Самое жуткое приключение

– Ой! – пронзительно взвизгнул я, споткнувшись о толстую ветку.

Флакон вылетел у меня из рук.

Я попытался подхватить его на лету, но безуспешно.

Флакон ударился об острый камень и разбился, разлетевшись на мелкие осколки. На камне заблестело влажное пятно.

Я упал на четвереньки, острая боль пронзила все тело. Не обращая на нее внимания, я приподнялся и обернулся к собакам.

Но к моему удивлению, они неслись совсем в другую сторону. Между деревьев я разглядел перепуганного кролика. Собаки гнались за ним.

У меня колотилось сердце, колени дрожали. Я подошел к камню, вокруг которого лежали осколки оранжевого стекла, поднял один и повертел в руках.

– Что же мне теперь делать? – спросил я вслух. Издалека еще слышался возбужденный собачий лай. – Что?

Флакон разбился вдребезги. Мне больше нечего показать доктору Меркину.

Со злостью я швырнул осколок стекла в сторону и устало побрел домой.

После ужина мама с папой ушли в школу на собрание, а я поднялся к себе и сел за уроки.

С недавних пор одиночество стало меня тяготить.

Я взял к себе на колени Джеспер и начал гладить ее, но кошка была не в настроении. Сначала она сердито смотрела на меня ярко-желтыми глазами, а потом царапнула мне руку, вырвалась и убежала из комнаты.

Я позвонил Лили, но у нее никто не подходил к телефону.

На улице завывал ветер, дребезжало оконное стекло.

По моей спине пробежал холодок.

Положив локти на стол, я склонился над учебником истории, но никак не мог сосредоточиться. Слова расплывались у меня перед глазами.

Пройдясь по комнате, я вынул из футляра гитару, наклонился и подключил ее к усилителю.

Когда я нервничаю, игра на гитаре успокаивает меня.

Настроив гитару, я громко заиграл блюз. Дома никого нет, никто не заставит меня убавить громкость. Я могу играть, как захочу, лишь бы прогнать тревожные мысли.

Но через несколько минут я понял: со мной творится неладное.

Я безбожно фальшивил и путал аккорды.

Да что это со мной? Эту мелодию я играл тысячу раз. Я мог бы сыграть ее, даже проснувшись среди ночи.

Случайно взглянув на свои пальцы, я вдруг понял, в чем дело. Из моей груди вырвался горестный стон.

Между пальцами опять появилась омерзительная шерсть. Все пальцы поросли густыми черными волосами.

Я поднес руку к лицу. И ладонь была покрыта шерстью.

Я вскочил, уронив гитару на пол. Мои руки начали зудеть.

Дрожащими пальцами я расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава.

Руки сплошь были покрыты шерстью – густой, жесткой и черной!

Я долго стоял, растерянно переводя взгляд с одной волосатой руки на другую. Ноги тряслись, от слабости кружилась голова. Во рту пересохло.

Я попытался сглотнуть.

Неужели мерзкая шерсть растет и на языке?

Подавляя тошноту, я метнулся в ванную, включил свет, приблизил лицо к зеркалу и высунул язык.

Нет, он остался прежним.

Но щеки и подбородок заросли черной шерстью.

Как быстро она выросла! Зеркало отразило гримасу страха на моем лице.

С каждым днем шерсть росла все быстрее, покрывая тело целиком. Что же мне делать? Есть ли у меня выход?

20

В понедельник я пришел в школу пораньше и решил дождаться Лили возле шкафчиков.

Чтобы сбрить колючие клочки волос, понадобилось несколько часов, но я справился.

Утром я надел свитер с очень длинными рукавами и надвинул на лоб бейсболку – на случай, если днем опять начнут расти волосы.

– Где же ты, Лили? – нетерпеливо бормотал я, вышагивая туда-сюда вдоль ряда зеленых шкафчиков.

Надо поделиться с Лили своей бедой, решил я, вспомнив, каким испуганным стало ее лицо, когда я заговорил о шерсти.

Теперь-то я точно знал, что с Лили происходит то же самое. Просто знал, и все.

Должно быть, Лили стыдно, как и мне, – стыдно признаться в случившемся, заговорить об этом.

Но вдвоем мы обязательно найдем выход.

Если мы вместе придем к доктору Меркину и расскажем о «Мгновенном загаре» и шерсти, он непременно нам поверит.

