Вечный союз

Тамука был ошеломлен этим известием.

— Это надо остановить, — угрюмо произнес Джубади. — Бантаги уже пересекают проливы Внутреннего моря, стремясь преградить нам путь. Пока что они не знают, что у нас есть оружие янки. Узнают, когда придет время. Поэтому мне нужны воины здесь, чтобы прикрыть наши фланги на сорок дней пути к югу и западу.

Так что скажи Хулагару, что два умена будут, но позже, чем мы намечали.

— Хорошо, мой карт.

Они шли по улицам Карфагена в сопровождении воинов Вушка Хуш. Тамука увидел, что судно, на котором он прибыл всего несколько часов назад, уже ждет его. Желудок его сразу запротестовал. По всей вероятности, меркам не было предназначено плавать по водам, и потому Йеша, богиня страдания, набросилась на него, как только они отплыли, и его «пак», хранитель его тела и души, был бессилен защитить его.

— Я хочу показать тебе еще одну вещь, прежде чем ты отправишься в путь. Тугарин Музта говорил мне о ней, а этот скот Кромвель объяснил, как ее изготовить. Но о том, как ее можно использовать, рассказал другой, по имени Хинсен.

Джубади указал на большой сарай с высокой кровлей. Подойдя к боковой стене здания, кар-карт открыл дверь и пригласил Тамуку за собой.

Внутри была темнота, и Тамуке потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к ней.

В полном недоумении он поднял голову, и тут чудище стало медленно шевелиться. Не в силах подавить страх, Тамука отпрыгнул и потянулся за мечом.

— Не делай этого! — остановил его Джубади. — В нем есть какое-то колдовство. Если ты высечешь мечом из него искру, мы все погибнем.

Дрожа, Тамука прошел вперед, под самое брюхо чудовища. С одной стороны к нему был подвешен большой ящик, из которого торчало блестящее металлическое копье с четырьмя распростертыми клинками на конце.

— Не понимаю…- прошептал Тамука и, потрогав клинки, убедился, что они тупые.

— Я тоже, — признался Джубади. — Некоторые части его были найдены в кургане наших предков.

— Ты не побоялся тронуть такое место?

— В одной из наших старинных песен говорится о таких же вещах, какие в этом ящике. У меня есть любимчик, который видел похожую вещь, изготовленную Кромвелем, а янки Хинсен просил отдать ее ему. Но мы вознесли соответствующие молитвы и взяли ее себе.

— Боюсь, как бы это не потревожило покой наших отцов, — сказал Тамука.

— Наши отцы хотят, чтобы мы выжили, — убежденно ответил Джубади. — Расскажи Хулагару о том, что ты видел здесь. Если возникнет необходимость, мы этим воспользуемся.

Тамука кивнул, со страхом глядя на огромного демона.

«Все меняется. Что с нами будет?» — подумал он, двинувшись вслед за кар-картом из сарая.

Проходя мимо копья, он опять коснулся клинков.

Пропеллер медленно провернулся, пока Тамука выходил из ангара.

Глава 11

— Еще одно сообщение из Форт-Линкольна. Калин взглянул на Ганса, устало поднимавшегося по ступеням юго-западного бастиона, выходящего на реку:

— И что сообщают, Ганс?

— Наблюдательный пост докладывает, что большой контингент карфагенской пехоты высаживается на берег в устье Нейпера. «Оганкит» и еще десять броненосцев прошли Форт-Линкольн пятнадцать минут назад.

О’Дональд указал на облако дыма, поднимавшееся над долиной за изгибом реки:

— Вон они.

— Пост сворачивает свою деятельность. Все работавшие там отходят вместе с ополченцами вдоль Мельничьего ручья для обороны шахт.

О’Дональд взглянул на сенаторов, сгрудившихся в дальнем конце бастиона и приостановивших ожесточенный спор, чтобы выслушать сообщение Ганса.

— Неужели ничего нельзя сделать? — умоляющим тоном спросил Борис.

— Самые мощные пушки, какие у нас есть, — двенадцатифунтовки, — ответил артиллерист.

— Это возмутительно! — процедил сенатор Петра. — Почему Эндрю не сделал пушки побольше?

— Потому что они требуют много средств, — медленно проговорил Калин, растолковывавший это уже не в первый раз. — Мы думали, что мерки явятся с луками и копьями, и легкая артиллерия была бы самым лучшим оружием против них.

