Страница 2 из 10
Спустя несколько месяцев на борту «Крота», за рычагами управления сидел капитан Коршунов. Летчик, сверяясь с приборами, вел вертолет. Рядом с открытым люком находились Батяня и Светлана Кудрявцева, или просто Блондинка, как называл ее про себя комбат. Внизу извивалась железная дорога, по которой мчался товарный состав. Вертолет нагонял именно его. Батяня, давая последние инструкции, деловито пристегнул себя и Кудрявцеву к подвеске.
Из-за шума ветра, влетающего в салон вертолета, и грохота товарняка объясняться приходилось на повышенных тонах, а то и знаками.
— Ну что, запомнила? — вглядываясь в лицо девушки без особого доверия и надежды на успех, спросил Лавров. — Десантируемся. Прикрепляешь подрывное устройство к вагону, и потом на повороте мы покидаем поезд.
Блондинка кивнула. Мол, все же было оговорено заранее. К чему столько раз повторять?
Покинув вертолет, пара стала опускаться на двух тросах к движущейся открытой железнодорожной платформе.
В кабине тепловоза машинист глянул в зеркальце заднего вида. Состав на излучине изогнулся, и это позволяло рассмотреть на движущейся платформе двух высаживающихся людей и военный вертолет странной конструкции. Машинист, не зная, что делать, растерялся.
— Коля, смотри, что происходит! — заорал он помощнику, явно не веря своим глазам.
Но тут колея вновь выпрямилась, и помощник уже не мог видеть того, что недавно наблюдал машинист. Впрочем, последний тоже оставался в неведении относительно того, что происходит у них за спиной.
— Ты чего, Степаныч? — насторожился помощник, не понимая причины беспокойства.
Машинист морщил лоб. Приборы показывали полный порядок. Колеса привычно выстукивали ритм. Семафор впереди сиял зеленым светом.
— Там какой-то вертолет за нами увязался. — Машинист вглядывался в зеркало заднего вида и перебирал в уме все пункты инструкций.
Однако их составители не предусмотрели такой вот нештатной ситуации.
Батяня и Кудрявцева уже находились на платформе. Теперь надо было максимально быстро освободиться от подвески, тогда вертолет мог «уйти». Лавров, высвободившись первым, отбросил подвеску. Трос, сматываемый лебедкой, зашуршал, стремительно уходя вверх. А вот его коллега, стоявшая у самого конца открытой платформы, чуть замешкалась. Отстегнуть — отстегнула, но отбросить не успела. В мгновение ока ее освобожденную подвеску вырвало из рук и забросило на соседний вагон, под завязку загруженный штабелями железобетонных столбиков. К таким прикрепляют деревянные столбы — вес одного столбика килограммов двести пятьдесят, не меньше…
Оглянувшись, Батяня увидел, что трос подвески намертво заклинило между столбиков — трос проскользнул между ними, и скрипнул зубами от досады. Неприятности всегда приходят оттуда, откуда их не ждешь. Это железное правило. Всего не предусмотришь. Теперь вертолет шел как на привязи. Лавров лихорадочно рассуждал, что делать в сложившейся ситуации, ставил себя на место пилота. Можно было, конечно, попытаться стравить трос до конца, но тот крепился на барабане. Капитан был в кабине один, и он не мог, одновременно управляя вертолетом, отсоединить и сбросить трос. Впереди по ходу состава показался старый путепровод. Становилось очевидным, что при таком положении вещей аварии, а то и катастрофы не избежать. Пилот ничего не мог поделать. Ему предстояло следовать за составом. Помочь машине освободиться могли только снизу. Вновь Лаврову приходилось ликвидировать последствия чужих ошибок.
Десантник, жестикулируя, показал пилоту: «Сейчас взберусь на соседний вагон с железобетонными конструкциями и отцеплю подвеску!»
Майор, взяв разгон, добежал до вагона со столбиками и, выпрыгнув вверх, ухватился руками за его край.
Стучащие по разбитой колее колеса выбивали дробь и подпрыгивали на старых рельсах. Колея изгибалась, и вагоны со страшным скрежетом бросало из стороны в сторону вместе с висящим на одном из них Батяней. Комбат пытался подтянуться на вытянутых руках, но из-за разбитой колеи вагон трясло так, что Лавров болтался и никак не мог забраться на него.
