Страница 44 из 45
Она не сдастся.
Мыльный дворец
Мрачный грозовой дождь барабанил по медной крыше “Мюнхенской пивоварни”[57], и яркие молнии периодически освещали залив Риддарфьерден.
Во время обеда София Цеттерлунд решила, что лучший способ очистить мысли – прогулка по кварталам вокруг площади Мариаторгет. Кроме того, у нее начинала болеть голова.
Воздух был теплым, и после утреннего ливня над залитой солнцем площадью поднимался пар.
Слева от бронзовой статуи рыбачащего бога Тора несколько пожилых мужчин собрались сыграть партию в петанк, а на газоне кое-где лежали люди на пледах. Выхлопные газы от машин с улицы Хурнсгатан смешивались с пылью гравиевых дорожек, отчего дышать было трудно.
Она свернула за угол и поднялась к церкви Мариачюркан.
Двадцать минут спустя она вернулась к себе в приемную.
Головная боль усилилась, и София пошла в туалет, сполоснула лицо и приняла две таблетки тройчатки, надеясь, что этого хватит, чтобы вновь обрести силы.
Она отперла сейф под письменным столом, достала документы о Карле Лундстрёме и принялась их перечитывать, чтобы освежить память.
Из ее заключения следовало, что во время бесед в целом не проявилось ничего такого, что могло бы обусловить необходимость принудительного психиатрического лечения. Свою позицию она мотивировала тем, что высказывания Карла Лундстрёма основываются на идеологических убеждениях, и поэтому рекомендовала для него тюремное заключение.
Однако к ней едва ли прислушаются.
Все указывало на то, что суд первой инстанции постановит поместить Карла Лундстрёма в лечебницу. Считалось, что, поскольку во время допросов и обследования в Худдинге он находился под воздействием ксанора, ее заключение не может быть положено в основу судебного решения.
Иными словами, ее беседу с ним признали недействительной.
Суд видел в нем только жалкого, растерянного человека, а София пришла к выводу, что сказанное Карлом Лундстрёмом не было выдумано под воздействием препаратов.
Позиция Лундстрёма заключалась в том, что истина известна только ему. Он был убежден в праве сильного – и, соответственно, в собственной привилегии – совершать насильственные действия в отношении более слабого индивида. Он высоко почитал свои качества, гордился ими.
Она помнила, что он говорил.
Его высказывания представляли собой единую долгую защитительную речь.
“Я не считаю, что поступал неправильно, – говорил он. – Всему виной современное общество. Мораль осквернена. Влечение существовало испокон веков. В словах Господа не содержится запретов против инцеста. У всех мужчин присутствует то же желание, что у меня, извечное желание, связанное с их полом. Об этом говорили еще пентаметром. Я создан Богом и действую по его поручению”.
Морально-философские и квазирелигиозные отговорки.
Она могла лишь констатировать, что убежденность Карла Лундстрёма в собственном величии делает его очень опасным человеком.
Человек, считающий себя высокоинтеллектуальным.
Демонстрирует сильный дефицит эмпатии.
Способность Карла Лундстрёма к манипулированию, скорее всего, приведет к тому, что после некоторого времени пребывания в одном из лечебных заведений ему предоставят краткосрочный отпуск, а каждая проведенная им на воле секунда будет означать опасность для других людей.
Она решила позвонить комиссару криминальной полиции Жанетт Чильберг.
В сложившейся ситуации она чувствовала, что ее долг – наплевать на юридические нормы.
Жанетт Чильберг явно, мягко говоря, удивилась, когда София представилась и попросила записать ее на прием, чтобы она смогла рассказать, что ей известно о Карле Лундстрёме.
– Почему вы изменили свое решение?
– Я не знаю, имеет ли это отношение к вашему делу, но думаю, что Лундстрём может быть замешан в чем-то крупном. Миккельсен проверил историю Лундстрёма об Андерсе Викстрёме и видеофильмах?
