Страница 110 из 147
Но в безликой череде этих коммерческих дискотек стали случаться и приятные неожиданности. Так, усилиями Виктора Фролова и Андрея Комара была подготовлена «Бонопартня». Первый раз местом проведения вечеринки стал настоящий дворец. Расцвеченный прожекторами Белоколонный зал Дома дружбы народов был необыкновенно хорош, однако же даже эта затея провалилась. Солидная публика, на которую рассчитывал менеджер Комар, не пришла, а значит, и не покрыла всех расходов, которые ушли в основном на оформление, сделанное ослепительным модником и всеобщим любимцем Витей Фроловым.
В этот же период запомнились, так как отличались от общей массы и были основательно подготовлены, несколько масштабных вечеринок «Кристалл». Миша Воронцов, ставший к тому времени уже диджеем Михой Вороном, и его новый компаньон Валера Ващенко перенесли место действия в огромный Дворец спорта, и там среди дымов и грохота децибел полторы тысячи человек катались по ночам на коньках и танцевали прямо на льду хоккейной арены.
Городские заборы и фасады домов запестрели пятнами плакатов с загадочными именами и символами. Вечеринки стали делать неудашниеся рок-музыканты, торговцы подержанными автомобилями, помощники депутатов, владельцы ресторанов, студенты и валютные спекулянты. Не остались в стороне от шумных событий и представители таких мужественных профессий, как разбойники и рэкетиры. Последние в своем роде даже изрядно преуспели, добиваясь намеченных целей, как и принято в их кругу, не качеством, а массой. Это благодаря их усилиям прогремели мощные «таблеточные» пляски в стенах Театра «Балтийский Дом». Бедный, задыхающийся в долгах театр превращался в заполненный дымом и лазерными лучами притон, а «таблеточными» эти вечеринки стали называться оттого, что с этого же момента на массовых мероприятиях появились первые драгдилеры, торгующие разнообразными модификациями дешевых синтетических психостимуляторов. Впрочем, стоили они не так уж и дешево: от пятнадцати до тридцати долларов. Десятки орудующих в толпе дилеров распространяли сотни таблеток и в результате всего этого уже скоро в мутной воде ночной жизни начали плавать тысячи долларов. Бандиты быстро сориентировались в образовавшемся мореплавающих долларов и приняли силовые меры к поимке торговцев. Незадачливых «аптекарей» отлавливали, били, пытали, после чего они поступали в рабство к своим мучителям, отчисляя сметливым крепышам львиную долю от своих грязных барышей.
Вечеринки превратились в единственный вид коллективного взаимодействия. Вокруг acid-party скопилась такая энергетика, что всем, кто молод, было ясно: это не только самый приятный способ времяпровождения, но еще и довольно быстрый способ обретения легких денег. На acid-party начали паразитировать сотни предприимчивых дельцов, образовался огромный полукриминальный процесс, в который оказались вовлечены тысячи людей. Все они в безостановочной ротации каждую пятницу и субботу заполняли собой и сырые своды подземного клуба, и многочисленные площадки арендованных залов.
Возросший спрос на ночные дискотеки привел к взвинчиванию цен на их производство. Прокатчики аппарата, видя, какие кучи денег загребают устроители вечеринок, стали требовать с них все большей и большей платы, те, в свою очередь, жаловались на бедность, торговались, договаривались, иногда по-доброму, а бывало — грязной интригой или бандитским кулаком.
К разгару массовой танцевальной истерии подоспела и сформировавшаяся первая версия будущей клубной эстетики. Стали появляться новые, альтернативно выглядящие персонажи. Появились никому не известные ранее околоклубные профессии. Все это бесконечно мешалось в невообразимом ночном салате, а посреди этой кучи событий попрежнему угрюмо высился бетонный вход в подземный бункер. Впрочем, этот самый вход в соответствии с новой эстетикой «тоннелеры» покрасили в цвет зимнего хаки, выбрав для покраски время, как и положено настоящим психам, — декабрь при минус двадцати. Получилось дико и угрожающе.
