Эмиссар Черной Армады

– Звучит убедительно, – хмыкнул я, оглядываясь назад на удаляющийся Олимпик-полис, на громады его построек, куполов. Меня будет тянуть сюда.

– Все мои опасения по вашему поводу оправдываются. Притом опасения самые худшие.

– Я бы на твоём месте, Володя, не спешил с выводами.

– Но они напрашиваются сами собой.

– Может быть, да. А может – нет…

Как всегда, присутствие «транспортёра Динозавров» чувствовалось издалека. Где-то на расстоянии километра возникло ощущение, будто приходится преодолевать какую-то преграду, легко давящую в грудь и отталкивающую назад.

– Вот она – пустошь, – кивнул я.

Шестернев зябко передёрнул плечами, заворожённо глядя в указанном мной направлении. Очертания транспортёра легко угадывались. Ровная поверхность, взрыхлённая, будто искрошенная молотком порода.

– Отсюда можно попасть в любую точку Галактики.

Мгновенно, – сказал я. Шестернев покачал головой.

– Мы выходим. Возвращение в Олимпик-полис, – приказал я компу, предварительно стерев данные о маршруте. Стеклянное плато довольно большое по площади, никто не поймёт, чего же мы здесь искали.

Мы вышли из марсохода. Тот, взметнув песок, приподнялся на полметра над поверхностью и начал разворачиваться. Все, наша миссия на Марсе завершена.

– Пошли, – кивнул я.

Мы приближались к «транспортёру». Казалось, сквозь скаф насквозь нас продувают порывы ветра.

– Жутковато, – сказал Шестернев.

– А ты как думал… Все, мы на месте. Мы стояли на краю круга.

– Теперь, Володя, считай себя посвящённым. Руку. Шестернев протянул мне руку. Я сжал её, ощущая через материал скафа исходящую от неё энергию.

– Постарайся ни о чём не думать. Прилипай, как рыба прилипала, ко мне. Стремись за мной. Я – проводник.

Тьма. Удар пронизывающего холода. Потом жар раскалённой печи… Я не отпускал руку Шестернева.

Приоткрыв глаза, которые я зажмурил перед перемещением изо всей силы, я огляделся. Мы стояли на взрыхлённой серой почве на краю круга диаметром пятнадцать метров. Его обнимала по тропически-бурная яркая растительность ядовито-зелёного цвета – мутировавшие деревья и кустарники ТЭФ-зоны.

Я откинул шлем скафа, вдохнул полной грудью наполненный озоном воздух.

– Мы дома, Володя.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ТЕНИ ПОСЛЕДНЕЙ НОЧИ

Полдня я потратил на составление подробнейшего отчёта. Занятие нудное. Ненавижу его ещё со времён оперработы. В нём есть что-то противоестественное. Множество событий, переживаний, ощущений нужно вложить в скупые бюрократические обороты. В них нет места срывающемуся дыханию и холодным иглам страха, нет места мимолётным сомнениям и терзаниям. Все просто и укладывается в несколько листов. Тем самым будто бы принижается пережитое, теряет краски, запах. Но никуда не денешься, надо корпеть над документом.

Отчёт по привычке я не наговаривал электронному секретарю, а печатал на клавиатуре – некая моя чудаковатость. Закончив с этим занятием, я отправился к Шестерневу. Ему выделили квартиру в гостевом блоке.

Шестернева я застал нервно меряющим шагами комнату.

– Ну как, освоился? – спросил я.

– Я арестован? – возмутился он. – Двери заблокированы. Ты исчез.

– Не получилось разблокировать замок? – сочуственно осведомился я.

– Не получилось.

– Опыта маловато. Ты ещё супер хлипкий. Да и запоры заблокированы так, что и суперу ничего не светит.

– Дальше что?

– Дальше? Свожу тебя на экскурсию.

Мы добрались до Асгарда подземным игольником, соединявшим город и окрестности Лёшей пустоши – «транспортёра Динозавров». Пока самого Асгарда Шестернев не видел.

Над городом мерцало фиолетовое небо – результат действия низковибрационного ТЭФ-барьера. Как обычно стоял полный штиль, периодически сменявшийся резкими ударами ветра – необычное и до сих пор необъяснённое явление, одно из последствий ТЭФ-катастрофы.

