Страница 16 из 63
Улицы города были грязны и пыльны, дома угрюмы и некрасивы. На базарах они видели много лавок, торговых складов, караван-сараев и ремесленных мастерских, однако большинство здешних жителей далеко не пользовалось довольством и благосостоянием.
Типу-султан мало заботился о нуждах своих подданных: все его помыслы были заняты только укреплением войск, подготовкой к новой схватке с англичанами. На это нужны были огромные средства, а единственный их источник феодальные правители видели в податях и поборах, взимавшихся с земледельцев, ремесленников и торговцев.
Типу восседал на своем роскошном троне; его вельможи и военачальники сидели на подушках вдоль стен.
Оркестр под управлением Лебедева исполнил несколько легких музыкальных пьес. Затем Герасим Степанович играл на флейте.
Публике оркестр не понравился. Ни мелодии, ни инструменты не походили на привычную музыку. Игра Лебедева пришлась слушателям больше по вкусу; флейта немного напомнила деревянные духовые инструменты, распространенные в Индии и в других азиатских странах.
Типу-султан подозвал Лебедева:
— Должно быть, у себя на родине ты искусный музыкант, но нам твоя музыка непонятна. Мы любим певцов, которые под музыку распевают хорошие стихи, ты же этого не делаешь. А музыка без слов и без танца не имеет никакого смысла. Все же благодарю тебя, музыкант! Скажи, какую ты хотел бы получить награду: деньги или хорошее оружие? Или доброго скакуна из моей конюшни?
— Мне не нужно наград, но я хочу обратиться с одной просьбой…
— Говори, — приказал Типу. — Если просьба разумна, она будет исполнена.
— Я прошу подарить мне одну танцовщицу. Ее привезли в Серингапатам недавно из Коимбатора. Это сестра моего слуги.
Типу с удивлением посмотрел на него.
— Странный ты человек! — сказал он. — Но изволь, я согласен. У меня много красивых женщин, я ими не дорожу.
И султан приказал позвать танцовщиц.
Появились двадцать девушек, прекрасных, как летнее утро, сверкающих роскошью одежд и драгоценных камней. Лебедев внимательно приглядывался к ним, но не нашел Кавери. Может быть, он не узнал девушку? Нет, это невероятно. Герасим Степанович так опечалился, что даже не смотрел на пляску.
Почувствовав легкое прикосновение к своему плечу, Лебедев обернулся. За его спиной стоял Сону. Он шепнул учителю несколько слов.
— Откуда ты узнал?
— От Рангуина. Он следил все время.
Типу-султан снова обратился к Лебедеву и, указывая на танцовщиц, спросил:
— Какую ты избрал?
— Ее нет среди них.
— Где же она находится? — Султан, повидимому, был заинтересован.
— В доме Пурниа.
Типу поискал брахмана глазами. Пурниа отсутствовал. Султан тотчас же приказал послать за ним.
Музыканты и танцовщицы ушли: мужчины — в одни двери, девушки — в другие. Лебедева вместе с его неизменным спутником, Деффи, султан пригласил остаться.
Слуги внесли блюда со сладостями, фруктами, шербетом, кокосовым молоком и пальмовым вином. Типу сам угощал иностранных гостей; в виде особой милости им было предложено сидеть у подножия царского трона.
Через некоторое время появился Пурниа.
— Отчего ты не пожелал присутствовать у нас на дурбаре?27—обратился к нему Типу.
Брахман объяснил, что закон веры не позволяет ему находиться вместе с людьми нечистыми, какими являются приезжие музыканты.
— Ты строго блюдешь чистоту касты? — осведомился Типу-султан. — Почему же в твоем доме находится девушка из касты неприкасаемых? — Типу усмехнулся.
Брахман поднял руки над головой, как бы защищаясь от удара.
— Милостивый махараджа, — воскликнул он, — такой девушки нет в моем доме!
— А та, которую привезли из Коимбатора? Разве ты не знаешь, что она принадлежит к домберам? Один из этих музыкантов — ее брат.
— Откуда мне знать это? — простонал Пурниа. — Меня обманули, государь!
— Но теперь ты узнал правду.
— Я немедленно выгоню ее вон!
— Иного выхода нет, — согласился Типу-султан, — иначе здешние брахманы узнают о твоем грехе и ты будешь изгнан из касты. И тогда, пожалуй, сам станешь неприкасаемым… — Типу рассмеялся. — Прогони же ее поскорее, и пусть она придет сюда. Мы, слава аллаху, не идолопоклонники.
