Коп ушел

— А любитель пупков, мистер Ледерер? — не дал ему закончить Джил.

Капитан Лонг ждал этого и улыбнулся. Он раскрыл у себя на коленях папку и сообщил:

— Денвер прислал данные, подтвержденные ФБР. У них зарегистрировано три убийства, когда у трупов вывернуты пупки. По описанию преступник белокожий мужчина кавказского типа, сорока пяти лет, среднего роста, слегка лысоватый и косоглазый. Единственный, кто может им быть по нашим картотекам — Шатси. Дополнительной особой приметой, по которой его можно сразу же опознать, является большой шрам на месте пупка. Сведения об этой особой примете получены от женщины, с которой он сожительствовал.

— Мне кажется, вы поставите наблюдателей в турецкие бани, чтобы они искали этот шрам, — ядовито проскрипел Ледерер.

— Конечно, — согласился Лонг, — а заодно проверим и всех проституток. — Когда вы его найдете, то заставить его заговорить будет очень просто, — ухмыльнулся Берк.

— Каким образом? — попался на крючок Ледерер.

— Скажите, что иначе пришьете ему его старый пупок.

Смех, прокатившийся по комнате, развеял напряженность, лишь в помощнике прокурора продолжала кипеть злость. Он хмуро улыбался и продолжал совещание. Кончилось оно только через час и у всех осталось впечатление, что они висят между небом и землей.

У всех, за исключением Джила Берка. Сидя в кафе за столиком напротив Лонга, он сказал:

— Во-первых, есть утечка информации из Департамента. Во-вторых, мы получили данные о Шатси. От этого и следует плясать.

— И плевать против ветра? Черт побери, Джил, мы делаем, что можем!

— Лаборатория извлекла что-нибудь из конторы Брея?

— Полным-полно. Два грузовика мусора. Взрыв и пожар уничтожили все следы, если они были. то, что осталось от записей на перфолентах, ничего не дает — все они закодированы. Картина не восстанавливается и ждать тут нечего.

— Есть какие-нибудь идеи?

— Какие идеи?

— Предположим, это дело рук враждебной банды. Они скорее бы захватили информацию с собой, чем стали ее уничтожать. Брей был ключевым человеком в организации, его информация дала бы им доступ к любой области их бизнеса. А Синдикат — предприятие... Теперь они уже не держат все в голове. Все заносится на перфокарты и перфоленты, как и во всяком другом картеле.

— И что из этого следует? Ты что-нибудь предполагаешь?

— Нужно просто хорошенько продумать все это.

Лонг, глядя поверх его головы на затемненную стену, кивнул.

— Я, пожалуй, подумаю.

Другие девушки, работающие в конторе, были отосланы в разные места по служебным делам. Элен Скенлон была одна, когда ее вызвал француз.

— Элен, вы можете писать под диктовку?

— Разумеется, мистер Бердун, могу.

— Хорошо, тогда возьмите пальто и шляпку. Мы сделаем это за обедом в ресторане, если не возражаете.

— С чего бы я стала возражать?

Элен вышла из его кабинета и направилась к вешалке. На минуту она задумалась, но затем отбросила все сомнения. Вполне резонная просьба с его стороны. Если за ней что-то кроется, скоро она это узнает.

Бердун приказал водителю отвезти их в шикарный ресторан на какую-то из Сороковых стрит. Метрдотель раскланялся и проводил их в кабинет, отделанный ореховым деревом, принял заказ и бесшумно удалился по персидскому ковру. Репродукторы доносили приятную музыку. Шум голосов других посетителей сюда не проникал. До того, как были поданы напитки, вошел посыльный и вручил Бердуну конверт. Через каких-то десять секунд официант поставил на стол телефон и сказал, что мистера просят снять трубку.

Француз энергично говорил о делах Бойер-Рестон по производству новых пластиков, отдал приказ добиться полного слияния и положил трубку. Официанту он приказал больше не беспокоить его звонками и, подняв бокал, обратился к Элен:

— Теперь ты видишь, что приходится совмещать обед с делами?

— Вижу, — сказала Элен и отпила из своего бокала.

Пока они ждали обед, он продиктовал ей ответы на несколько писем, которые она положила ему сегодня на стол. Когда появился официант с заказом, он закончил диктовку.