Но где же Лили?

В коридоре толпились ребята, хлопали дверцами шкафчиков, пересмеивались и болтали.

Я взглянул на часы. До звонка осталось всего три минуты.

– Как дела, Ларри? – окликнул меня кто-то. Я обернулся и увидел усмехающегося Хью Хервина. Рядом стояла его сестра Марисса, вытаскивая косу из-под лямки рюкзака.

– Привет, Хью, – со вздохом откликнулся я. Только этой встречи мне сегодня не хватало!

– Готов к завтрашнему дню? – спросил он. Почему Хью всегда так ехидно ухмыляется?

Так бы и ударил его кулаком в живот!

– К завтрашнему дню? – рассеянно повторил я, отыскивая взглядом Лили.

Хью засмеялся.

– Ты что, забыл о конкурсе рок-групп?

– фу-y-y – шумно выдохнула Марисса, наконец-то высвободив косу. – Твоя группа все-таки будет участвовать в конкурсе? Мы слышали, Мэнни уехал…

– Да, мы будем выступать, – перебил я. – Мы здорово играем.

– И мы тоже! – широко ухмыльнулся Хью. – Нас наверняка пригласят на телевидение. Мой дядя знаком с режиссером программы «Будущие звезды». Он устроит нам прослушивание.

– Прекрасно, – без энтузиазма отозвался я. Да где же Лили?

– Мы наверняка выиграем конкурс, – добавила Марисса, которая по-прежнему возилась со своей длинной косой. – И станем знаменитыми.

– Нам уже предложили выступить в соседней школе, – сообщил Хью. – А твою группу еще никуда не приглашали.

– Да, – подтвердил я, – не приглашали. Хью буквально расплылся в довольной улыбке.

– Очень жаль, – заметил он. Прозвенел звонок.

– Мне пора, – сказал я и побежал в класс.

– Увидимся на конкурсе! – крикнула вслед Марисса.

– Мы будем выступать первыми, – добавил Хью. – А вам ничего не светит!

Слыша, как они смеются у меня за спиной, я вошел в класс, сел на свое место и поискал глазами Лили. Неужели она проскочила мимо, пока я болтал с Хью и Мариссой?

Нет, Лили в классе не оказалось.

Меня охватило беспокойство. Может, она заболела? Вот это был бы номер! Лишиться солистки перед самым конкурсом! Нет, этого просто не могло быть.

– Ларри, раздай контрольные задания, – попросила мисс Шиндлинг, подавая мне стопку бумаг.

– Контрольные?!

Я совсем забыл про них.

Лили так и не пришла в школу. В обеденный перерыв я попытался позвонить ей, но к телефону никто не подошел.

После уроков я направился прямиком к Лили, чтобы узнать, что с ней случилось. Но, сделав несколько шагов, я вдруг вспомнил, что мама просила меня прийти домой сразу после уроков и помочь в каких-то делах.

Стоял ясный холодный день. Высоко в небе плыли пушистые белые облака. Снег давно растаял, обнажилась рыхлая сырая земля.

Дождавшись, когда мимо проедут несколько машин, я пересек улицу и направился к дому.

Пройдя квартал, я почувствовал, что за мной кто-то идет.

О мою ногу потерся незнакомый пес. Удивившись, я остановился и уставился на него сверху вниз.

Шерсть у пса была светло-рыжей, почти: красной, на шее виднелось белое треугольное; пятно. Он был средних размеров, чуть больше; коккер-спаниеля, с висячими большими углами и длинным мохнатым хвостом, которым пес: медленно повиливал, не сводя с меня глаз.

– Кто ты? – спросил я. – Я вижу тебя в первый раз.

Я огляделся, желая убедиться, что поблизости не прячется еще десяток собак, готовых броситься на меня.

И пошел своей дорогой.

Пес не отставал. Потеревшись о мою ногу, он опередил меня и оглянулся, словно проверяя, иду ли я за ним.

– Так кто за кем идет – ты за мной или я за тобой? – улыбнулся я.

Пес завилял хвостом. Он проводил меня до самого дома.

Мама ждала меня на подъездной дорожке. На ней был длинный зеленый свитер и джинсы.

– Славный денек, – заметила она, глядя на небо.

– Привет, мама, – произнес я. – Этот пес проводил меня домой.