Страница 60 из 61
Он осторожно подергал дверь. Заперто. Тогда он пустился вокруг сарая и наконец обнаружил под самой крышей узенькое окошко, сквозь которое пробивался свет. Рядом с сараем валялась старая железная бочка. Тихонько пододвинув ее к окошку, Толян взобрался на нее и наконец смог увидеть, что делается внутри.
Степень своего потрясения он выразил так: «Ребята, у меня прямо жабры заклинило». В сарае сидели на топчане два лилипута. Один старик с бородой, другой – старуха. Перед ними на полу лежали две кучи маленьких туго набитых мешочков.
Старик взял из одной кучи мешочек и, развязав его, вытряхнул содержимое на топчан. Именно тут у Толяна «окончательно заклинило жабры». По топчану рассыпалось множество золотых монет. Толян крепко зажмурил глаза, затем открыл их вновь. Наваждение не исчезло. Старик сосредоточенно считал золото, приговаривая:
– Один, два, три, четыре.
Дойдя до десяти, он строил золотой столбик. Затем продолжал счет.
Толян не отрывал взгляда от узловатых лилипутских пальцев.
– Главное, сами, ребята, прикиньте, – захлебываясь, излагал он. – Дед. Мелкий. Борода до полу. Дунь-плюнь – нету. А золота – куча. И где он только его надыбал? Клад, что ли, отрыл?
Какие «дитя джунглей» посетили замыслы по поводу лилипутского золота, для нас с Максом осталось тайной. Толян с нами не поделился. Однако, судя по лихорадочному блеску его глаз, у начинающего нашего бизнесмена возникли планы полной или хотя бы частичной экспроприации в свою пользу.
Осуществить их не удалось. Толян объяснял причину провала плохим состоянием' бочки. Мол, дно ее оказалось полностью проржавевшим. Поэтому в самый интересный момент, когда бородатый лилипут, построив очередной столбик из золота, воскликнул: «Три миллиона!» – Толян с грохотом ухнул вниз.
– А, кстати, три миллиона чего? – с интересом осведомился Макси-Кот.
– Еж его знает, – ответил Толян. – Я как-то тогда над валютным эквивалентом не думал. Главное, золото. А такая куча не меньше чем на миллион баксов потянет.
– Ну и что, что дальше-то? – хором спросили мы.
– Да, видать, меня при падении головой звездануло, – принялся объяснять Толян и, тщательно общупав макушку, добавил: – Ну, точно шишка! Хотите потрогать?
Мы с Котом вежливо отказались.
– Дальше, дальше давай, – нам не терпелось узнать развязку.
– А чего давать-то, – развел руками Толян. – Очухался. Встал. Дверь сарая открыта. Внутри никого. Дом заперт. Я постучался, никто не открыл. Ну, я домой попер. По дороге сумку хотел отрыть. Я ее в снегу спрятал. Еще до «стрелки». Но какая-то сволочь мою сумку приватизировала. Дальше вы сами знаете. Только в одно по-прежнему не въезжаю. Выходит, я двое суток без памяти на снегу в этой деревне провалялся? Как же я не замерз-то насмерть? А главное, хороши лилипуты! – охватил его вдруг праведный гнев. – Денег куча, а жалости к людям никакой. Сами смылись, а меня, можно сказать, на верную смерть оставили. Двое суток. Это ж надо, двое суток! – все никак не мог успокоиться Волобуй.
Поглядев на часы, висевшие у нас в кухне, он взвился на ноги:
– Чего ж я тут с вами ля-ля развожу, а мать моя плачет! Пойду сдаваться. Ей же неизвестно, что я живой.
– Стоп, Толян! – крикнул Макс. – Скажи, как ты матери все объяснять собираешься? Волобуй глубоко задумался.
– Вот именно, – не дожидаясь его ответа, продолжал Макси-Кот. – Если ты дома начнешь говорить про лилипутов и золото…
– Значит, вы мне не верите? – уставился на нас Толян.
– Мы-то как раз верим, – ответил я, – но ни один взрослый не поверит.
– Фома, ты прав, – согласился Толян. – Ладно, скажу: «Шел, упал и вырубился. Дальше не помню».
– Да, Волобуй, так будет лучше всего, – одобрил его версию Макси-Кот. – Хотя, – добавил он, запирая дверь за Толяном, – и этому не поверят.
– Макс, а ты думаешь, нам он не наврал? – обратился я к старому другу.
– Чтобы Волобуй такое придумал, – откликнулся Макси-Кот. – Да у него бы даже на четверть этой истории воображения не хватило.
