Страница 98 из 147
Тяжелее всех в новой ситуации пришлось Денису. Спокойный и вдумчивый, он возглавил тоннельную канцелярию и, будучи обличен всеми полномочиями, с первого же дня закопался в огромную груду документов, согласований, лицензий, протоколов и прочей бумажной канители, поглотившей его без остатка. Он буквально сгорал на работе, мучался скукой, насиловал себя точностью встреч, но безропотно ходил по многочисленным инстанциям, сидел в очередях, хлопал глазами, улыбался и знакомился с чиновниками, большая часть которых на поверку оказывалась надменной разновидностью самых алчных врунов. Все остальные его товарищи почти ежедневно пропадали в клубе, совершенствуя его оснастку, латал дыры, меняя и улучшая обстановку.
Клуб постоянно дарил подземным затворникам что-то новое, неизвестное и, как вскоре выяснилось, не совсем приятное. Всего через неделю после открытия события в нем приняли просто авральный характер и стали походить на героическое противостояние человека и стихии. Дождливый май привел к повышению грунтовых вод, и в заглубленном на шесть метров убежище начался обширный потоп. Мрачный кладовщик Зуфар расцветал ядовитой улыбкой, наблюдая за тем, как после каждого дождя наглые прохвосты растерянно бегают с ведрами, по щиколотку в ледяной воде. Он знал, что делать, но мстительно молчал, и молчат до тех пор, пока смирившие гордыню клаберы не пришли к нем у и не пали в ноги.
После того как в залитом водой убежище были отмечены несколько вечеринок подряд, друзья поняли, что швабрами да тряпками моря не вычерпать, и стали сговорчивей. Н е без оснований опасаясь за сохранность аппаратуры и всего проекта в дальнейшем, они собрали для Зуфаровича «котлету» - пачку денег — и, выбрав делегатом сладкоголосого Андрея, отправили его на переговоры. Поначалу процесс не ладился, но после тщательного умасливания израненного стариковского самолюбия, заверения в глубочайшем респекте и «котлетного» лечения был заключен надежный мир. Немедленно за этим Зуфар возглавил штаб по ликвидации последствий потопа и очень скоро открыл взволнованным юнцам секреты дренажного мастерства. Оказалось, что вода из убежища откачивается только через специальную шахту, но огромный насос в этой страшной шахте недавно полетел, вот вода и стала переполнять допустимый уровень. Неимоверными усилиями добровольных рабов полутонная железка была извлечена из глубокого колодца и заменена самодельным приспособлением. Не имея возможности починить промышленный насос, бойцы «Тоннеля» купили пятнадцать садовых насосиков, хитроумно соединили их шлангами и погрузили всю эту гирлянду в затопленную шахту. Вода стала спадать. Первая проверка на прочность была выдержана, можно было продолжать работать.
Помимо всех несуразиц с болячками старого подвала, на плечи Андрея и Олега навалилась тягостная обязанность еженедельно закупать для бара разнообразные напитки. Поначалу они проделывали эту малоприятную процедуру, нанимая недорогих частников, но очень скоро Андреи стал брать машину у родителей. На этом новеньком «рафике» вся «тоннельная» банда целыми днями носилась по городу, по всем рабочим надобностям и со всяческими прочими затеями.
Все эти заботы и события, все происходящее с ними в этот период — все было ново и странно. Очень странно.
Но все эти суетные дела, маленькие катастрофы и скучные дневные обязанности не причиняли молодым людям такого расстройства и угнетения, как то, что творилось в клубе на самих вечеринках. С первого же дня со всей очевидностью и досадой стало ясно, что клуб вызвал всплеск небывалого интереса в совершенно чуждых слоях общества. Всколыхнулась первая волна и попала за нею рябь, а потом и пена «Тоннель» замышлялся как тайное, спрятанное от всех обиталище любителей «техно», и думалось так, что посещать его будет только очень определенная молодежь, но в действительности все вышло совершенно не так. В задымленное и гремящее киловаттами подземелье устремились все кому не лень. Танцующей молодежи пришлось делить свой клуб с воинствующими спортсменами, валом валили какие-то сомнительные коммерсанты в костюмчиках, за ними подтянулись валютные шлюхи, показывались районные гопники, заходили на огонек подвыпившие инженеры, залетали детки до восемнадцати и взрослые, уже далеко за тридцать. Клуб превратился в высокопрочный котел, в котором вся эта не смешиваемая в обычной жизни масса переплавлялась по ночам в некое невообразимое месиво. Радость, страх, модность, распущенность, эйфория, злоба и нелепость — все эти чувства и качества, немедленно проявлялись, как только люди переступали порог клуба.
