Самое жуткое приключение

18

Я ворвался в дом, громко стукнув дверью.

– Мама, смотри! – кричал я. – Взгляни на мой лоб!

Я обвел взглядом кухню.

– Мама, где ты?

В кухне было пусто.

Я побежал по дому, окликая родителей. Пора объяснить им, что со мной случилось. Теперь-то они наверняка мне поверят!

Густая шерсть на лбу убедит их в том, что я не сошел с ума.

– Мама, папа! Есть кто-нибудь дома? Тишина.

Вернувшись в кухню, я нашел на холодильнике записку: «Мы уехали за покупками в Бруксдейл. Вернемся поздно. Не забудь поужинать».

Закричав от отчаяния, я сорвал с головы бейсболку, стащил куртку и швырнул ее на пол.

С гулко бьющимся сердцем подошел к зеркалу в прихожей и оглядел себя. Я был похож на мутанта из комиксов!

Из зеркала на меня смотрело бледное лицо. Оно ничуть не изменилось. Но лоб покрылся черной шерстью!

Как будто я повязал бандану. Такие повязки носят лыжники – только из ткани, а не из уродливой шерсти.

Трясущейся рукой я провел по колючим волосам.

У меня тяжело вздымалась грудь. Мне хотелось плакать и в то же время рычать от бешенства или вырвать всю шерсть – волосок за волоском.

Смотреть на себя было невыносимо. Шерсть выглядела омерзительно.

Я решил не ждать, когда вернутся родители. Жить с таким волосатым лбом я не мог. Я бросился наверх, чтобы сбрить шерсть.

Полосу шерсти я густо намазал кремом для бритья. Крепко зажал в пальцах папину бритву.

– Ой! – Я сразу же порезался, но мне было наплевать. Надо сбрить шерсть во что бы то ни стало! Так, чтобы на лбу не осталось ни единого волоска!

Глядя, как клочья шерсти падают в раковину, я вдруг понял, что надо делать. Я должен найти флакон из-под «Мгновенного загара» и показать его доктору Меркину.

«Если я принесу флакон, он мне наверняка поверит! – убеждал я себя. – Пусть доктор Меркин выяснит, что это за средство. И почему от него у меня начала расти шерсть».

Доктор Меркин сумеет вылечить меня – в этом я не сомневался.

Но куда же мы зашвырнули флакон?

Зажмурившись, я стал вспоминать.

Когда я нашел флакон, мы бросились в дом Лили и натерлись жидкостью для загара. Затем снова выбежали во двор, чтобы поиграть в снегу.

Неужели мы выкинули пустой флакон в соседский мусорный бак? Надо проверить…

Я нацарапал записку родителям, сообщил, что забыл кое-что у Лили и скоро вернусь. Затем набросил куртку и выбежал из дома.

На улице стало еще холоднее. Небо затянули тучи, оно стало по-вечернему серым. Я застегнул молнию на куртке и надел капюшон. Лоб все еще саднило после бритья.

Три квартала до дома Лили показались мне длинными, как три мили. Наконец я свернул за угол и увидел впереди ее дом.

И тут я остановился. Не хватало только, чтобы Лили увидела, как я роюсь в мусорном баке! Она наверняка пристанет с расспросами, а я еще не готов рассказать ей всю правду.

Тем более что сама она что-то скрывает, с горечью подумал я. Оборвав разговор, она захлопнула дверь у меня перед носом.

Ладно, я тоже буду молчать.

Хорошо, что уже почти стемнело. Может, Лили меня не заметит.

Приближаясь к дому Лили, я наблюдал за тем, что происходит вокруг. В столовой горел свет, – наверное, семья Лили ужинает.

Вот и хорошо. Я покопаюсь в баке, разыщу флакон и исчезну, прежде чем меня заметят.

Но, подойдя поближе, я обнаружил, что мусорный бак исчез. Наверное, рабочие увезли его.

Я глубоко вздохнул, боясь лишиться чувств.

– Как же быть? – пробормотал я вслух. Как доказать доктору Меркину, что шерсть у меня начала расти от «Мгновенного загара»?

Налетел холодный ветер. Я смотрел на то место, где еще совсем недавно стоял мусорный бак. Ветер подхватывал с земли бурые листья, бросал их мне под ноги.

Я поежился.

Но когда я уже собрался уходить, меня вдруг осенило.

