Предельные полномочия

— А я их, можно сказать, обманул, — усмехнулся инженер. — Я ведь точно знал, когда подойдет моя очередь на осмотр идти. И за две недели до этого взял отпуск за свой счет и отправился на нашу турбазу на Песковских озерах. А там не с удочкой сидел, а каждый день бегал кроссы. Причем старался больше не по ровному месту, а по горкам пробежаться. В общем, подтянул сердечно-сосудистую систему до нужных кондиций. И прошел комиссию без сучка без задоринки.

— Зачем же вам нужно было на такие ухищрения идти? — продолжал удивляться Малышев. — Неужели так хотелось в Южной Америке побывать? Вы ведь и так уже много где побывали, много чего видели…

— Америку, конечно, хотелось посмотреть, — согласился инженер. Докурив сигарету, он аккуратно потушил окурок и бросил его в стоявший неподалеку таз. — Это ты верно заметил…

Казалось, что он хочет сказать что-то еще, но колеблется. А тут как раз подошли закончившие свою работу Хайдаров с Русановым, и разговор закончился сам собой.

— Ну что, начнем, пожалуй? — спросил Малышев.

— Начнем, — согласился инженер. Повернувшись к группе местных техников, монтировавших оборудование машинного зала, он крикнул:

— Эй, Мануэль! Iala! Iala!

Бригадир Мануэль Родригес недоуменно посмотрел на русского коллегу, крикнул что-то в ответ, но с места не сдвинулся.

— Путаешь ты, Константин Евгеньич, — поправил инженера Малышев. — Ты ему вроде как говоришь, чтобы он к тебе пошел. А если хочешь сказать «Давай, жми!», надо говорить не «iala», а «iale»! Iale, hombre! Видишь, он понял!

Действительно, техник кивнул в знак понимания и включил дизель — тот был призван заменить собой поток воды во время первого испытания турбины. Когда турбина пришла в движение и набрала обороты, Русанов перекинул рубильник, и в лампах под потолком машинного зала вспыхнул свет. Турбина дала ток! Луценко тут же махнул рукой Родригесу, чтобы выключил дизель: к чему зря расходовать топливо? Когда турбина остановилась, рабочие-андианцы разразились приветственными криками.

Рабочий день закончился, русские специалисты направились в душевую. Но тут их остановил все тот же Родригес. Уже поняв, что испанский язык лучше других усвоил Малышев, он обращался преимущественно к нему. Вот и сейчас он начал что-то горячо объяснять механику. Луценко из всего потока чужой речи разбирал только отдельные слова: «ехать», «карнавал» да еще несколько раз повторенное незнакомое слово «Квесто».

— Что он говорит? — спросил он, когда бригадир наконец закончил.

— Говорит, что пуск первой турбины, пускай и пробный, — это большой праздник, — начал переводить Малышев. — И они хотят устроить для нас праздник. Он говорит: очень удачно все совпало, нечего и придумывать. Как раз сейчас неподалеку, в городе Квесто проходит традиционный карнавал. Карнавал известен на весь мир, на него приезжают туристы из Штатов и даже из Европы. И нас туда хотят привезти на один день. Сейчас помоемся и поедем по-быстрому.

— А что такая спешка? — удивился Хайдаров. — Поесть бы надо, а уж потом ехать.

— Сейчас спрошу, — пообещал Малышев и снова заговорил с бригадиром. Тот что-то ответил показывая на небо. На этот раз Луценко понял без перевода.

— Говорит, не хочет ехать в темноте… — повторил он слова андианца. — Значит, все же небезопасно…

— Что делать — местная специфика! — пожал плечами Малышев. — Они за нас беспокоятся, выделят джип с охраной. Приедем, там поужинаем, переночуем, завтра посмотрим продолжение карнавала — Мануэль говорит, завтра как раз основные торжества, — и вернемся назад. Ну что, едем?

— Почему же не поехать? — пожал плечами инженер. — Мы уже месяц здесь сидим, хочется страну посмотреть, а тут такой случай.

Спустя полчаса энергетики — и русские, и андианцы — погрузились в автобус и покатили в сторону города Квесто. По дороге местные, перебивая друг друга, рассказывали историю замечательного здешнего карнавала. Малышев, как умел, переводил.

