Мой нежный цветок

— Вот, сага, — тихо предложил он. — Глотни. Это поможет.

Острые глаза Эльвиры ничего не упустили.

— Да ты и вина не пьешь! Стыд и позор!

— Ваше вино тут ни при чем, — попыталась оправдаться Касси. — Я никакого не хочу.

— Ах, сага, у тебя проблемы со спиртным! Эльвира просто сияла, обнаружив в нежеланной избраннице сына недостаток, который в ее глазах перечеркивал любые достоинства.

— Я не отношусь к состоящим на излечении алкоголикам, если вы на это намекаете, — сорвалась Касси. — Я просто избегаю алкоголя в настоящее время, и, думаю, причины должны быть вам понятны.

— Откуда? — Эльвира презрительно покосилась на нее. — Ты мне совершенно незнакома. Несколько дней назад я и не подозревала о твоем существовании. Как я могла бы узнать о причинах твоих выкрутас, кроме как не от тебя?

— Прекрати давить, мама! Кассандра отказывается от вина. Прими ее нежелание как данность, и оставим эту тему.

Речь, произнесенная им в ее защиту, уж не говоря о горячности, с которой она была произнесена, должна бы согреть сердце Кассандры, если бы ей не пришла внезапно в голову мысль, что Бенедикт очень тщательно подбирает слова, обращаясь к матери. Или Кассандра совершенно ничего не понимает, или, поставленная в известность о браке сына, Эльвира абсолютно не в курсе относительно беременности его жены.

Еще более разительный эффект произвели слова Бенедикта на его мать. Внезапно съежившись, она села на ближайший стул. Когда она заговорила снова, то слова ее, ранее источавшие злобу, полились как музыка.

— Надеюсь, тебе, крошка, понравились приготовленные комнаты. Больше на третьем этаже никто не живет, но думаю, что новобрачных порадует уединение.

— Да, очень продуманно с вашей стороны, отозвалась Касси, оторопев от внезапной перемены.

— Разве может быть иначе? — Ты же la mia nuora как это будет по-английски? Невеста?

— Невестка, — поправила Франческа.

— Вот именно. — Эльвира отпила вина и подвергла Касси такому длительному изучению, что той стало неловко. — Просто подвиг — приехать в страну, язык и обычаи которой тебе непонятны, наконец выдала свекровь. — И потом, разница часовых поясов — нашего и того, что в Калифорнии, — девять часов. Ты проделала долгий путь, должно быть, совсем измоталась. Мне надо было подать тебе легкий ужин в комнату и позволить отдыхать вволю.

Решив, что сейчас самое время объявить о своей беременности, Касси начала:

— Хм, дело не только в сложностях пути. Просто…

Но Бенедикт, поймав ее взгляд и, видимо, поняв ее намерение, отрицательно замотал головой.

— У нее и до перелета были тяжелые дни, вмешался он. — Кассандра руководит преуспевающей фирмой, ей надо было многое успеть перед тем, как покинуть город, чтобы в ее отсутствие дело не остановилось.

Если он собирался перевести разговор на другие рельсы, то полностью преуспел в своем намерении. На протяжении следующего часа Касси оказалась атакована роем вопросов Франчески и Джованны, которым не терпелось узнать о ее жизни в Калифорнии.

Сумерки практически перешли в ночь, когда в обеденном зале, отделанном в духе шестнадцатого века — с массивной мебелью и дорогими гобеленами на стенах, — сервировали обед. Рассчитанный человек на двадцать стол был весь заставлен дорогой золотой и серебряной посудой и хрусталем. Заняв предложенное ей место, Кассандра подумала, что тут не хватает дам в пышных платьях и трубадуров, услаждающих слух пирующих игрой на мандолинах.

Беседа велась оживленная, хотя Эльвира не пожелала принять в ней участия. Вместо того она откинулась на спинку кресла и словно отрешилась от окружающего. Один или два раза ее взгляд останавливался на Касси и замирал. Касалось, краткий миг ее доброжелательности канул в лету, впрочем, как и раздирающая ее до того злоба. Она словно недоумевала, что делает тут посторонняя.

В конце концов она резко поднялась и без единого слова объяснения направилась к двери.

Бенедикт изумленно посмотрел ей вслед:

— Ты куда, мама?

— В постель, — ответила она. — У меня невыносимо болит голова, я собираюсь прилечь.