Поверхность города представляла из себя плато из разноцветного пластобетона километров десяти в диаметре, изрезанное квадратами и стрелами парков, вздыбившееся редкими сооружениями. Несколько грибообразных причудливых строений тридцатитметровой высоты, пять игл иллюзорзаместителей – они создают у наблюдателей, желающих взглянуть на Асгард с высоты, что это пространство заросло тайгой и никаких следов присутствия цивилизации здесь нет и в помине. В центре возвышалась ТЭФ-улитка причудливой формы, сильно отличающаяся от аналогичных установок, используемых людьми – шаг вперёд в инженерной эфиродинамике.

Асгард выглядел несколько ирреально. Будто и не творение это человеческих рук, а на самом деле чужая инопланетная база – собственно за что я и принял его несколько лет назад, когда дошёл досюда по заданию МОБСа. С точки зрения архитектуры и градостроительства ничего интересного здесь не было. Как и в марсианских поселениях, большинство помещений и систем Асгарда скрывались под Землёй. В случае необходимости город мог легко превратиться в неприступный бастион, способный выдержать объёмные плазменные взрывы, термоядерную и вакуумную бомбардировку.

– Сибирская деревня, – хмыкнул Шестернев.

– Высокотехнологичная деревня. Мы тут не ложки деревянные делаем.

Я провёл Шестернева по лабораториям, где наши «головастики» работали над такими проблемами, к которым учёные с большой Земли только нащупывали подходы. Здесь осваивались добытые на планетах Звёздного Содружества и в других частях Галактики знания, которые мы пока решили придержать. Провёл по производственным цехам, многие из которых имели настолько странный вид, что о назначении их можно было только гадать. Здесь производились приборы, материалы, комплектующие детали для систем вооружения Космического Флота, и делиться некоторыми здешними тайнами мы считали сильно преждевременным.

Шестернев чувств своих не выдавал, но я их хорошо представлял. Ещё недавно он не верил в мои слова о притяжении Асгарда. Теперь он ощущал его на себе и ничего не мог поделать. Вроде причин для этого особых не было – место удивительное, но не более. И всё-таки в нём была мистика. Асгард – магнит, притягивающий души суперов.

Потом я пригласил Шестернева к себе.

– Уютное логово, – оценил Шестернев. – Не думал, что у тебя столько вкуса.

– Далеко не столько, – возразил я. – Женская рука.

– Ты женат? – неожиданно удивился Шестернев.

– Считаешь, что мы аскеты? Нет, не женат… Это нечто большее. Увидишь – поймёшь.

Как выкликнул. Дверь открылась, и на пороге возникла Лика. Шестернев выпрямился, слегка расширил глаза и сглотнул комок в горле.

– Привет, – она протянула сначала Шестерневу, а потом мне узкую мягкую ладонь. – Сядьте, – она указала моему гостю на кресло. Тот, как загипнотизированный, исполнил её приказание. Лика уселась напротив, с полминуты внимательно смотрела на него, потом подошла, сделала пасс рукой и удовлетворённо кивнула. – Неплохо. Инициация вполне успешная. Уровень где-то восьмой, но большой потенциал. У вас большие способности.

– Спасибо, – выдавил Шестернев.

– Ты с весточкой? – спросил я.

– Чаев не может принять сегодня. Только завтра вечером.

– Занят, старичок. Не нашёл времени словечком обмолвиться.

– Он далеко.

– Где?

– Очень далеко, – отмахнулась Лика. – Ладно, до завтра.

– Ты не скрасишь нашу компанию? – возмутился я, мысленно прикинув, сколько времени за последние месяцы потратил на мечты о встрече с ней.

– Не могу. До завтра. Удалилась. Ни улыбки, ни поцелуя. Шестернев заворожённо смотрел на двери, сомкнувшиеся за Ликой.

– Кто она?

– Колдунья.

– Которая обставила твою берлогу?

– Именно.

– Тебе повезло.

– Ещё как.

Чаев действительно появился следующим вечером.

– С прибытием, – произнёс он, возникнув в СТ-проёме.

– Вас тоже.

– Если не затруднит, я хотел бы встретиться с тобой и твоим коллегой через час.

– Понял.

Он принял нас в своём кабинете. Вид у академика был утомлённый, но довольный.