Страница 7 из 17
На городском сходе шеф Кулидж заверил всех и каждого, что Пинкертоны наведут порядок.
– Мы – Пинкертоны, – заявил он, – и мы всегда берем дичь.
«Куропаточки не по зубам», – издевалась на следующий день «Газетт». Шеф впал в одно из своих настроений.
– Без закона и порядка нам всем крышка! – орал он на нас следующим утром, сильно напоминая половину высокопреподобного Джексона (не лучшую).
Плевать, громыхал шеф, если шахтеры поубивают друг друга нахрен или Мачок превратит полпланеты в слюнявых идиотов. Отныне основная забота Пинкертонов – Дивные Девы и их поимка. Да, основная и единственная.
Меня шеф Кулидж поманил за собой. В углу обшитой панелями библиотеки обнаружилась красавица-виктрола с ручкой в боку. Он несколько раз крутанул рычаг, и над аппаратом вырос клубящийся столб света, в котором задвигались призрачные картинки. Это Голографический Запоминатель, сообщил мне шеф. Я смотрела, как рядом с длинным черным поездом мчатся какие-то всадники. Лиц, предусмотрительно поделенных пополам авиационными очками и глухими платками, было не разглядеть, но я поняла, что это Дивные Девы. Изумительное, надо сказать, зрелище: волосы копной летят по ветру, пыль из-под копыт облаками, будто туман в первобытных джунглях. Одна из девиц подняла руку – я уже не могла как следует разглядеть происходящее, но только вокруг поезда вдруг запузырился синий свет и состав встал на рельсах как вкопанный. Картинка пошла трещинами, точно старая папиросная бумага, и все пропало. Шеф Кулидж включил газовую лампу.
– Что вы об этом думаете, мисс Джонс?
– Не знаю, что и сказать, сэр.
– Вот и мы не знаем, мисс Джонс. Ни в одном отделе ничего подобного не видали. Однако нам стало известно, что некая особа, имеющая шанс оказаться Колин Фини, ошивалась возле шахт и расспрашивала, не знает ли кто хорошего часовщика.
Он уперся кулаками в стол.
– Мне нужен инсайдер, мисс Джонс. Женщина. Вы могли бы завоевать доверие Дев и предупредить нас об их планах. Прекрасная возможность зарекомендовать себя, мисс Джонс. Но выбор, разумеется, за вами.
Выбор, разумеется, за мной. Джон Баркс, помнится, говорил ровно то же самое.
Шеф Кулидж водворил меня в меблированные комнаты на окраине Спекуляции, как раз неподалеку от шахт. По слухам, Дивные время от времени наведывались туда пополнить припасы. Я быстренько доказала, что являюсь полезным членом общества: починила печь в борделе и запустила вставшие было часы на городской площади (над которыми учинил небольшой саботаж кое-кто из младших Пинкертонов). Короче, занималась я своими делами, и тут (как раз после обеда) ко мне в дверь постучали. На меня уставились хитрющие зеленые глаза – их обладательница, судя по внешности, была не сильно старше меня. Рыжие вьющиеся волосы забраны в хвост; ходит, как профессиональный охотник – осторожно и собранно, готовая ко всему. Ага, сама мисс Колин Фини пожаловала.
– Я слышала, ты дока в часах и всяких механизмах, – молвила она, подцепляя мое увеличительное стекло и глядя на меня очень большим внимательным глазом.
– Да ну?
Шеф Кулидж как-то заметил, чем меньше ты говоришь, тем увереннее выглядишь. Я вообще не из болтливых, так что мне такая тактика отлично подходила.
– Мне нужно починить одну вещицу.
Я показала подбородком на ящик с запчастями.
– Всем нужно что-то починить.
– Наш случай особенный. И я хорошо заплачу.
– Что, червячными пышками? Или талисманами на удачу? Не интересуюсь.
Она разулыбалась, и лицо ее в момент стало другим, как будто наружу выглянул человек, когда-то изведавший счастья.
– У меня есть настоящие деньги. И сережки с изумрудами в твой кулак размером. А может, желаешь Мачка?
– На кой мне, интересно, изумрудные серьги в этой занюханной юдоли праха?
– Ну, хоть на ближайшую публичную казнь надеть?
Тут уж заухмылялась я.