Но всего больше в первые месяцы всех доставала агрессивность. Клуб стаз той диковинкой, познакомиться с которой считаюсь необходимым для каждого «нормального пацана». Спортсмены приезжали повеселиться «бригадами» и целыми «колодами». Как правило после «терок», «стрелок» и «разборок» им хотелось «блядей, бухла и помахаться», однако в клубе без мебели и официантов старый лозунг «бабы, тачки, рестораны» заводил их в тупик, и от неспособности влиять на ситуацию «мышцатые» обычно начинали «бычить». Чаще всего они, рисуясь друг перед другом, устраивали драки в самом клубе, но случалось, что и около него, доставали вооруженную охрану, измывались над посетителями, грабили в подворотнях, били неформалов ради забавы, а случалось и друг друга.
Никто из четверых основателей «Тоннеля» не ожидал, что будет таксложно заставить клуб работать. Не просто существовать, а работать. Алексею и Андрею по очереди приходилось играть без смен и замен, из недели в неделю. Иногда наведывался Грув, очень редко приезжал Янис, но большей частью им приходилось играть вдвоем. К середине лета к игре в «Тоннеле» подключился Даня Адельсон, младший брат Яночкн. Гарик привез ему из Лондона стопку пластинок, и Даня заиграл приятный американский house. Сам же Гарик рассказал своим друзьям, что в Англии появилась совершенно новая музыка. По его утверждению в лондонских клубах техно пришло в упадок, стало не модным, и родился новый саунд — транс. Пластинок с этой музыкой он не привез, но бредил ею яростно и считал дни до поездки в центр транс-музыки, индийский штат Гоа.
Спустя месяц после открытия клуб напечатал свою первую рекламу — флаер открыточного размера, и распространил среди своих друзей долгожданные клубные билеты.
Вот так, в трудах и заботах, пролетели эти первые месяцы, наступило лето и потянулись приятные теплые дни. Зелеными великанами по Зверинской улице шумели послевоенные тополя, отцвели и угасли уже белесые белые ночи, и в кромешной тьме жаркого июля под этими тополями каждую субботу случалось великое роение молодежи. Прошла первая болезненная резь, которую клуб причинил выпученным от неожиданности глазам своих диковатых посетителей, пообвыклись все, попритерлись. У клуба появились свои завсегдатаи, сдружился коллектив работающих, и стали уже привычными нервические истории, еженедельно случавшиеся на входе в подземелье и его недрах.
Освоилась и охрана. Некоторые из двенадцати этих бронемолодцов резонно рассудили, что делить заранее оговоренную сумму на восемь человек в известной мере приятнее, и удалили из своего коллектива трусливого капитана-усача и еще троих сомневающихся. Возглавил уменьшенное, но ставшее более эффективным подразделение, один молодой, светловолосый, и на удивление улыбчивый сержант по имени Роман. Ромашка, как ласково окрестили его девушки в клубе, был большой душкой и скоро стал любимцем публики, счастливым талисманом всех униженных и оскорбленных. Голубоглазый, аккуратно подстриженный, опрятно одетый и обходительный, он управлял своей группой молотобойцев железной рукой, а общаясь со злом, попеременно использовал резонные увещевания, понуждение силой, но чаще всего рукоять своего табельного пистолета.
Подчас на входе в клуб закипали нешуточные страсти. Обычный, еженедельный контингент очень скоро примелькался, перезнакомился с охраной и стал более гуманным, но почти ежедневно к дверям клуба приносило незнакомых воителей, и площадка перед клубом превращалась в гладиаторскую арену. Пьяные, обдолбанные, «вставленные», злые, наглые, опасные — к входу подлетали компании разнообразных бандитов, требовавших бесплатного прохода, и в дело вступали помощники Ромашки.