Страница 36 из 62
Разум закружился чередой мыслей, пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
— Почему… Почему ты так нежен со мной?
Ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с силами на ответ, опуская ненавистную тряпочку в дезинфицирующий раствор и снова очищая мою кожу.
— Потому что ты моя.
Я ненавидела эту причину.
— Я не твоя!
Его голос был спокойным.
— Поверь мне, есть куда более ужасные вещи, чем просто принадлежать мне, мисс Уивер. Находиться в моей власти — это значит, что я сделаю все, чтобы ты была в безопасности. Я защищу тебя от жестокости остальных. Не спеши бросать мне в лицо мое предложение, словно это что-то недостойное тебя, не поняв заранее, что я предлагаю тебе.
Он коснулся меня ниже, бережно очищая мои открытые раны.
Ладонями я сжала простынь, тяжело втягивая воздух через нос. Моя голова болела от напряжения, непрошенные слезы струились из глаз.
— Я не знаю, что ты там мне предлагаешь, и поверь, даже не хочу знать!
В тот момент, когда слова сорвались с языка, я хотела сразу же забрать их обратно.
Я хотела, чтобы он был на моей стороне.
Я хотела, чтобы он заботился обо мне, в этом случае я могла использовать его в своих целях, чтобы он истребил свою семью словно животных.
— Ты в этом уверена? — мягко произнес он. — Ты уверена, что хочешь разрушить одним взмахом руки то, что уже есть между нами?
Я вздрогнула всем телом, набираясь храбрости, чтобы отказать ему. Нет ничего, что могло бы существовать между нами.
«Нила, ты всегда была такой лгуньей».
Как я могла признать, что между нами образовывалась тонкая связь охотник/жертва?
Джетро ласково провел ладонью по моим волосам.
— Я прекрасно знаю, что ты чувствуешь, и о чем думаешь. — Он понизил свой голос до шепота. — Не надо лгать, мисс Уивер. Не тогда, когда нам обоим прекрасно известна правда. Ты что будешь отрицать, что нас влечет друг к другу? Будем бороться еще больше с самими собой из-за того, что нам не положено испытывать таких чувств?
Тишина.
Мне было нечего ответить. Я не могла произнести ничего, что не выдало бы меня.
Джетро продолжил промывать и тереть медленно, но нежно, очищая мою раненную спину.
— Ты сильная. Сильнее, чем кто-либо мне знакомый. Но по-прежнему наивная, что делает тебя невероятно опасной. — Его прикосновение окунуло меня глубже в его ледяное очарование.
— Что ты пытаешься сделать? — я сжала губы, когда резкая боль застала меня врасплох. — Зачем ты все это говоришь?
Время шло.
Я уже забеспокоилась, что он не собирается отвечать, как и на другие мои многочисленные вопросы.
— Я не знаю, — из его ответа сочилось признание, которое пробралось в мою душу.
Воспоминание о том, что произошло после выплаты долга, захватило мой разум.
— Как ты мог сделать такое? Как ты смог кончить после того, как причинил мне столько боли? — я сильнее прижала щеку к постели, когда боль пробежалась по позвоночнику. — Кончить, видя кровь — делает тебя садистом. Делает тебя ненормальным.
Джетро молчал, полностью отпустив меня, чтобы промыть тряпку в миске. Коричневая жидкость стала цвета ржавчины из-за моей крови.
— Садистом?
Я сглотнула стон, выгибая шею, чтобы уставиться прямиком в его золотистые глаза.
— Да. Ты наслаждался моей болью, начиная с побега в лесу. Тебе нравилось видеть, что мне некомфортно. Слово «садист» идеально подходит тебе.
Он вздохнул, уставившись на мокрую тряпочку в своих руках. Влага пропитала его брюки, но казалось, что ему абсолютно плевать.
— Во мне есть много качеств, но я не садист.
Я фыркнула, отводя от него взгляд.
Он не заслуживал ответа, когда так откровенно лгал.
Тишина опустилась на комнату, пока он медленно продолжил вытирать мою спину.
Его руки опустились ниже туда, где он пометил меня своим семенем.