Итак, цель была достигнута. Сону был вне себя от радости. Рангуин неотступно, словно тень, следовал за девушкой, но разговаривали они мало, и не видно было, чтобы Кавери особенно радовалась встрече с заклинателем змей.
Лебедев с Патриком отправились к Типу-султану с прощальным визитом, но Типу сказал, что ему не хочется отпускать Лебедева. Пусть русский путешественник останется здесь. Что ему делать в Мадрасе? Разве музыкальные забавы — подходящее занятие для умного человека? Типу-султан нуждается в помощи русского путешественника, который хорошо знает язык и обычаи французов и других народов Запада. Пусть не беспокоится: здесь ему будет хорошо.
Лебедев молчал.
— Если ему скучно остаться в одиночестве, — сказал Типу, обращаясь к Деффи, — я готов взять на службу и тебя, инглис, и даже этих идолопоклонников, хотя они с их музыкой мне вовсе не нужны.
Лебедев поклонился:
— Я благодарю султана от всей души за радушие и милость, а особенно за освобождение девушки, но поступить к нему на службу не могу. К богатству я равнодушен, роскошью не дорожу. В Мадрасе мне приходится служить, но и это ненадолго. Оставаться здесь больше мне нельзя: я должен еще многое повидать в Индии и многому научиться. У французов, союзников султана, есть поговорка: «Все понять — значит все простить». Надеюсь, государь поймет меня, а стало быть, и простит…
— Нет, — сказал Типу задумчиво, — понять не могу… Но простить готов, ибо всегда прощаю людей, приятных моему сердцу… Поезжайте оба куда хотите!
Лебедев еще раз поблагодарил и напомнил о том, что Типу раньше просил помочь ему в работе, требующей знания французского языка. Он готов задержаться и сделать все, что от него потребуется, без всякого вознаграждения.
Типу отрицательно покачал головой. Раз уж чужеземец решил покинуть Майсур, то помощь его не понадобится: речь идет о деле важном и секретном. Пусть едет с миром!
Он протянул Лебедеву кошелек, наполненный золотыми монетами.
— Это тебе за твои труды, — сказал повелитель Майсура.
Наутро путешественники покинули Серингапатам.
X
Месть Рангуина
На холме возвышалось изваяние бога Ганеша, каменное чудовище с головой слона. Лебедев примостился у его подножия. Внизу расстилалась широкая долина с гигантскими пальмами, баобабами, смоковницами. В лучах заходящего солнца все стало розовым: облака на горизонте, поля, мохнатые стволы пальм, зеркальная поверхность пруда.
В это время года дневная жара не была очень мучительной, но все-таки люди с радостью встречали наступление вечерней прохлады.
Трудовой день кончился, земледельцы возвращались с полевых работ. Их черные спины лоснились от пота; некоторые останавливались и карабкались на высокие деревья, чтобы утолить жажду пальмовым соком и наполнить кувшины для вечерней трапезы. Девушки, которые в жаркие часы прятались в тенистых рощах, возвращались в хижины с прялками на плечах. Старики-брахманы спешили к пруду совершить вечернюю молитву и священное омовение. Навстречу им двигались белильщики холста, погоняя нагруженных тканями осликов.
Лебедев боялся пошевелиться, чтобы не нарушить очарования этой картины. Он смотрел и размышлял… Вот сидит он здесь, у ног каменного истукана со слоновьей головой, — русский человек, забредший по воле пытливой своей натуры за тридевять земель…
Перед ним тропическая Индия. Все здесь непривычно: огромные, сказочные деревья, густой теплый воздух, насыщенный пряными ароматами, пагоды, облитые розовым светом заката, темнокожие обитатели с их странными обычаями. И все-таки это не какая-то другая планета — это земля!.. И люди, несмотря на цвет их кожи и верования, такие же, как повсюду на земле. Подобно ярославским мужикам, они трудятся не покладая рук, борются со стихией. Окончив работу, они возвращаются тихим теплым вечером к своим очагам и отдыхают в кругу семьи. И, увы, так же, как повсюду, эти простые, мирные люди обречены на нужду и лишения, а плоды их труда забирают другие — знатные и могущественные господа…
27
Дурбар — официальный прием во дворце индийского монарха.