— Вот же черт! Как глупо.
Лавров понимал, что напарница сейчас видит его. Не хотелось упасть в глазах девушки. А еще больше не хотелось допустить аварии. Наконец майор нашел упор под ногу и, собравшись с силами, взобрался на верх вагона. Сжав трос в руке, он пытался вырвать его из-под столбиков. Безрезультатно! Тонкий прочный трос засел намертво, словно был залит бетоном.
Путепровод неумолимо приближался. Казалось, что стук колес нарастает вместе с приближением пролетов.
— …твою мать, — выругался про себя Батяня.
Обычно он избегал крепких выражений. Но иногда они придавали ему сил в критических ситуациях. Силы рук явно не хватало, они — не самое сильное, что есть у человека. Он подставил под столбик плечо и стал распрямлять колени. Лавров даже почувствовал, как в спине хрустнули позвонки.
— Старею! Быть того не может, чтобы не…
Неимоверными усилиями Батяне все же удалось приподнять и отвалить в сторону несколько столбиков. В конце концов майор освободил и подвеску. Он изо всех сил бросил ее вверх, а сам упал между столбиков. Старый путепровод низко нависал, угрожая зацепить. Еще несколько секунд и…
Вертолет мгновенно взмыл в небо, подвеска благополучно перелетела через путепровод. Балка моста едва не задела по голове лежащего ничком Батяню. Он вдохнул лишь после того, как тень от моста пронеслась над ним, поднял голову и оглянулся. Блондинка сидела на корточках, держась за край раскачивающейся платформы.
— Вот же дура! — хотел крикнуть ей майор, но сдержался, встретившись с девушкой взглядом, она смотрела на него с благодарностью.
В конце концов, он и сам был виноват в случившемся. Командир всегда в ответе за подчиненных.
Глава 2
На военном аэродроме части, где служил майор Лавров, располагались ангары, башенка КДП, всякого рода строения, виднелись топливозаправщики, тягачи. На бетонке стояло несколько «Ми-24», а под маскировочным тентом, укрытая с «головы до ног», пряталась новейшая разработка — суперсовременный вертолет «Крот». Даже охрана толком не знала, что держит под неусыпным наблюдением.
Здесь же стояли пилот Коршунов, Лавров и Кудрявцева, все в комбезах без знаков различия.
«Тоже мне, супервумен, — думал Батяня, стоя рядом с Кудрявцевой под лучами припекающего солнца. — «Вождение любого транспортного средства, знание иностранных языков и отличница по рукопашному бою», — вспомнил он отрывок из личного дела. — Анка-пулеметчица, блин, в современном формате. Вот сейчас нагоняй от начальства будет приличный».
Перед группой прохаживался полковник Лебедев, ответственный за испытания экспериментального диверсионного вертолета в части ВДВ.
— Вы что, совсем с ума посходили, что ли? Из-за неумелых действий были поставлены под угрозу сохранность совсекретной машины и жизни людей. Если своими головами не дорожите, то хоть вспомните, сколько труда и денег в нее вложено? — гневно отчитывал он подчиненных, сурово глядя в их лица. — В единственный экземпляр…
Девушка молчит, смотрит перед собой и, казалось, даже не замечает, когда полковник проходит перед ней. Лавров, стоявший рядом с ней, ощущал легкую дрожь в ее теле. В чем-то даже сочувствовал. В конце концов, это было ее первое десантирование на движущийся поезд.
Батяня тоже не оправдывался — лишнее. Сделанного назад не вернешь. К чему тратить слова, свои и чужие нервы? Он терпеливо выслушивал разнос, хотя мог бы добрую часть вины взвалить на Кудрявцеву. Последняя, как профессионал, ему не слишком-то нравилась, хотя и делала успехи. По мнению майора, женщину просто не стоило использовать в диверсионной группе. И неважно, хороша она в деле или плоха. Женщины, на его взгляд, были чем-то вроде другого биологического вида. Им природой не дано того, чем обладают мужчины. И в этом нет их вины: «Рожденный ползать летать не может». Вот и случилось, чего он опасался. Но начальству видней. Как-никак, Кудрявцева — член группы. Во всяком случае, пока.