– Пожалуй, ты прав, – согласился я. – Но тогда выходит, что у Пелагеи…
Договорить мне не дал новый звонок в дверь. На сей раз действительно вернулась Жанна. Давно я уже не видел ее такой сияющей.
– Ребята! – с порога воскликнула она. – Маме совсем хорошо! Пошли ко мне чай пить. Я вам сейчас расскажу все подробно.
– А мы тебе сейчас что расскажем, – сделалась очень хитрой физиономия у Макси-Кота. И мы рассказали.
– Выходит, Пелагея и ему помогла! – обрадовалась Жанна.
– А вот это большой вопрос, – с задумчивым видом откликнулся Макси-Кот. – То ли помогла, то ли сперва что-то сделала с Волобуем, а потом, по нашей просьбе, возвратила его на грешную землю. Но без Пелагеи уж точно не обошлось!
– То-то она так странно себя вела, когда мы с ней говорили про Волобуя, – вмешался я.
– Братцы, она от нас точно что-то скрывала, – уверенно произнес Макси-Кот.
– Федя, – повернулась ко мне Жанна, – а помнишь, когда мы в первый раз пришли к Пелагее и когда Волобуй за нами следил… Ну, помнишь, мы уже уходить собрались, а Пелагея вдруг что-то на дворе услышала. Нам сказала: «Сидите», – а сама вышла.
– А Барсик не разрешил мне в окно поглядеть, – отчетливо вспомнил я.
– Наверное, она услыхала шум, когда Волобуй провалился, – снова заговорила Жанна, – и что-то с ним в наказание сделала.
– Или Пелагея, или эти, из сарая, – предположил Макси-Кот.
– Интересно, почему они жили в сарае? – спросила Жанна. – Изба-то у Пелагеи немаленькая. Во всяком случае, два крохотных существа поместились бы.
– Наверное, не хотела, чтобы они попались кому-нибудь на глаза, – ответил Макс.
– Но в сарае же зимой холодно! – посочувствовала неведомым существам Жанна.
– Может, это такие, которым никогда не бывает холодно, – сказал я. – Или, – возникла у меня еще одна версия, – Толян так сильно головкой ударился, что у него пошли глюки. Пелагея нашла его во дворе. Спрятала от чужих глаз, чтобы не было неприятностей, подлечила, а сегодня выпустила.
– Боюсь, правды мы никогда не узнаем, – с грустью произнес Макси-Кот. – Раз Пелагея сразу от нас все скрыла, то и потом не скажет.
– А если кто у нее в сарае и прятался, – подхватила Жанна, – то теперь их там уже нет.
– Верно, – хлопнул я себя по лбу. – Поэтому она и уехала в тот день, когда мы с тобой ее не застали. Видимо, этих, маленьких, куда-то перевозила.
– Так, братцы, – посмотрел на часы Макси-Кот. – Толян, лилипуты, гномы или кто еще там – это, конечно, замечательно. Но мне лично пора домой.
– А в милицию? – спохватился я.
– Смысл? – уставился на меня Макс. – Толян ведь нашелся.
– И то правда, – обрадовался я, ибо совсем не хотел идти сейчас к участковому.
– Жанка, проверь зеркало, – потребовал Макси-Кот.
– Да только что проверяла. Без изменений.
– Скорее бы уж, – вздохнул Макси-Кот и начал одеваться.
Зеркало треснуло в субботу ранним-ранним утром. Если верить Жанне, раздался такой громкий хлопок, что она проснулась. И Ольга Николаевна тоже. Правда, ей показалось, что это стреляют на улице. Она даже подошла к окну посмотреть на «разборку». Двор, однако, был пуст, тих и мирен, и тетя Оля вновь улеглась в постель.
Жанна тоже не сразу поняла, в чем дело. Но так как заснуть ей не удалось, решила на всякий случай проверить зеркало. Второе его стекло сплошь покрывали трещины.
Естественно, она, как только смогла, сообщила об этом нам.
– Надо бежать к Пелагее и расплатиться, – немедленно приняла решение Жанна.
Мы не возражали. У нас с Котом тут же возник план: пока она будет расплачиваться и благодарить Пелагею, мы, вроде бы ожидая ее, потолкаемся по двору и заглянем в сарай. Нам все-таки не давала покоя тайна загадочного лилипута-миллионера.
Стоило нам подойти к избе, Пелагея немедленно отворила дверь, словно бы ожидала нашего прихода. Из дома пулей вылетел рыжий кот Барсик и скрылся где-то среди высоких сугробов, которые намело в минувшую ночь.