Страница 8 из 13
Из стен, из пола, с потолка — отовсюду вылезали слепые белые черви, верные спутники тлена и смерти. Они слепо ползали по полу, по стенам, наползая друг на друга, извивались целыми клубками, кишели повсюду. Кислая рвота подкатила к горлу. А черви неумолимо подбирались к моему диванчику, и я видела, что они жутко голодны. Они рыскали в поисках пищи, и этой пищей должна была стать я. Их становилось все больше и больше, и слышать их тихий шорох было невыносимо. Забавно, как в страшные моменты жизни в голову лезут совершенно посторонние мысли. Так, я, например, вспомнила известную картину о княжне Таракановой: она в заточении в Шлиссельбургской крепости, кругом вода, княжна (а была ли она княжной — вот в чем вопрос!) забралась с ногами на нары, и к ней отовсюду лезут крысы, спасаясь от наводнения.
И тут… нет, мне просто послышалось… нет, в самом деле… в самом деле! Кто-то снаружи пытался оторвать приколоченные доски и открыть окно! Я подскочила и заорала, и зарыдала, и завизжала, в общем, трудно передать словами, что со мной стало. Весь пережитый ужас и напряжение последних часов вырвались наружу.
Снаружи послышались удивленные голоса, и кто-то крикнул:
— Манна ким баарый?
— Я здесь, я, я! Помогите мне, спасите меня! Не уходите! Вытащите меня отсюда! Пожалуйста! Не бросайте меня здесь!
Голоса смолкли, послышался треск отрываемых досок, хлынул холодный живительный воздух улицы, и серые предрассветные сумерки осторожно вползли в комнату. Я бросилась к окну, под ногами послышался отвратительный чавкающий звук. Обдирая руки о шершавые доски, я рвалась наружу. Мне помогли выбраться, и я рассмотрела своих спасителей: двое мужиков с одутловатыми, испитыми лицами, в грязных спецовках, с выраженным запахом перегара. Они явно приметили пустующую квартиру и решили сообразить на двоих, третьего почему-то не прихватили. Но эти подробности мое сознание отметило автоматически, в тот момент они для меня не играли никакой роли. Встреться с ними в другой обстановке, я, возможно, с презрением отвернула бы нос. Но тогда… это были люди, живые люди!
Они с удивлением меня разглядывали:
— Ты как здесь оказалась?
— Я приехала… снять здесь… квартиру, а там, там… — не удержавшись, я заплакала и засмеялась. Вот так, одновременно. Слезы текли по моему лицу, они существовали, жили совершенно своей отдельной от меня жизнью, я не могла их унять. И через эти слезы я смеялась мелким, истерическим смехом, не останавливаясь. Вот так — стояла перед ними, смеялась и плакала. И при этом умудрялась произносить отдельные слова.
— Э-э, да у нее истерика, — заметил один, засуетился, вытащил из-за пазухи початую бутылку водки, вопросительно глянул на товарища. «Можно» — покровительственно кивнул второй, и мне предложили хлебнуть прямо из горлышка. Что я и попыталась сделать, но меня так трясло, что я даже бутылку не смогла ухватить пальцами. Поэтому просто помотала головой, выдавив из себя «С-спасибо».
Второй мужчина, подозрительно меня разглядывая, проговорил:
— Но ведь эта квартира пустует уже несколько дней, как похоронили хозяина. Он один здесь жил с котом со своим. Кот куда-то потом подевался, не знаю куда, а хозяина на кладбище свезли. Говорят, с собой покончил, бедолага.
— Да не было там никакого кота, не было! Понимаете? А хозяин был — я с ним говорила. И радио… и черви… там черви ползают по всей квартире! — взвизгнула я и закрыла лицо руками. Мужики стали с интересом поглядывать в сторону окна.
— Ну че — может, залезем, посмотрим?
— Не ходите туда, — я сорвалась на крик, — там страшно, там что-то плохое, оно ждет того, кто туда войдет. Если пойдете — обратно не вернетесь!!
— Одьэ, эрэйдээх, совсем плохо тебе, — с этими словами первый участливый мужичонка махнул рукой в сторону дороги, — иди, балтым, может, попутка какая остановится, подбросит тебя до дома. Иди, иди, совсем на тебе лица нет.
