Страница 2 из 26
3 ЗЕВАКА: Из-за собаки здесь ссора. Ты, мол, отравил крысиным ядом мою собаку, так отдавай мне свою, я её тоже отравлю…
4 ЗЕВАКА: Да не-ет, родственники они. Вон тот, красномордый и пьяный, это дядя, а молодой красивый самурай – его племянник. А ссорятся они потому, что племянник не даёт дяде карманных денег.
5 ЗЕВАКА: Нет же, просто вора поймали.
ПРОХОЖИЙ: Этот пьяница живёт в подворье храма Маруяма Хоммёдзи. Прежде он был в вассалах князя Коидэ, но потом начал пьянствовать. Зовут его Курокава Кодзо. Привык всюду жрать и пить бесплатно, и к молодому самураю, видно, пристал, чтобы тот купил ему водки.
2 ЗЕВАКА: Вон оно что! Ну, другой на его месте давно уж зарубил бы этого пьяницу, да молодой на вид что-то немощный!
5 ЗЕВАКА: Просто он не умеет фехтовать. Самурай, если не умеет фехтовать – всегда трус.
ИИДЗИМА: (услышав последние фразы, задрожал от ярости, вплотную подошёл к Кодзо). Итак, несмотря на все мои извинения, вы не желаете покончить дело миром?
КОДЗО: Заткнись! Напугал, тоже мне! А если я не желаю покончить миром, что ты сделаешь? (Плюнул Иидзиме в лицо.)
ИИДЗИМА: Подлая тварь! Ты посмел плюнуть в лицо самураю?! Ну ладно, я хотел разойтись по-хорошему…
Мгновение – и блестящее лезвие сверкнуло перед самым носом пьяницы. Толпа зевак с воем бросается врассыпную. Торговцы закрывают лавки, только Фудзимурая Симбэй остаётся сидеть на месте, рядом с ним – трясущийся Тоскэ. Курокава Кодзо повернулся и, пошатываясь, побежал.
ИИДЗИМА: Стой! Трус! Хвастун! Позор воину, который показывает противнику спину! Стой! Вернись!
Кодзо понял, что ему не убежать. Он остановился, ноги его тряслись. Он схватился за облезлую рукоять своего меча и обернулся. В то же мгновение Иидзима набежал на него и, пронзительно вскрикнув, погрузил меч в его плечо. Кодзо упал на одно колено. Стоя над ним, Иидзима вновь ударил его, разрубив левое плечо до самой груди. Двумя косыми ударами Кодзо был разрублен на три части, словно рисовая лепёшка. Иидзима быстро нанёс точный завершающий удар и, помахивая окровавленным мечом, вернулся к лавке. Он был совершенно спокоен.
ИИДЗИМА: Он сам призвал к себе гибель. (Слуге.) Возьми меч, Тоскэ, и смой с него кровь.
ТОСКЭ: (полумёртвый от страха). Вот ведь беда какая, и всё из-за меня… А что, если при расследовании дела выплывет ваше имя?
ИИДЗИМА: Пустяки. Что с того, что я зарубил негодяя, державшего в страхе весь город!.. А знаешь, хозяин, я и не думал, что меч так хорош. Рубит превосходно.
СИМБЭЙ: (дрожа). Это всё ваше мастерство.
ИИДЗИМА: Мастерство мастерством, а меч замечательный. Ну что ж, если уступишь мне его за семь рё и два бу, мы поладим.
(Бу - старинная денежная единица; четыре бу составляли один рё.)
СИМБЭЙ: (поспешно). Уступаю, пожалуйста.
ИИДЗИМА: Не бойся, твою лавку не потревожат, но сообщить обо всём городской страже необходимо. Подай мне тушечницу, я напишу тебе моё имя.
СИМБЭЙ: (не заметив тушечницы, стоявшей рядом с ним). Эй, мальчик, принеси тушь!.. Разбежались все кто куда...
ИИДЗИМА: А ты молодец, лавку свою не бросил.
СИМБЭЙ: Зря хвалите…У меня просто ноги со страху отнялись…
ИИДЗИМА: (с улыбкой) А тушечница ведь возле тебя.
Симбэй подаёт тушечницу, Иидзима берёт кисть, бегло пишет иероглифы своего имени, расплачивается, берёт меч и выходит на улицу. Там к нему подходит городская СТРАЖА.
СИМБЭЙ: (читает). Иидзима Хэйтаро.