— В последнее время она постоянно жалуется на головную боль, — пояснила Франческа, когда дверь закрылась. — Обычно перед этим бывают ужасные приступы ярости по самым пустячным поводам.

— Она показывалась врачу? — спросил он.

— Нет, хотя я не раз предлагала. Она винит во всем стресс, и мы все знаем, что стрессов нам хватает. Ситуация становится хуже день ото дня.

— Бианка мне уже говорила, — прервал он, предостерегающе посмотрев на сестру, — но Кассандре незачем обременять себя подробностями.

— Не вижу, почему. Я тоже теперь часть семьи, вмешалась Касси.

— Потому что у тебя и так забот хватает, сага.

Довольно нам головных болей моей матери.

— Но я могу помочь.

— Нет.

— Перестань обращаться со мной так, словно я сделала из стекла, Бенедикт, — сказала она, прикрывая смехом растущее раздражение. — Ты сам недавно уверял, что я преуспевающая деловая женщина. Так не отвергай моих советов.

— Ты моя жена, — резко заявил он. — И как твой муж, я решил, что ты не должна быть замешана.

От изумления рот ее открылся. Она даже не сразу нашлась, что возразить.

— Как, прости?

— Тут не Америка, Кассандра, — провозгласил он. — Здесь жена должна знать свое место…

— Знать место? — Она смотрела на него, не отрываясь, отказываясь поверить своим ушам.

— Точно, — спокойно подтвердил он. — И оно не обязательно рядом с мужем там, где затронут бизнес.

— Правда? Очень жаль, что перед нашей свадьбой ты не пояснил — видеть свою жену ты желаешь босоногой, вечно беременной и привязанной к раковине на кухне. Иначе, поверь, ты сразу убедился бы, что у нас разные представления о роли женщины в семье.

— Теперь слишком поздно переживать по этому поводу, ты не находишь?

— Поверь мне, Бенедикт, никогда не поздно!

Джованна прошептала:

— Пойдем, Франческа, попьем кофе в салоне.

Касси отшвырнула стул, откинула в сторону салфетку.

— Нет нужды, — вырвалось у нее. — Я предпочитаю сама удалиться.

— Но у вас ведь медовый месяц!.. — в отчаянии воззвала Франческа к брату. — Бенедикт, пожалуйста, скажи что-нибудь.

— Все в порядке, Франческа, — сказала Касси. Он достаточно сказал на сегодня. Я сыта гостеприимством Константине по горло. Господин и повелитель этого дома остается, дамы, в вашем полном распоряжении. Желаю вам воспользоваться его радушием по максимуму!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Он заявился наверх минут через Пятнадцать. К тому времени она успела переодеться, натянув самую закрытую из ночных рубашек. Сидя у туалетного столика, она с остервенением пыталась расчесать волосы. , — Нам надо поговорить, — объявил он, вставая у нее за спиной и пытаясь отобрать щетку. — Мое поведение, видимо, стало для тебя неожиданным…

Она отдернула руку с щеткой в сторону, преодолев порыв запустить ею в него.

— Неожиданным? — проговорила она чуть не по слогам, пытаясь не завизжать от разрывающей ее ярости. — Скажи лучше наглым, оскорбительным, невыносимым, вызывающим.

Казалось, его пробрало.

— Знаешь, Кассандра, — ответил он, — не тебе одной пришлось нелегко нынче днем. Затруднительно постоянно выполнять роль буфера. Я не в настроении укрощать еще одну темпераментную женщину. Так что, прошу тебя, закрой рот и выслушай меня. А потом, если захочешь, можешь опробовать свои коготки…

— Еще чего! — презрительно фыркнула она. Возможно, в вашем захолустье это единственный способ, оставшийся у женщин для обращения с расплодившимися на свободе шовинистами. Там, откуда я приехала, приняты более цивилизованные способы разрешения проблем.

— С нетерпением жду возможности испытать их на себе, — сухо заметил он. — И все-таки позволь мне закончить мысль, которую я начал было излагать, когда ты нас покинула.

— Я не просто вас покинула, — перебила она грубо. — Я ушла со скандалом. Если бы у тебя была хоть сотая доля проницательности, которой ты так чванишься, то ты смог бы понять, насколько оскорбил меня, вынудив так повести себя перед лицом людей, которых я не знаю. И тогда ты несколько изменил бы манеру обращения, если, конечно, хотя бы в малой степени заинтересован иметь меня в качестве жены в дальнейшем.