Ночь пяти стихий

Матвей дошел до своего просторного, с резными ставнями терема. В светелке красивая полная жена вышивала скатерку, а девки пряли пряжу, лениво переговариваясь, — обычное времяпрепровождение для женщин. Матвей поцеловал жену и прошел в свою комнату. Она была застлана двумя медвежьими шкурами, стены завешаны стрелковым и холодным оружием, которое не являлось простым украшением, а побывало во многих битвах. Матвей просидел несколько минут за столом, обхватив голову руками и задумчиво смотря на горящую свечу.

— Нет сомнений, это все-таки он, — прошептал дворянин. Он еще раз попытался сопоставить различные факты, и тут в голову ему пришли рассказы о жестоком разбойничьем.главаре, объявившемся здесь из Муромских лесов. Зовут его Романом. Не он ли? Очень похож. И имя то же.

Не мог ошибиться боярин, ведь много он перевидал всякого сброда, а скольких сам, будучи в прошлые лета на службе у Самого Федора Михайловича Ртищева, возглавлявшего Тайный приказ, переловил да в цепи заковал.

Матвей взял чернильницу, пододвинул к себе лист бумаги, окунул гусиное перо в чернила. Аккуратно и неторопливо, довольный своим красивым почерком, вывел: «Батюшка наш думный боярин Николай…»

АТЛАНТИДА. ЧАС ВОЗВРАЩАЮЩИХСЯ

Взошла жирная отечная луна. Ее лучи придавали очертаниям сада загадочность. А еще нагоняли жуть, которой и днем было здесь немало. Парк и строения были созданы извращенной фантазией Белого Рапиполла — гениального безумного архитектора Атлантиды. Даже самых нечувствительных людей пробирало тут до костей могильным холодом. Картанаг Змея обожал свой парк — тот как нельзя лучше соответствовал огромному мрачному замку главного советника Императора.

Картанаг и Пантеомон сидели за огромным мраморным столом — в его центре был выбит двенадцатиугольник, исчерченный таинственными значками. Бледные факелы освещали большое мрачное, как и все здесь, помещение. Советник Императора держал в руках мешочек для «костей назначения» — они заменяли атлантам гадальные карты. Их можно было увидеть в павильонах ярмарочных шарлатанов, в кварталах гильдии магов. Они служили больше развлечением. Обманщики всех мастей за века научились виртуозно составлять самые общие фразы, которые можно трактовать как угодно, и любой человек находил в подобных «предсказаниях» долю истины, так что создавалось впечатление, будто они сбываются. Но Картанаг не принадлежал к шарлатанам. «Кости назначения» в его руках служили безошибочным инструментом, они действительно открывали будущее — конечно, часть его, но порой и часть целого знать достаточно для того, чтобы принять единственно правильное решение.

Он открыл мешочек и в четвертый раз выбросил «кости». Рассмотрел картинки на выпавших двадцати кубиках и поморщился:

— Полная бессмыслица. Я не могу ничего прочесть. Что посоветуешь ты, деревенский колдун? Пантеомон пожал плечами:

— Действительно, полная бессмыслица. Я уверен, кости не движимы потоками вселенской сути. Сейчас это просто кубики с картинками. И больше ничего.

— Но почему? «Кости назначения» никогда меня не подводили. Хоть что-то, но предсказывали.

— Значит, будущее сокрыто. И не только для тебя и для меня. Для всех.

— Как такое может быть?

— Такое бывает во времена больших перемен. Будущее закрывается от всех темным пологом. И никто не вправе приоткрыть его.

— Так уж и никто! — воскликнул Картанаг. — Я приоткрою! У меня есть «Лунный осколок». У меня есть знание. У меня есть жертва!

— Не надо, хозяин. Это не доведет до добра.

— А мне не надо добра!

— Мы не узнаем ничего! Тебя просто заморочат, как морочили всех тех, кто пытался жертвами приобрести мудрость.

— Ты трус, Пантеомон! Но ты поможешь мне.

— Когда-нибудь они выйдут из круга. И ринутся на свободу.

— Это мое дело. Ты хочешь противоречить мне, ярмарочный шарлатан?

— Нет. Я повинуюсь. Кто будет жертвой?

— Ты же знаешь условия договора. Жертва должна заслужить свою роль. Элимонора!