— Значит, кое-кто самым позорным образом просчитался? — спросил Михаил.

— Все мы просчитались.

— Из-за поворота выходит корабль, — поспешил перевести разговор на другую тему Ганс.

Это было небольшое карфагенское таранное судно. По его бортам ритмично поднимались и опускались весла, юго-западный ветер натягивал треугольный латинский парус, а на мачте развевался белый флаг.

Судно шло быстрым ходом; выкрики гребцов становились все громче, сменив замолкших сенаторов. Приблизившись к земляным укреплениям, опоясывавшим город со всех сторон, судно замедлило свой ход. Капитан подвел судно к берегу, лавируя на мелкой воде; команда быстро спускала парус. Один из карфагенян в пурпурном одеянии вскарабкался на ванты и, обратившись лицом к бастиону, поднес руки рупором ко рту.

— Я парламентер от Карфагена, — крикнул он на русском языке, который был немногим лучше, чем у О’Дональда. — Я должен видеть правителей Республики Русь.

Калин подошел к парапету:

— Я президент республики.

— Мне велено вести с тобой переговоры в присутствии членов сената.

Михаил поспешил выступить вперед, задев плечом О’Дональда. Эти двое настолько ненавидели друг друга, что Михаил даже приостановился было, но затем, криво усмехнувшись, подошел к Калину. Другие сенаторы присоединились к ним.

— Сенат здесь! — крикнул Михаил. Калин холодно взглянул на него.

— Я прибыл с предложением мирного урегулирования конфликта, — объявил парламентер. — Но прежде всего я должен сообщить, что ваша армия хотя и сражалась храбро, однако потерпела поражение возле города Испания и была окружена. Мы напали на них во время ночного марша и наголову разбили. Несколько тысяч человек были взяты в плен и могут быть обменены после достижения соглашения между нами.

— Мне нужны доказательства, — сказал Калин.

— Можешь отправиться за ними в Испанию, — с насмешкой бросил парламентер. — Полковник Кин был похоронен там с честью, как и твой зять. Правда, одно доказательство я могу тебе передать, если ты разрешишь моему человеку высадиться на берег.

Калин кивнул.

Один из карфагенян с длинным пакетом под мышкой подошел к борту судна и прыгнул в воду. Вынырнув на поверхность, он быстро переплыл узкую полосу воды, выбрался на берег, с осторожностью пробрался через лабиринт береговых заграждений, перешел вброд ров и взобрался по склону земляного вала.

О’Дональд подошел к нервно озиравшемуся воину и выхватил пакет у него из рук.

— А теперь убирайся отсюда, грязная свинья, — скомандовал он.

Калин сделал знак артиллеристу, чтобы он вскрыл пакет.

О’Дональд разорвал обертку из промасленной кожи.

— Это сабля. — Он поднес ее к глазам и прочитал вслух надпись, выгравированную на одной из сторон: «Генералу Винсенту Готорну от его друзей из 5-го Суздальского полка. Как он погиб, чтобы сделать людей святыми, гак и мы погибнем, чтобы сделать их свободными».

Глаза его наполнились слезами. — Будь они прокляты! Он был еще совсем мальчишкой!

Ганс подошел к нему и взял саблю.

— Вы, мерзкие ублюдки! — крикнул О’Дональд карфагенянам. — Я выпотрошу вас, как кур!

— Пэт, прекрати, — сказал Калин, подойдя к другу.

— Благодаря этим переговорам мы можем спасти город! — вскричал Михаил. — Уберите отсюда этого пьяного скандалиста! — О’Дональд, пройдись и успокойся, — произнес Ганс тоном, полным сочувствия, но в то же время дававшим понять, что это приказ.

— Слушаюсь, сэр, — бросил О’Дональд и сердито отдал честь. Проходя мимо Михаила, он толкнул его плечом.

— Ну погоди, мы еще встретимся! — прошипел тот.

— Готов в любой момент, — прорычал артиллерист. — С удовольствием выдеру твои драгоценные шарики и заткну их тебе в глотку!

Все, онемев, смотрели на О’Дональда, потрясенные яростью, которую он излучал. Ганс начал была что-то говорить, но замолчал, так как Пэт уже спустился по пандусу в артиллерийский погреб.