Река Джима

Вот только смерть бан Бриджит не была доказана, о чем не упускал случая напомнить Педант. Это оставалось лишь предположением, выведенным Ищейкой на основании фактов. Но никто не любил загадки больше Ищейки, и время от времени человек со шрамами невольно удивлялся, каким образом ее могла настигнуть гибель. Внутренний Ребенок радовался, что не знает этого, поскольку, для того чтобы узнать, им придется проследить за Гончей до конца следа, а это значит — слишком близко подойти к собственной гибели.

Нет, уместнее всего было сказать, что Мéарана сдалась перед реальностью и отказалась от поиска. Это удовлетворит и Зорбу, и тех, кто предложил взятку. Но оставалась вероятность, что конфедераты прознали о цели бан Бриджит, не дадут обещанную взятку и не оставят Мéарану в покое. Донован пытался убедить себя не беспокоиться о будущем, хотя Фудир утверждал, что тот в корне не прав. «Ты можешь забыть о тревогах, — не без удовлетворения говорил он Доновану, — но не будь так уверен, что тревоги забудут о тебе».

Он слушал слезные голтрэи, что выводила арфистка на кларсахе, иногда задаваясь вопросом, почему за воображаемым столом оставалось три пустых стула. Донован видел три объяснения: что утратил эти части своего разума и даже не помнил, что они были; что это фрагменты, которых он пока не осознал; или что Педант не слишком четко визуализировал зал заседаний. Он предпочел ухватиться за третье объяснение как наиболее удобное, но Фудир и тут не соглашался с ним.

Так они прибыли на Сигги О’Хару, мир, названный в честь древней битвы на Старой Терре, в которой герцог О’Гава победил «Тоя» О’Томми. Сами причины, не говоря о деталях того сражения, были давно позабыты, но каждую локальную осень о’харане проводили постановочные бои, в которых закованные в фантастические доспехи реконструкторы стреляли из пушек и мушкетов и размахивали длинными двуручными мечами. Действо представляло собой одно сплошное веселье, всегда обходившееся без трупов. Умники волновались насчет аутентичности, считая, что доспехи были анахроничным сочетанием древних юрпейского и нипбнского стилей. Они сомневались, что две армии красили щиты в синий и серый или что солдаты носили тюрбаны. Но реконструкторы не заботились об этом. Это было осеннее празднество, последняя вспышка цвета перед холодной мертвой зимой.

Арфистка, человек со шрамами и их слуга Билли Чинс сошли с «Быстрого Герти» на платформе «Высокий Каддо» у о’харанских подъемников и заселились в отель «Летняя луна» под настоящими именами, чтобы дождаться лайнера до Рамажа, что на верхнем изгибе Винтовой лестницы, а оттуда до Иеговы и домой. Далеко внизу солнце Сигги казалось не больше кончика булавки, но его свет с алым оттенком был ярче других звезд.

Игра на арфе не пользовалась у о’харан такой же популярностью, как среди большинства жителей Периферии. Система долго оставалась изолирована от общих тенденций моды и развила собственные традиции и музыкальные стили. Лишь с открытием Лафронтеры до нее дошла поступь истории. Транспорты от Алабастера и более старых внутренних миров хлынули в систему, подобно взрывной волне. Заселение Видермейерового Хита, Самдея и других планет стало неспокойным периодом для о’харан. Местные традиции пошатнулись и едва не рухнули. О’Хара, никогда не отличавшаяся неукротимостью Арфалуна даже в мирное его время, дала обещание, что не допустит более такого вмешательства. С тех пор все торговые отношения с остальной Лигой контролировались «Внутренним отделом» Мак Аду.

Проходили дни в ожидании корабля, что доставил бы их к Алабастеру и Рамажу. В списках свободных мест не значилось, но Донован каждое утро навещал офис на тот случай, если на табло появятся новые суда. Большая часть Лафронтеры лежала вне пределов действия Круга — Сигги О’Хара была самой дальней станцией, — и прибывающие корабли нередко посылали впереди себя на дороги лишь быстрые челны. Иногда суда заходили в систему всего через пару часов после своих маяков. Не так давно весь транспорт действовал таким же образом.