– Насколько я понимаю, они как раз этим занимаются. Но Миккельсен полагает, что Андерс Викстрём является плодом фантазии Лундстрёма и что они ничего не найдут. Я знаю, что вы его обследовали. Он, похоже, совершенно ненормальный.
– Да, но не настолько, чтобы избежать ответственности за свои деяния.
– Да? Но ведь существуют некая градация болезненного состояния?
– Да, градация наказаний.
– И это означает, что человек с пагубными взглядами может понести за них наказание? – вставила Жанетт.
– Именно. Правда, наказание должно соответствовать преступнику, и в данном случае я рекомендовала тюремное заключение. Я убеждена, что психиатрическое лечение Лундстрёму не поможет.
– Согласна, – поддержала Жанетт. – А что вы скажете насчет того, что он находился под воздействием препаратов?
– Судя по тому, что я прочла, – улыбнулась София, – дозы были недостаточно велики, чтобы иметь решающее значение. Речь идет об очень небольших дозах ксанора.
– Того же препарата, что получал Томас Квик.
– Да-да. Но Квику его давали в совершенно других количествах.
– Значит, вы считаете, что я могу не обращать на это внимания? – Именно. Я считаю, что стоит допросить Лундстрёма по поводу убитых мальчиков. Дуновение из одной открытой двери ведь может приоткрыть другую.
Жанетт засмеялась.
– Дуновение из открытой двери?
– Да, если его утверждения относительно покупки ребенка содержат хоть крупицу правды, не исключено, что вам удастся добиться от него большего.
– Понимаю. Спасибо, что позвонили.
– Не за что. Когда с вами можно встретиться?
– Я позвоню вам завтра утром, и мы вместе пообедаем. Подходит?
– Договорились.
Они положили трубки, и София посмотрела в окно.
На улице светило солнце.
Монумент
Вечером пошел дождь, и все вдруг стало казаться каким-то грязным. София Цеттерлунд собрала вещи и вышла с работы.
Если погода не оправдала ее ожиданий, то с ужином получилось не лучше. София приложила максимум усилий, поскольку это был их последний ужин перед продолжительной разлукой. Микаэля попросили поработать в главном офисе в Германии, и он уезжал месяца на два. Но после вялой беседы он уснул на диване, едва доев десерт, с которым София возилась почти полтора часа, – морковную запеканку со свежим сыром и изюмом. Стоя возле раковины и отмывая бокалы под аккомпанемент доносящегося из гостиной храпа, София чувствовала себя скверно.
На работе не клеилось. Она сердилась на всех, кто имел отношение к обследованию Лундстрёма, – на социальных кураторов, психологов и судебных психиатров. Сердилась на собственных пациентов. От Каролины Гланц она, правда, на некоторое время освободилась, та отменила последние встречи, и благодаря вечерним газетам София знала, что она теперь зарабатывает, снимаясь в эротических фильмах.
Виктория Бергман тоже больше не приходила, к сожалению. Дни заполнялись инструктажем разных начальников по проблемам руководства подчиненными и чтением лекций. В большинстве случаев все шло автоматически, не требовало почти никакой подготовки и в конечном итоге так ей наскучило, что она уже взвешивала, стоит ли игра свеч.
Она решила наплевать на оставшуюся посуду, взяла чашку кофе, пошла в кабинет и включила компьютер. Достала из сумочки маленький магнитофон и положила на стол.
Виктория Бергман боролась с маленькой девочкой – судя по всему, с самой собой в детстве.
Может, решающим был какой-то отдельный момент?
Виктория постоянно возвращалась к какому-то событию в первый год обучения в гимназии, но о чем именно шла речь, София не знала, поскольку, рассказывая, Виктория неслась вперед со страшной скоростью.
Возможно, дело в чем-то большем, чем отдельный случай. В продолжавшейся длительное время беззащитности, скажем, все детство и юность.
В ощущении, что ты пария, слабая?
София склонялась к мысли, что Виктория действительно ненавидит слабость.
57
“Мюнхенская пивоварня” – комплекс в районе Сёдермальм, используемый в настоящее время как бизнес-центр, включающий также помещения для выставок и конференций.