РАССКАЗЧИК: Шли годы, Иидзима набирался знаний и мудрости, а когда скончался его отец, он принял имя отца, и стал называться – Иидзима Хэйдзаэмон. Потом он женился, и у него родилась дочка, О-Цую. Была она хороша, и родители души в ней не чаяли... Но так уж повелось в этом мире, что где прибавляется, там и убавляется. Супруга Иидзимы вдруг заболела и отправилась в последнее путешествие, из которого не возвращаются…
Когда-то она привела с собой в дом мужа служанку О-Куни, и вот после смерти супруги господин, устав от одиночества, приблизил О-Куни к себе, она стала его наложницей, и дочь Иидзимы возненавидела её. Тогда он купил неподалёку от Янагисимы небольшое поместье и переселил туда О-Цую вместе со служанкой О-Ёнэ. Минул ещё один год, и девушке исполнилось семнадцать…
Картина вторая
Улица. ХАГИВАРА Синдзабуро встречает свого приятеля – Ямамото СИДЗЁ. Природа оделила Хагивару прекрасной внешностью, но он застенчив и до сих пор не женат.
СИДЗЁ: Погода сегодня прекрасная, предлагаю прогуляться по сливовым садам в Камэидо! На обратном пути заглянем в усадьбу Иидзимы Хэйдзаэмона. Кстати, я был у него сегодня, пытался заговорить его болезнь – но он так странно смотрел на меня...
ХАГИВАРА: Чему удивляться? Только ты сам и считаешь себя великим знатоком китайской медицины. У тебя же в сумке только костяшки для фокусов и шутовские маски!
СИДЗЁ: Ерунда! Пойдём погуляем! В доме, о котором я говорю – только девушка и служанка. Хороша цветущая слива, спору нет, но я человек простой, мне женщин подавай! Знаю я тебя, сейчас опять за какие-нибудь рукописи засядешь! Ну, хватит зарываться в пыльные книги, пошли!
Дом и двор О-Цую. СИДЗЁ и ХАГИВАРА стоят возле калитки.
СИДЗЁ: А вот и мы! Разрешите?
Появляется служанка О-ЁНЭ.
О-ЁНЭ: Кто это? Ой, да это господин Сидзё! Добро пожаловать!
СИДЗЁ: Здравствуйте, госпожа О-Ёнэ. Нелегко стало добираться до вас.
О-ЁНЭ: Мы решили, что с вами что-то стряслось, так давно вы не были.
СИДЗЁ: Прошу прощения. Мы ходили смотреть на цветущие сливы в Камэидо. Но любоваться цветущей сливой можно без конца, и поэтому мы просим разрешения побыть и в вашем саду.
О-ЁНЭ: Мы будем только рады! Проходите. (Открывает калитку.)
СИДЗЁ И ХАГИВАРА проходят в сад во дворе.
Право, как приятно, мы с госпожой совсем истомились от скуки. Простите, я на минутку оставлю вас. (Уходит в дом.)
СИДЗЁ: Превосходный дом… Кстати, Хагивара, меня поразил тот изысканный cтих, который ты сложил сегодня. Как это там у тебя?
Огня до трубки
Не донесёт моя рука
Средь сливовых ветвей…
Очаровательно! А вот у грешников вроде меня и стишки получаются грешные:
А у меня иное на уме,
Когда хвалю я сливу,
Другой меня притягивает запах…
Приоткрываются сёдзи. Это О-ЦУЮ выглядывает из своей комнаты и видит Хагивару Синдзабуро, мужественного и изящного. В голове у неё проносится мысль: «Да каким же ветром его занеслю сюда на мою погибель?»
СИДЗЁ: Как тебе? Нет, ты невозможен! Ну, куда это годится – пребывать в постоянной меланхолии? (Достаёт тыквенную бутылку.) Здесь осталось ещё немного водки, глотни… Не хочешь? Ну как хочешь, тогда я сам. А госпожа О-Цую – такая красавица, вот выйдет – сам убедишься…
О-ЁНЭ приносит вино и закуски.
О-ЁНЭ: Госпожа просит вас принять угощение.
СИДЗЁ: Помилуйте, сколько беспокойства… Что это, суп? И подогретая водка? Замечательно!.. А нельзя ли попросить выйти к нам госпожу О-Цую? Мы ведь к вам сегодня вовсе не из-за цветущей сливы пожаловали… Что? Нет, я ничего…
О-ЁНЭ: (рассмеялась). Я уже звала её, она сказала: «Я не знакома с приятелем господина Сидзё, и мне неловко».
СИДЗЁ: Да что вы! Это же мой самый близкий приятель, друг детства, мы с ним чуть ли не в лошадки вместе играли!