Я взяла саквояж с инструментами, а Колин заскочила в «Бакалею Гранта» за сахаром и жевательным табаком. Еще она купила пакет лакричных кнутиков и раздала их всей ребятне в лавке. На обратном пути нам пришлось пройти мимо палаток возрожденцев. Ох, я там и понервничала – надо же было попасться на глаза Бекки Тредкилл! Мы с ней вместе ходили на катехизис: отличная девица, всегда первой донесет, если кто ворон считает или письменную исповедь не закончил. Ну, конечно, ей сразу понадобилось перемолвиться словечком.
– Аделаида Джонс…
– Бекки Тредкилл…
– Теперь – миссис Навозкуч. Я, видишь ли, вышла замуж за Абрахама Навозкуча.
Она надулась, будто мы и стопы ейные лобызать недостойны. Я уже подумывала сказать, что ее благоверный ухлестывал за Сарой Симпсон, а на нее, если бы Сара не отказала, и не взглянул, но тут новоиспеченная миссис снова разинула рот:
– В городе говорят, ты вляпалась в неприятности?
Ну у нее и улыбка, прости господи… От чванства только что не лопается.
– Да ну?
– Ага. Я слыхала, ты две бутылки виски стянула из заведения мистера Бланкеншипа и цельных три месяца сидела за это в кутузке.
Я повесила голову и поковыряла носком ботинка в грязи – в основном чтобы спрятать радость, от которой меня так и распирало. Да, шеф Кулидж хорошо поработал: слухи, что я воровка, расползлись на редкость быстро.
Бекки Тредкилл сочла, что глаза прячут только настоящие грешницы.
– Я всегда знала, что добром ты не кончишь, Адди Джонс. Когда-нибудь за гробом ты погрузишься в вечное ничто.
– Значит, хорошо, что я уже здесь напрактиковалась, – отрезала я. – Хорошего тебе дня, миссис Навозкуч.
Убедившись, что она убралась по своим делам, я остановилась и развернулась к Колин.
– Ты слышала, что она сказала. Если решишь, что тебе нужен другой часовщик, я пойму.
Колин одарила меня беспечной улыбкой.
– Я решила, что мы нашли себе правильную девчонку.
С этими словами она прижала мне ко рту платок, и эфир быстро сделал свое дело.
В себя я пришла в старом бревенчатом доме. Надо мной нависали четыре физиономии.
– Мы сильно извиняемся за эфир, мисс. Но в нашем деле лучше перебдеть, чем недобдеть.
Это Жозефина Фолкс, я ее узнала. Ростом она была выше других, а волосы носила заплетенными в массу самых разных косичек. На предплечье все еще красовалось рабское клеймо.
– Ч-ч-че за работа? – Я с усилием приподнялась на локтях. Во рту стояла многолетняя засуха, язык заплетался.
Фадва Шадид выступила из теней и непринужденно приставила пистолет мне к виску. Желудок у меня стянуло, как корсет в воскресенье по дороге в церковь.
– Погоди. Сначала мы должны убедиться, что ты та, за кого себя выдаешь. Между нами секретов нет.
Самые простые слова у нее в устах звучали, как кудреватый дамский почерк на веленевой бумаге. Шарф полностью покрывал ее голову, а глаза были громадные и прянично-карие.
– Я из Нового Ханаана. Была Верующей. Ма померла от лихорадки, а Па сторчался на Мачке. Делать мне там было нечего – если только не мечтаешь всю жизнь нянчить спиногрызов и месить хлеб из овсяного цвета. Для бабской работы я не очень-то гожусь. – Кажется, я говорила слишком торопливо. – Это все, что я могу сказать. Если вы хотите меня пристрелить, сейчас самое время.
Мастер Кроуфорд мне как-то говорил, что время – величина не постоянная, а, наоборот, относительная. Поняла смысл его слов я только сейчас. Те несколько секунд, пока я таращилась на Колин Фини и гадала, какой приказ она сейчас отдаст Фадве, показались мне долгими часами. Где-то через неделю Колин взмахом руки отпустила Фадву. Кожа перестала чувствовать холодный металл.
– Ты мне нравишься, Адди Джонс, – сказала Колин, расплываясь в улыбке.
– Какое, черт его разбери, облегчение, – буркнула я, разом выпуская весь скопившийся в легких воздух.
Мне дали воды.
– Давай я покажу, зачем мы тебя сюда затащили. Ты все еще можешь отказаться. Только понимай: если согласишься, станешь одной из нас. Обратного пути не будет.
– Как я уже говорила, обратно мне возвращаться особо не к чему, мэм.