Я не помню, как добралась тогда до дома. Эти воспоминания как будто кто-то аккуратно вырезал из моей памяти. После того я недолго оставалась в Якутске, уехала к родителям, чтобы прийти в себя и оклематься после той страшной ночи. Ни одной живой душе я не рассказывала, что со мной произошло. Все равно не поверят. Сейчас живу одна, работаю, и вроде бы все благополучно и спокойно в моей жизни, но в снах я снова и снова оказываюсь в том месте, и кошмар вновь и вновь повторяется. Выхода нет. Приглядитесь повнимательнее, и вы поймете, что живых мертвецов вокруг нас куда больше, чем нам кажется…
Айхал Михайлов
Ей отмщение
Шел год 1649, русские промышленники проникли во все явные и потаенные места землицы Якутской.
Кроме Якутского острога, возведены уже остроги-крепости Олекминск, Нижне-Колымск, Охотск, Зашиверск.
Атаман Петр Бекетов в году 1640 году, собрав ясак размером одиннадцать тысяч серебряных рублей, был обласкан царем. После этого, ясак достигал уже трех соболей с человека.
Стремясь найти союзников в длящейся не одно поколение междоусобной войне, якутские князья не только платили ясак, но и сами помогали казакам в походах на своих неясачных противников, зачастую скрывая, что те, на самом деле, платили ясак в русский острожек другого гарнизона.
Этими междоусобицами умело пользовались казаки, помня что, для того, чтобы властвовать, надо уметь разделять.
Всего месяц назад, три десятка казаков вышли из Ленского острога, имея цель взять аманатами детей князя Мадьыгы Теренека, который, уверениям князя Бахсыгыра, не только не платил дань русским, но и впредь не собирался.
Добирались, по льду речушки Молоды.
В дружине были только опытные казаки, ранее не раз бывавшие в битвах еще с татарами.
Когда остались считанные часы пути, Савва остановился на дневку. На недоуменные вопросы, Савва только усмехнулся, — А помнить надо, что знают они, что мы идем. Надобно показать, что намерений плохих нет у нас. Ведь платят они ясак Зашиверску.
Старый Захар подергал себя за ус.
— Знают оне, или не знают, — проворчал Захар. — Лутше бы поднажать, как раз к ночи подошли бы к усадебке. Поглядели, что да как. А ждут или не ждут, все едино всех возьмем!
— Дак, ты и пойдешь, — усмехнулся Савва. — Возьми Петруху и десяток служивых, пройдешь выше усадебки, будто к соседям идешь, к князю Бахсыгыру, а сам затаись. После вертайся обратно к князцу, да стой подолее, чтоб не вспугнуть. Как увидишь, что мы подходим, я на всякий случай сигнал дам, подходи с тылу.
Захар согласно кивнул, повернул коня и поехал к концу отряда, выискивать Петруху.
— Мама, — всполошено крича, летела девчушка сквозь зимний лес. Эхо дробилось, откликаясь на разные лады. Проваливаясь где по голень, где по колено в снег, бежали за ней казаки.
— Врешь! Не уйдешь!
Перед глазами, как наяву, крутилась картина, как коротко взвизгнула нагайка, сбив с ног, оставив кровавую мету на лице метнувшегося к казакам с батыйа наперевес любимого брата Туруйа — Дырана.
Запомнилось еще, как глухо кричала за занавесью — хаппахчы служанка матери Элени, девица по которой сохли все парни селения.
Не в добрый час отлучился отец из дому. Опасна зимняя пора Добдурги — не только пора дружеских встреч, но и пора воинских утех!
— Эге-гей, — неслось со всех сторон.
Не помня себя от страха выбежала, Туруйа из, отчего дома и помчалась в застывший лес.
Быстро темнело. Кликнув односумов, Савва спросил у Ильи, — Захар так и не пришел?
Илья, молча, кивнул.
— Захар с Петрухой поскакали за девчушкой, а казаки отстали, увлеклись…
— Тадыть ждем до утра, выставляй дозоры, заночуем у князца, кажись здесь нам рады, — усмехнулся Савва.
Несмотря на пропажу дочери князя, настроение было хорошее.
Штурм прошел без потерь, со стороны казаков.
Весьма кстати, князь Мадьыгы Теренека, буквально неделю назад ушел к соседскому князю Бахсыгыру, сватать своего сына Туренея за дочь Бахсыгыра — Маллаи.