Нет, мы не выбросили флакон из-под «Мгновенного загара» в мусорный бак! Мы швырнули его в другую сторону, туда, где росло несколько деревьев.

– Ура! – вырвалось у меня. Я вспомнил, как, прежде чем присоединиться к играющим в снежки друзьям, я бросил флакон в снег.

Наверное, он до сих пор лежит там. Иначе и быть не может.

Я пулей пролетел мимо дома Лили, опасливо поглядывая на окна. Но никто не выглянул из них.

В соседнем доме было темно и пусто, – видно, ремонт еще не закончился.

Наконец я оказался в небольшой рощице, возле которой мы недавно играли в снежки. Ноги скользили по мокрым прошлогодним листьям. Голые ветви раскачивались на ветру и поскрипывали.

Куда же упал флакон? Где он?

Наверное, совсем рядом, под деревьями.

Он просто не мог отлететь далеко – ведь я бросал его с середины двора.

От деревьев на землю ложились черные тени. Я поддел ногой кучу опавших листьев, и ботинок ударился обо что-то твердое.

Наклонившись, я принялся разгребать листья обеими руками. Но нашел только кривую ветку.

Я углубился в рощу, раздвигая ветви и длинные стебли сухих растений.

Флакон должен быть где-то здесь. Я огляделся.

Вот он!.. Нет, это просто гладкий камень.

С досады я пнул камень и медленно повернулся на месте, внимательно оглядывая землю.

Где же этот чертов флакон?

Внезапно я услышал странный звук и вздрогнул. Хруст ветки.

Я прислушался. Где-то рядом зашуршал кустарник.

Снова хрустнула ветка.

С трудом сглотнув, я понял, что рядом кто-то есть.

– Кто здесь? – робко спросил я.

19

– Кто здесь? Тишина.

Застыв, словно статуя, я прислушался. Совсем рядом раздались торопливые шаги. Кто-то тяжело дышал.

– Эй, есть здесь кто-нибудь?! – крикнул я, обернулся и вдруг увидел флакон. Он лежал прямо передо мной на куче листьев.

Я порывисто нагнулся, протягивая к флакону обе руки. И отпрянул: из темноты навстречу мне выскочил большой пес.

Он с трудом переводил дыхание, длинный язык свешивался из полуоткрытой пасти.

Большой бурый пес! Даже в полутьме я разглядел, что шерсть у него свалялась. В тяжело вздымающиеся бока вцепились репьи.

Я попятился.

– Ты один? – испуганно прошептал я. – Откуда ты, песик?

Пес опустил голову и заскулил.

Я огляделся в поисках остальных собак. Может, он привел за собой всю стаю? Тех самых бродячих псов, которые вечно гоняются за мной, пугая своим рычанием.

Но собак нигде не было видно.

– Хороший песик, – произнес я, стараясь говорить негромко и спокойно.

Он уставился на меня, по-прежнему отдуваясь, и помахал облезлым хвостом.

Я медленно наклонился, не спуская глаз с собаки, и поднял флакон. Он показался мне ледяным. Я попытался разглядеть, осталось ли внутри хоть немного жидкости.

Но ничего не увидел в темноте.

Не может быть, чтобы я вылил из него все до последней капли, рассуждал я, напрягая память. Того, что осталось во флаконе, наверняка хватит доктору Меркину для анализа.

Я потряс флакон, приложил его к уху и прислушался, надеясь уловить плеск. Только бы там осталось несколько капель, мысленно молил я.

На рощу налетел дикий порыв ветра. Листья зашуршали.

Пес снова заскулил.

Я крепко сжал флакон в руке и собрался уходить.

– Пока, песик.

Пес склонил голову набок и заглянул мне в глаза.

Я шагнул в сторону.

– Пока, пес, – тихо повторил я. – Иди домой.

Пес не шевельнулся. Он снова заскулил и завилял хвостом.

Я двинулся прочь, крепко прижимая к себе флакон. И вдруг увидел то, чего опасался.

Из-за деревьев стремительно выскочили собаки. Их было пять или шесть, и у всех злобно горели глаза. В следующее мгновение к ним присоединилось еще несколько больших псов.

Они неумолимо приближались, зловеще рыча и скаля острые зубы.

Я похолодел, в ужасе уставившись в их горящие глаза и вслушиваясь в злобное рычание.

Собрав всю свою волю, я повернулся и бросился наутек.