По словам рабочих, праздник называется «карнавал черных и белых». Проводить его начали еще в 1607 году, когда африканские рабы, жившие в Квесто и на окрестных плантациях, подняли восстание и потребовали, чтобы им выделили, как и белым, день для отдыха. Рабы выступали очень сплоченно, кроме того, их поддержали индейцы племени чибча, и белые пошли на уступки. Король Испании утвердил день для отдыха рабов 5 февраля. В день, когда была объявлена эта новость, чернокожее население высыпало на улицы города. Люди плясали под африканскую музыку и раскрасили все белые стены домов в черный цвет.

С тех пор это событие отмечается каждый год. Богачи, увидев в этом повод для праздника, стали привлекать к нему высшие слои общества. Особенно много усилий для этого приложила семья плантаторов Кастаньеда. Они многое сделали для превращения карнавала в массовый праздник с использованием масок и карнавальных костюмов. Эта семья и стала одним из героев карнавала.

Как рассказал Мануэль, карнавал идет уже несколько дней. Он начался еще 1 февраля. В этот день в Квесто прибыли комические персонажи — участники карнавала, одетые в костюмы XIX века и изображающие семью Кастаньеда. Получилось целое шествие семьи колонизаторов, путешествующих со всеми чадами и домочадцами через всю страну и всячески привлекающих внимание. Не обошлось и без «дам легкого поведения», которых играли переодетые мужчины, «пьяного священника», беременной невесты и других комических персонажей. В этот же день прошел так называемый «День Воды». Участники карнавала обливали водой ничего не подозревающих прохожих.

На другой день состоялся «Карнавалито» — детский карнавал. Тысячи детей от 6 до 14 лет, имитируя взрослых, вышли на улицы в карнавальных костюмах и представили городу шествие карнавальных повозок «карросас» детских размеров, изготовленных самими детьми.

3 февраля отмечался «День Черных». В этот день жители города, вспоминая африканских рабов, красили лица в черный цвет и выходи на улицы подурачиться. Ни один прохожий не мог спастись от того, чтобы не быть измазанным. Предусмотрительные горожане в этот день заранее надели одежду, которую не жалко выбросить.

— Понимаете, все мажут друг друга краской, и на одежду тоже попадает, — весело блестя глазами, рассказывал Мануэль. — Но никто не обижается! Никогда нет драк. Хотя вообще-то про нас, андианцев, говорят, что мы народ вспыльчивый, чуть что — хватаемся за ножи, и в этом есть доля правды. Но во время карнавала — никаких обид. Здорово, правда?

— Но ведь наверняка это все не «всухую» делается? — поинтересовался Малышев. — Порцию текилы на грудь люди ведь принимают?

— У нас не пьют текилу, — покачал головой Родригес. — Текила — это в Мексике, да и то сами мексиканцы не могут ее себе позволить — слишком дорого. У нас пьют анисовую водку, иногда смешивают ее с фруктовым соком, получается замечательный напиток hervido. Вы его обязательно попробуете — я угощу. Да, люди выпивают, но пьяных нет. Так уж принято!

— А сегодня что было? — спросил Луценко. — И что завтра?

— Сегодня весь день шли концерты, — объяснил Мануэль. — Люди целый год готовили разные номера: кто песни, кто танцы. Некоторые в этот день становятся акробатами, другие — жонглерами. Прямо на улицах устраиваются театры, в которых разыгрывают сценки. Да что рассказывать — вы сами увидите! А завтра — главный день. Называется «День Белых». На этот раз все красят друг друга уже не в черный, а в белый цвет.

— Полное равноправие, значит, — заключил Русанов. — А чем красят — опять краской?

— Нет, завтра не красят, — покачал головой Родригес. — Завтра всех тальком посыпать будут. Целые облака талька, аж дышать трудно! Все будут посыпать друг друга тальком и обливать пеной. А еще завтра…

Мануэль не договорил: автобус дернулся и замер посреди дороги. Взглянув вперед, энергетики увидели, что джип с солдатами, ехавший перед автобусом, тоже остановился. Солдаты немедленно выскочили и залегли, уставив стволы автоматов в сторону окружавшего дорогу горного леса. А один из них осторожно направился вперед и склонился над каким-то камешком, лежавшим посредине дороги.