Я вздрогнула. Он резко втянул воздух, когда дотянулся до основания позвоночника. Остаток липкой жидкости ощущался нежелательно и незнакомо. Я хотела, чтобы следы его удовольствия исчезли. Я не хотела, чтобы меня покрывало доказательство его ядовитых игр разума.
Я прошептала:
— Видишь доказательство? Ты кончил очень быстро. Ты так нуждался в освобождение, что не мог дождаться, когда подчинишь меня, чтобы изнасиловать, — выдохнула я. — Кто нуждается освободиться так сильно, что отодвигает свое достоинство и кончает как подросток, которого поймали за разглядыванием «Плейбоя» впервые?
Воспоминание о том, как я вошла к Вону, и он делал именно это, всплыло в моем мозгу. Это на всю жизнь оставило отпечаток на мне. Я была испуганна тем, что это означало. Была неспособна понять, что мой брат делал, причиняя себе боль таким образом.
Я скрыла то, что видела глубоко внутри себя, и мы по сей день не обсуждали это.
— Ты права, — прошептал Джетро. — Я опозорился. Но у меня не было альтернативы. Я не мог сделать то, что хотел, не причинив тебе еще больше боли, а тебе и так хорошо досталось. Это был единственный выход очистить разум — позволить яду выбраться из моего организма.
— Яду?
Он печально усмехнулся.
— Это одно из подходящих слов.
Он вновь прикоснулся к моей спине, стерев остатки своего позора.
— Если хочешь извинений, не получишь.
— Значит мне стоит смириться с тем, что ты запачкал своей спермой мою разодранную спину?
«Я должна признать, что принадлежу тебе, потому что у меня не выбора?»
Он не ответил. Бросив тряпку в миску, он схватил тюбик с кремом. Молча, он намазал крем на мои раны.
Я зашипела, когда крем начал жечь, прежде чем исчезнуть под нежными прикосновениями. Каждый волосок на моем теле встал дыбом от того, как нежно он заботился обо мне. Мое сердце бешено забилось по непонятной причине, пока он скрупулезно втирал крем в мою спину.
В тот момент, как он натер всю спину, он поднялся.
— Сядь, — приказал он.
Сесть? Он просил невозможное, я не могла.
Когда я без особого энтузиазма попробовала и сглотнула стон боли, Джетро подошел ближе.
— Позволь, помогу тебе.
Он наклонился, его аромат леса и кожи пробрался до моего сердца, пока у меня не началась сильная аритмия.
Он не прикасался, просто ждал.
«Он ждет твоего разрешения — власть вернулась к тебе».
Я нахмурилась. В какую игру он играет? Кто был этим молчаливым, внимательным мужчиной, и что случилось с ублюдком, которого я хотела убить?
Джетро продолжал смотреть на меня. Выражение его лица было напряженным и непроницаемым.
Я кивнула.
Сильными руками, он помог мне сесть и свесил мои ноги с кровати.
Сжав глаза, я почти уступила вертиго, вызванному болью, качаясь в его хватке.
— Доверься мне, — пробормотал он, взяв меня под руки, чтобы поддержать мой вес, помогая мне встать.
Я застонала, когда несколько порезов вновь открылись, болезненно сочась кровью.
— Сможешь стоять самостоятельно?
Я хотела накричать на него. Высмеять его проявление доброты после того, что он сделал. Но что-то в его взгляде умоляло меня расслабиться — не ругаться с ним в этом конкретном случае.
Я моргнула, абсолютно не понимаю его мотивов и планов.
Медленно, я кивнула.
Оставив меня пошатываться на месте, он вытащил огромный бинт из аптечки на полу.
Сквозь стиснутые зубы я прошипела.
— Ты всегда будешь подлечивать меня... после?
Он приподнял бровь, пленяя своим пристальным взглядом.
— Ты все еще не понимаешь.
Я изо всех сил пыталась втянуть в легкие воздух от интенсивности его взгляда.
— Я всё прекрасно понимаю.
Он покачал головой.
— Нет, не понимаешь. Ты думаешь, мы будем пытать и калечить тебя следующие пару лет. Да, твое будущее предопределено и да, все это висит над твоей головой, пока не закончится. Но ты продолжишь жить, узнавать всё на своем опыте. Ты часть нашей семьи сейчас. С тобой будут обращаться как с таковой.
Мой разум затуманило.