— Тебе здесь нравится? — спросил он.

— Великолепно, мистер Бердун! Я никогда здесь не была.

— Это одно из моих любимых мест, — сообщил он. — Ну, а как поживает твой друг из полиции?

«Так вот в чем причина!» — подумала она.

— Он по-прежнему весьма любопытен. Я полагаю, таковы все копы. Это у них в крови.

— Он очарователен, не так ли?

Она усмехнулась.

— Полицейскому трудно быть очаровательным. Не помню ни одного, у которого не было бы изъянов.

— Они бывают очень хитры, — хмыкнул Бердун.

«Но могут быть и очень честны», — подумала она.

Француз деловито намазывал масло на хлеб.

“Что ему известно?" — спрашивала себя Элен. — Я тоже попыталась быть очаровательной.

— И что? — вопросительно взглянул на нее Фрэнк.

— Как я узнала, он полностью погружен в дело Синдиката. Все эти последние убийства...

— Считается, что никакого Синдиката нет.

— Не для него, хотя он и не говорил о нем много. Мы поужинали, потом у него появилась странная идея — по дороге домой заехать в ломбард.

— Полицейским чувствительно недоплачивают, — сказал Бердун.

Но думал он другое. Берка нужно быстрее убрать. Конечно же, ему чертовски хочется убить двух зайцев сразу, убрав заодно и Шелби, но этот вариант отпадает.

Они закончили обед, поговорив еще немного. Подали кофе. Француз внезапно вспомнил еще об одном письме, и Элен записала продиктованное им напоминание основной конторе о модернизации бухгалтерской техники и установке еще двух телефонных линий.

Водитель отвез их из ресторана на работу, и француз исчез за дверью своего кабинета. Одна из служащих переписывала ее записи, а сама она принялась разбирать накладные и принимать у посыльных конверты.

В половине пятого Фрэнк Бердун вышел, провожая клиента и разговаривая о развитии дел в Аризоне, после чего подошел к столу.

— Билеты на самолет для мистера Клафа получены?

Она нашла конверт, переданный одним из посыльных, и протянула ему. — Десять минут назад. Билет на рейс в восемь десять на Ла Гардиа, мистер Бердун.

Коренастый посетитель взглянул на билет и спрятал его в карман.

— Благодарю, вы спасли меня от стольких забот. Очень жаль, что покидаю вас так скоро. — Он посмотрел на Бердуна, пошарил в пальто и вытащил два билета в театр. — Может быть, ты используешь их, Фрэнк? Я доставал их целый месяц, и Сэди сойдет с ума, когда узнает, какую возможность потеряла. Но такое важное дело...

Бердун взглянул на билеты и мотнул головой.

— Завтра я буду на совещании. — Он положил билеты на стол Элен. Посмотри, может, кто-нибудь захочет.

Когда они вышли, Элен уставилась на билеты. Лучшие места на лучший спектакль в городе. Она спросила двух девушек, не хотят ли они, но те отказались. Одна уже была на спектакле, а у другой намечено любовное свидание. Элен засунула билеты в свою записную книжку.

Может, она уговорит Джила пойти с ней.

На лице Марка Шелби выступил пот. Пытаться восстановить всю пропавшую информацию — безнадежное дело. Практически невыполнимая работа. Но приказ ясен и безоговорочен. От старого Питса Усача до нового выводка, пробивающего себе дорогу, все подчиняются приказам без всяких исключений, без каких бы то ни было возражений. Если не выполнил, то пропал.

Чем больше он думал об этом, тем больше свирепел. Единственное, что утешало, то, что и это давление не вечно и когда-нибудь все сморщатся, как лопнувшие воздушные шарики, и их выметут на помойку, где им самое место, а человеком с метлой и совком будет он, Марк Шелби.

Черт бы их всех побрал, этих идиотов без определенного положения в обществе, без образования, без положительных природных способностей и счастливых потому, что ничего не соображают. Поэтому и столь глупо распоряжаются жизнями, стоящими выше их. Его жизнью, в частности. Они апеллируют к обычаям, к духу прародины, а сами даже не знают, где на карте Рим, Неаполь, Сицилия.