Пока они бездельничали, пришло сообщение от Маленького Хью, подтверждавшее, что «леди Мелисонд» связывалась с банком тканей на Бангтопе и тоже получила копию файлов, с которыми работал Дебли Джин Софвари, и «спасибо, что рассказали нам об ученом-валлахе». Если в последней ремарке скрывался сарказм, он потерялся при кодировке и расшифровке послания.

— Ты все правильно поняла, — сказал Донован Мéаране в тот день во время завтрака в ресторане отеля. — Софвари был на Бангтопе, пока твоя мать готовилась дома. Он пошел окольным путем, и она пыталась догнать его.

— Он хотел уйти от нее или они планировали встретиться? — спросила арфистка. — Спасибо, Билли.

Чинс втиснулся между обслуживающим персоналом станции и своими хозяевами, отнимая блюда у официантов и самостоятельно накладывая порции в тарелки.

— Теперь это проблема Грейстрока, — напомнил Донован.

Мéарана поджала губы и опустила глаза.

— Полагаю, что так.

— Это дурно, госпожа арфистка, — протараторил Билли. — Пикни-мери всегда принадлежать маме. Никто не иметь ни один раз.

Он напряженно нахмурил брови, затем произнес, тщательно выговаривая слова:

— Дочь всегда принадлежит матери. Никогда не бросай ее.

— Билли! — резко воскликнул Донован. — Все уже решено.

Слуга взмолился:

— Ни бить его, бедный Билли. Не место Билли говорить так.

Мéарана строго посмотрела на Донована, но промолчала.

— Еще не все, — ответила она Билли, — пока мы не окажемся на борту корабля. Донован, что еще сказал Хью?

Человек со шрамами уставился в расшифрованный текст. Они предупредили Виллги, и тот задавал вопросы в Кàунтycyльфaлýги на случай, если там знали, где Софвари.

«Я бы мог заняться этим, — сказал Ищейка, — если бы раньше понял его важность. Педант складирует свои факты, словно старьевщик. Я не могу делать выводы из того, чего не знаю».

«Плохой рабочий винит свой инструмент».

У человека со шрамами сжался кулак.

«Тихо! Вы оба!»

И прежде чем Донован успел ответить Мéаране, она выхватила у него сообщение и прочла его.

— Возможно, Виллги мог что-то узнать, — сказала она.

— Он узнает, что Софвари так и не обменялся сведениями с бан Бриджит. Тупик.

— Но мы можем узнать, — сказала она с прежним задором в голосе, — что искал Софвари и почему это интересовало ее.

— Пусть Свора переворачивает камни. Может, что-то оттуда и вылезет.

Она снова взглянула на сообщение Хью.

— О чем он пишет в постскриптуме: «Фудир, что такое Флот Сокровищ»?

Донован фыркнул.

— Это значит, что он тоже ведет игру. Он что-то узнал на Бангтопе, но не хочет рассказывать, что именно.

— Тогда нам есть что узнавать! Что такое Флот Сокровищ?

Донован забрал сообщение обратно.

— Откуда мне знать?

Он ощутил, как в затылке что-то напряглось, и ему показалось, будто Педант заволок яркую полоску факта в свое логово.

Мéарана тревожилась, что человек со шрамами снова погрузится в мрачное уныние, и решила вырвать его из мягкого кресла, в котором тот любил сидеть, попивая что-нибудь в ожидании корабля к Алабастеру.

— Пойдем прогуляемся, старик, — предложила она. — Пусть Билли немного уделит время и себе.

— У него нет себя, — возразил человек со шрамами. — Теперь он у меня. Вот здесь.

И он стиснул кулак, словно раздавив какой-то мелкий незначительный предмет. Но арфистка стояла на своем, так что Донован накинул плащ, надел кипу и вышел следом за нею из комнаты. Билли, сидевший за обеденным столом с портативным компом, бросил на них вопросительный взгляд.

— Мы с Фудиром идем к «Звездной лестнице», Билли.

Для человека со шрамами это послужило подсказкой, что Доновану вряд ли будут рады.

— Мы вернемся к обеду. Мы поедим в ресторане, так что тебе не нужно ничего готовить.

Говоря по правде — хотя арфистка не сказала бы ему этого в лицо, — Билли готовил только терранскую пищу, которую она находила довольно специфической на вкус.