— Но… — Пантеомон растерялся.

— Я решил…

Единственный в году час «возвращающихся», когда нечисть вырывается наружу и пытается вернуть себе власть над подлунным миром, наставал через три дня. К этому времени была закончена подготовка, довольно сложная. Желчь казненного, кровь ребенка, слезы земли — много чего нужно было для церемонии. Картанаг не знал, насколько полезны эти ингредиенты для составления порошков, отваров, но знал, что нарушать технологию нельзя ни в коем случае. Лучше соблюсти тысячу ненужных пунктов, чем забыть об одном необходимом и рухнуть в такую пропасть, которую вряд ли бы пожелал даже самому страшному врагу. Хотя нет, врагам он не стеснялся желать и куда более худшего.

На большой глубине под замком располагалась святая святых — лаборатория черного мага. Пылал в очаге холодный огонь, разбрасывая свет, который почти не давал теней. Бились в клетках летучие мыши — больше дань традиции, чем действительно необходимые участники церемоний. На полу был очерчен зеленоватым веществом трехметровый круг, исчерканный значками. Рядом с кругом стояла завернутая в белое покрывало женщина.

— Давай, — произнес Картанаг.

Пантеомон сдернул покрывало.

Женщина была красива и молода. Ее глаза светились умом, но в этот момент они метали яростные молнии, готовые испепелить все вокруг. Женщина была опутана веревками и не могла сделать ни одного движения.

— Картанаг, что это значит? Ты позволил этому жалкому факиру издеваться надо мной?!

— Элимонора, я люблю тебя, — вздохнул Картанаг. — Ты единственная женщина, которую я люблю.

— Тогда развяжи, забери тебя нечисть болот! -

— Точнее, любил… Для церемонии «возвращения» необходимы только те люди, которых ты любишь и знаешь.

— Что? Какая церемония! — пока в голосе был напор, но не испуг.

— Ты умрешь, любимая. Но твоя смерть послужит мне так же, как служила мне и ты сама.

— Что? Как ты можешь? — Она еще не верила в реальность происходящего.

— Не кричи. Не трать время. Ты ничего не изменишь. Я уже решил.

Тут до нее дошло, к чему все идет. Она видела кровавые жертвоприношения, которые совершал Картанаг, и даже с удовольствием участвовала в них, надеясь приобрести часть силы, которой владел ее возлюбленный. Моей не могло прийти в голову, что когда-то в жертву принесут ее.

— Я прошу тебя, любимый… Я сделаю все… Пожалуйста, не надо…

— Лучшее, что ты можешь сделать, помочь в ритуале…

— А…

Змея сделал шаг навстречу женщине и положил ладонь на ее лоб. Взгляд Элимоноры начал мутнеть. Потом застыл.

С нее сдернули одежду и прикрепили железными кандалами к кресту, имеющему форму «X» и стоящему в самом центре круга.

Змея шагнул в круг. За ним последовал удрученный Пантеомон. Он боялся, но делал все, чтобы изгнать свой страх. Страх — лучшее питание для нечисти. Она растет на человеческом страхе, набирает силу. Страх — для нее ворота в этот мир. И особенно в ночь «возвращающихся» нужно, чтобы дух был крепок и воля непоколебима. -

Маг разбрызгал куриной лапой зеленую жидкость внутри круга. Взял массивную книгу, открыл ее. И по залу полетели каркающие звуки заклинаний. Он чертил в воздухе пальцем символы. Называл страшные имена. Знающий имя демона получает власть над ним. Но кому, как не колдуну, знать, насколько призрачна эта власть, насколько опасно это действо. Пантеомон знал, и страх опять начал пропитывать его тело, сжимать в холодных объятиях душу.

Внешне ничего особенного не происходило. Но присутствующие чувствовали, что пока все идет успешно. Змея шагнул к женщине. Дал ей отпить черной мутной жидкости из своей ладони. А потом тонким лезвием перерезал ей горло. И опять зазвучали заклинания.

Самый опасный момент — неустойчивое равновесие. Мост между двумя мирами был пока слаб, и те, кто находились на нем, могли в любой миг рухнуть в бездну.

— Я люблю тебя, — прошептал Картанаг и поцеловал женщину в мертвые губы. Потом сжал «Лунный осколок», зажмурил глаза и закричал: