Страница 2 из 12
Я открыла дверь агентства и прошла на середину комнаты. Раскин тянул поводок в сторону человека, сидящего за столом.
– Джилли? – Он встал, чтобы поздороваться со мной и пожать руку. – Джилли через букву G? – добавил он ухмыльнувшись.
Я улыбнулась в ответ, поражаясь его памяти. Папа всегда говорил, что я не такая, как все, потому что мое имя пишется через букву G, а не через J, как у остальных. Думаю, последний раз мы виделись с Ричардом во время посиделок на кухне моего отца. Должно быть, мне было тогда около десяти, а ему примерно восемнадцать. Тогда он носил длинные темные волосы и производил впечатление яркого и уверенного в себе юноши. Помню, еще подумала, что у него очень модные ковбойские сапоги. Ричард пришел к нам на чай вместе со своим отцом.
Сейчас я смотрела на него, предполагая, сколько же ему уже лет. Может, чуть за сорок? Раньше мне казалось, что он намного выше, хотя, когда мы растем, нам все представляется несколько больше, чем есть на самом деле. Ричард был мужчиной плотного телосложения с сокрушительным рукопожатием и… о боже… ужасной манерой одеваться! Почему он напялил эту ярко-желтую тропическую рубаху в ужасных ананасах? Должно быть, у него кризис среднего возраста.
– Рад снова тебя видеть, – сказал Ричард, – это было так давно. Как твой отец? – Ричард – крестник моего папы, и именно отец предложил с ним встретиться, если я, конечно же, действительно заинтересована в переезде за город. Папа Ричарда Майкл и мой отец познакомились во времена военной службы и с тех пор поддерживали связь. Я помню, что Майкл и мой отец вспоминали, как вставали ни свет ни заря и полировали до блеска мыски сапог, пока те не начинали сиять как солнце. И как на них постоянно кричал сержант. Я наслаждалась, слушая их рассказы.
– Присаживайся, пожалуйста, – предложил Ричард, изучая мою джинсовую мини-юбку, темные очки и розовые биркенштоки[7]. Я сняла очки. Позади его стола на стене в рамке висела большая черно-белая фотография с видом Дорсета с высоты птичьего полета.
– Прикольная собачка, – заметил он.
– Спасибо. – Я светилась от гордости. Раскину около пяти лет. Он терьеристой внешности, с хвостом, напоминающим пальму, толстыми крепкими ножками и крупной головой, чересчур большой для его тела. В свое время я взяла его из приюта. Дети смеялись, когда видели Раскина на улице, но всегда хотели его погладить. На мой взгляд, он самый верный мужчина в моей жизни, и я не хочу слышать ничего гадкого в его адрес.
После краткого обмена новостями о наших отцах Ричард сосредоточился на деле.
– Итак, ты хочешь купить дом в этом направлении?
– Все верно. Я жажду приключений, – смело сказала я. «Нет никаких причин, почему я не могу сорваться с места так же, как семейство Дигби», – подумала я.
– Никак не припомню… у тебя есть кто-то из родственников в этих краях?
– Да-да. Моя тетя Перл раньше жила здесь… – Я прищурила глаза, пытаясь вспомнить, где именно. – Толпаддл. Точно. Толпаддл. В детстве нас c моим братом-близнецом Ником отправляли к тете Перл на летние каникулы.
Мы так любили то время. Она брала нас с собой на разные пляжи, где мы с Ником карабкались на огромные скалы и играли в море с утками и селезнями.
Ричард скрестил на груди руки. Наконец-то я его внимательно рассмотрела: у него было квадратное лицо с выдающимися скулами, каштановые волосы и густые брови.
– Как бы то ни было, но сегодня утром я объехала несколько живописных деревушек. – Я решила не говорить ему, что некоторые из них показались мне полузаброшенными. – И увидела коттедж на продажу в… Поделгемптоне или в Паделтауне… короче, какое-то название, начинающееся с Падл.
– Пиделхимптон.
Он едва сдержал улыбку.
– Хочешь чай или кофе? – заботливо поинтересовался Ричард.
– Можно. Капучино, пожалуйста.
– Ты не в «Фокстонсе»[8], – заметил он.
Я покраснела.
– Пожалуй, растворимый подойдет. Спасибо.
Он поднялся из кресла, сделал пару шагов и затем скрылся из виду.
Перед тем как наклониться, чтобы погладить Раскина, который лежал под моим стулом, я с беспокойством оглядела офис.
Я долго смотрела в окно, говоря себе больше не переживать о том, как недавно наткнулась на Эда и его будущую жену. Когда я вперилась в его лицо, все, о чем я могла тогда думать, – что раньше, просыпаясь по утрам, я каждый день видела это лицо. Знала каждую его черточку: форму рта, историю побелевшего шрама на левой стороне лба. Я потупила взор и уставилась на свои руки. Она уж точно не будет ходить с облупившимся лаком или грызть ногти. Интересно, Эд рассказал ей, откуда у него этот шрам?
Ход моих мыслей неожиданно прервал шум, а затем я услышала проклятия, явно доносившиеся из кухни, а после голос Ричарда, который спрашивал, нужно ли мне молоко и сахар. Это прозвучало так, будто он в этот момент сражался с кружками, а чайник тем временем норовил взорваться. Пока я разглядывала трясущегося человека, прошаркавшего мимо офиса, толкая перед собой тележку на колесиках, я почувствовала приступ надвигающейся паники. Что я буду здесь делать? Смогу ли быстро найти работу? Если уеду из Лондона, то буду скучать по отцу. Он жил в нашем стареньком доме на Риджентс-парк. Я не думала, что он хочет, чтобы я переехала, но что касается папы, никогда нельзя утверждать что-либо с уверенностью. Я знала, что Анна точно не желает моего отъезда. Она, как и я, одинока, и мы с ней как сестры. Я буду скучать по своему брату-близнецу Нику. И особенно по племянницам. Тем не менее они же могут навещать меня по выходным в моем идиллическом загородном коттедже с бледно-розовыми плетистыми розами и симпатичными парадными воротами. Я уже видела, как девочки носятся босиком вокруг моего газона, смеясь и играя под сплинкером, а по вечерам в нашем саду радостно собирают малину.
Я гладила Раскина, думая, как сильно буду скучать по моим друзьям-собачникам и нашим прогулкам в Равенскорт-парке. Мы стали чем-то вроде сообщества, которое встречалось в восемь утра под дубом. И не важно, шел проливной дождь или светило солнце.
Боже, как же я буду тосковать по Сюзи и ее дочке Роуз, моей крестнице.
Затем я снова подумала об Эде. «О боже, это была Джилли», – сказала она. Я не выдержу, если натолкнусь на нее снова.
– Джилли? – Ричард протянул мне кофе.
– Извини. – Я взяла кружку и поблагодарила его. – Я немного задумалась.
– Напомни-ка мне, ты уже продала свое жилье в Лондоне?
– Нет еще. Все как-то не до того было, но…
– Чем ты занимаешься, Джилли? – Он прервал затянувшуюся паузу.
– Хороший вопрос. – Я улыбнулась и откашлялась. – Работаю в антикварном магазине моей подруги.
– Хорошо.
– Но это лишь временно, – поспешила добавить я. – Раньше я трудилась в компании, которая сдает студии для фотосессий, конференций, съемок рекламы, ну и все в таком духе, но, когда сменилось руководство, она обанкротилась. Стало невыносимо, директорша… – Я потерла руки, прекрасно понимая, что Ричарду совершенно не нужны все эти подробности. – Как бы там ни было, я просто вызвалась помочь подруге на лето, пока не перееду. Итак, по телефону ты сказал мне, что есть несколько домов, вписывающихся в мой бюджет?
Он перебрал какие-то бумаги, и несколько из них спланировали на пол, но Ричард даже не потрудился их поднять.
– Хорошо. Давай начнем с этого. – Он протянул мне лист с фотографией.
Это был коттедж с соломенной крышей. На кухне пол в черно-белую шашечку и древнего вида плита.
– Он находится по главной дороге в Дорчестер, – добавил Ричард.
Изучая детали интерьера, я пыталась подобрать слова, чтобы сказать что-то положительное, но…
– Тебе не кажется, что дом немного напоминает тюрьму?
– Верно! Ужасное место, – согласился он.
Я смотрела на него с любопытством, пока он доставал еще один лист, на котором был изображен белый коттедж с палисадником, на окнах которого красовались жалюзи.
7
Простые и удобные сандалии с ортопедической стелькой.
8
Одно из самых известных агентств недвижимости в Лондоне.