«Тоннельные» теперь узнавали друг друга на улицах. Завязывались знакомства в самых невообразимых областях, и только благодаря тому, что вчера или позавчера новые знакомцы «облупились колес и колбасились» на танцполе, пока «менты не выгнали». «Уделанные» и голые по пояс танцоры, обливаясь потом, бились под колонками, не ведая ни места, ни времени. Огромные количества высвобожденной им и энергии распирали бетонные стены подземелья, и через трубы вентиляции эта энергия вырывалась в морозное небо гудящим потоком. Лихая сила амфетаминовых порошков так рвала головы, что, когда вечеринка в клубе заканчивалась, он а перемещалась на квартиры и не утихала там до поздней ночи.
Вакханалия, которая еженедельно разыгрывалась в техноубежище и его окрестностях, доводила местных жителей до состояния, близкого к умопомешательству. Несчастные, ставшие заложниками этого дьявольского вертепа, стонали в своих кроватях, а из-под земли раздавался и лишал их сна беспрерывный гуд ада. Ближайшие к клубу подъезды были оккупированы молодежью — по ночам в них грелись, ждали, общались, решали тайные делишки. Во все инстанции на клуб летели слезные жалобы, писали ветераны, писали рабочие, врачи, домохозяйки. Жаловались на подземный притон, на гнездо разврата и наркомании, взывали о помощи, требовали положить конец. Результатом стали регулярные визиты в клуб представителей власти. Между стражами правопорядка и клубным ОМОНом начали вспыхивать препирательства, но внушительная бронированная охрана пока еще держала удар. Во время этих рейдов менты важно дули щеки, стращали, но довольствовались лишь проверкой документов и прочесыванием близлежащих дворов. Однако уже очень скоро начались и задержания посетителей. На общегородских планерках высокие милицейские чины взяли подозрительный подвал «на карандаш».
Сам же «Тоннель», или, как его еще называли, «Тунец», окреп и возмужал.
К концу 1993 года его костяк составлял слаженный коллектив единоверцев, слепо преданных своему электронному технобожеству. Как и любая другая организация, клуб представлял собой структурную пирамиду, на вершине которой стояли Одинг, Назаров и Хаас. Управляя курсом «Тоннеля» и всем его разнообразным персоналом, эти кукловоды дергали за нитки, ну а наиболее важными фигурами в их манипуляциях были диджеи.
К тому времени в постоянно играющий состав «Тоннеля» входили: Леша Хаас, Даня Адельсон (Храбрый), Гаврила, Грув, Андрей Хаас, Леша Чернорот, Залогин, Френч и Матнк.
Диджеи быстро стали представителями самой модной молодежной профессии и возымели такое влияние на умы масс, что их фигуры в Подземелье почитались священными. С первого дня клуб стал собирать свою коллекцию пластинок, его резиденты тренировались и днем и ночью, их приглашали на все городские вечеринки, и несколько раз лейбл «Тоннеля» выезжал в Москву.
Одни из этих персонажей, Леша Чернорот, вскорости и сам переехал в столицу, а спустя какое-то время открыл там в новостройках клуб «ЛСДанс». Это был второй клуб в стране, а прославился «ЛСДанс» своим штурмовым натиском на сознание молодых москвичей, а еще тем, что завел у себя порядки гораздо более неформальные и подозрительные, чем у своего питерского духовного отца.
Следом за Черноротом в Москву отбыл и диджей Грув. Достигнув на легендарной Фонтанке, 145, а после за пультом «Тоннеля» максимальной общегородской известности, Грув взалкал еще большей славы и отравился на ее поиски. На какое-то время его следы потерялись в столице, но он там не пропал, а сумел врыться в мутный ил московского шоу-бизнеса и даже пустил в него корни.
Следующими по значимости после диджеев в саунд-системе клуба считались оптические иллюзионисты: выходец из волонтеров, бешеный лайтмастер Майкл Тумблер Невру- б ающин ея и его угрюмый подельник, лазерщик Ишутов. Вдвоем эти так непохожие друг на друга молодые люди заведовали всем светотехническим арсеналом и прилагали немало усилий для того, чтобы лишать танцоров остатков разума. Тумблер ж ал на кнопки самодельного пульта, дымил и всячески изгалялся с имевшимися в распоряжении фонариками, а Ишутов расстреливал из своего зеленого пулемета беснующихся перед решеткой танцоров.