винтовку, Ганс выскочил из кабины. Двери четырех закрытых вагонов распахнулись настежь. Издавая воинственный клич, беглецы один за другим выпрыгивали наружу. К удивлению Ганса, им удалось сохранить некоторый порядок, и, подчиняясь зычным командам Григория, рабочие выстроились в неровную шеренгу. Бантаги потрясенно наблюдали за этой картиной, очевидно не веря собственным глазам. Наконец некоторые из них смекнули, что к чему, и бросились бежать обратно к бастионам, в то время как другие, напротив, с криками устремились на людей Ганса, явно до сих пор не понимая, что же все-таки происходит.

Люди вскинули на плечи винтовки, нацеленные на врагов.

— Огонь!

Цепь рабочих ответила нестройным залпом, и пять-шесть бантагов упали на землю. Ничтожный результат, если учесть, что расстояние между людьми и воинами орды было всего ничего, но Ганс, тем не менее, поразился тому, как многого удалось добиться Григорию за такое короткое время. Беглецы перешли на одиночную стрельбу. Бантаги беспорядочно носились по всему плацу. Оглянувшись на пристань, Ганс увидел, что чины начали в страхе разбегаться кто куда, многие из них устремились к воротам в их городок. Он кинулся им наперерез.

— Мы убиваем бантагов, — закричал Ганс. — Помогите нам, и вы станете свободными! Мы из Республики!

Большинство чинов продолжили бежать прочь, но некоторые остановились и вопросительно посмотрели на Шудера.

— Расскажите об этом своим друзьям. Мы из Республики. Убивайте бантагов, и мы поможем вам обрести свободу.

Просвистевшая мимо него пуля свалила какого-то чина у самых ворот в город. Ганс крутанулся на месте, вскинул винтовку и тщательно прицелился в бантага, стоявшего на бастионе слева от него. Выстрел — и воин орды обмяк и мешком свалился вниз со стены. Передернув затвор и выбросив гильзу, Ганс заметил, что люди, к которым он обращался, смотрят на него разинув рты. Увидев, что он вновь поворачивается к ним, чины опрометью метнулись в свой квартал.

Последние беглецы наконец выбрались из вагонов и присоединились к своим товарищам, сражающимся с бантагами. Ганс прислонился к теплому боку паровоза и приступил к делу, тремя пулями уложив троих врагов. Бантаги начали отвечать им беспорядочными выстрелами, которые, тем не менее, имели немалый эффект, потому что для воинов орды, гораздо более искушенных в стрельбе, чем люди, не составляло большого труда поразить со ста ярдов стоявшего на открытом месте человека

— Григорий! Кетсвана! — окликнул друзей Ганс. На одном из бастионов ухнула пушка, и заряд картечи скосил больше десятка человек слева от Ганса и изрешетил стенку вагона у него за спиной.

— Кетсвана, атакуй бастион слева от ворот. Григорий, ты направо!

Его помощники козырнули и бросились выполнять приказ.

— Прекратить огонь! — рявкнул Ганс. Раздался еще один выстрел картечью, но на этот раз стреляли с фланга, и смертоносные осколки в основном вонзились в землю перед шеренгой рабочих.

— Вперед! — скомандовал Ганс, и, размахивая винтовкой, помчался к левому бастиону. Беглецы отозвались нестройными криками и последовали за ним. Бантаги, все еще остававшиеся на плацу и около юрт, попятились к стене форта, некоторые из них повернулись и бросились бежать. Когда рабочие увидели, как их ненавистные мучители улепетывают от них со всех ног, их силы словно удесятерились. Ганс добежал до насыпи, поднимающейся к бастиону, и припал к земле. Секунду спустя выстрелило левое полевое орудие, установленное на площадке бастиона, и первую волну атакующих накрыло зарядом картечи. Вскочив на ноги, Ганс стал карабкаться вверх по склону, не тратя времени на то, чтобы проверить, не отстали ли от него его люди. Орудийный расчет возился с пушкой, стараясь как можно быстрее открыть казенник. Вскинув ружье, Ганс уложил бантага, бегущего к пушке с новым снарядом. Четыре канонира, стоявшие позади орудия, только сейчас его заметили. Один из них направил на Ганса револьвер, но тут рабочие наконец достигли площадки и открыли стрельбу. В считанные секунды с врагами было покончено. Бросив взгляд за стену форта, Ганс убедился, что снаружи никто пока не обратил внимания на доносящийся из крепости шум, кроме нескольких всадников-бантагов, которые занимались джигитовкой в нескольких сотнях ярдов от них и теперь с любопытством повернули головы в направлении форта. К северной части крепости от бастиона вела деревянная галерея, построенная вдоль стены, и Ганс увидел бегущих по ней шестерых воинов орды, вооруженных винтовками. Один из бантагов остановился и выстрелил в группу рабочих на орудийной площадке.

— Продолжай атаку, Григорий! — крикнул Ганс.

Издав боевой клич, суздалец во главе своих людей устремился в погоню за врагами. Сам же Шудер вместе с несколькими рабочими остался рядом с пушкой. Развернув с их помощью орудие, Ганс нацелил его на бастион южной стены, где угнездились полтора десятка бантагов, осыпавших пулями людей Кетсваны, которые бежали мимо них к правому от ворот бастиону.

Вырвав болванку с картечью из рук убитого бантагского заряжающего, Ганс вогнал снаряд в ствол орудия. В зарядном ящике, стоявшем рядом с передком пушки, на деревянных полочках лежали туго набитые порохом шелковые мешочки. Вытащив один из них, сержант запихал его в ствол вслед за снарядом, захлопнул крышку казенника и подкрутил винт вертикальной наводки. Сделав знак своим свежеиспеченным канонирам навести орудие на врагов, Ганс обшарил карманы командира расчета и в кожаном кошеле нашел неиспользованный фрикционный запал. Прикрепив к запалу вытяжной шнур, Ганс вставил его в маленькую дырочку в крышке казенника и склонился над орудием.

Бантагские стрелки заметили наконец новую угрозу и открыли огонь по Шудеру и его помощникам. Один из рабочих пал, сраженный вражеской пулей.

— Поберегись!

Два оставшихся в живых канонира отскочили в сторону, и Ганс дернул за шнур. Пушка подпрыгнула на месте; сквозь клубы дыма Шудер увидел, что его выстрел пришелся точно в цель — бантаги полегли на месте. Люди Кетсваны уже захватили юго-восточный бастион и теперь бежали вдоль стены форта.