Охотник

— Сейчас попробуй их оттуда выковырни!

Алексей обвёл глазами поле боя. На нейтральной полосе догорали три немецких танка — два T-III и один средний T-IV. «Четвёрка» стояла к нашим позициям боком. Видимо, когда взрывом мины ей перебило гусеницу, она крутанулась на месте, и наши артиллеристы успели всадить ей в боковую броню снаряд.

Бой неожиданно стих. Порывами ветра от горящих танков заносило на позиции дым, к которому примешивался тошнотворный запах горелого человеческого мяса.

— Эй, стрелок, тебя как зовут? — повернулся к Алексею разведчик.

— Алексеем.

— А меня Василием. Ты сапёр, что ли?

— Ага! Вон, танки горят — это мы ночью мины ставили.

— Молодцы! А мы в разведку ходили, да вернулись ни с чем. Выходит, ни тебе, ни мне немцы выспаться не дали?

— Выходит, так.

— Закурить не найдётся?

— Не курю, верующий.

— Мы сейчас все тут верующими стали. Как самолёты бомбить начинают, даже завзятые атеисты просят: «Господи, помоги!» Ты откуда?

— Сибирские мы.

— А я из Саратова. Так, похоже, немцы снова в атаку собираются. Давай-ка патроны поищем.

Они прошли по траншее, из подсумков убитых солдат собрали винтовочные патроны.

Вначале немцы обрушили на наши траншеи миномётный огонь: вверху, в небе тонко завыло, и потом упала мина.

Алексей сначала не сообразил, что это воет, и крутил головой по сторонам, пытаясь понять.

— Ложись, дура! — разведчик сильно дёрнул его за руку и упал на дно траншеи. Алексей упал рядом, голова к голове.

— Как только мину слышишь, сразу падай. В окоп, в траншею, в воронку, в яму — что рядом. Нечего башкой крутить. Это снаряд не слышно, а мина всегда воет, когда падает.

Их здорово тряхнуло — мина упала неподалёку, на спину посыпались комья земли.

Мины падали и падали — не меньше четверти часа. Потом обстрел стих. Разведчик сразу же поднялся.

— Сейчас немцы в атаку пойдут. Они всегда после артподготовки пехоту в бой бросают.

И точно, из траншей поднялась немецкая пехота. Алексей долго не стрелял, подпуская их поближе.

Немцы начали стрелять из автоматов уже издалека. Стрельба с таких дистанций неэффективна, но страху на неподготовленных нагоняет.

Вот немцы подошли метров на двести — теперь пора. Он сделал пять выстрелов и стал перезаряжать винтовку.

По брустверу ударила пулемётная очередь, взбив фонтанчики земли.

— Позицию поменяй! — закричал разведчик. — Видишь, тебя засекли!

Алексей перебежал по траншее в другой окоп. Здесь лежал убитый, молоденький красноармеец. Алексей оттащил его в траншею — не топтаться же по телу убитого? Сделав пять выстрелов, он снова сменил позицию.

А немцы уже были на расстоянии ста метров, он видел их лица.

Алексей зарядил винтовку. Надо стрелять выборочно, толку будет больше. У рядовых солдат — автоматы и винтовки, командиры — от фельдфебеля и выше — бегут с пистолетами, солдат командами подбадривают.

Алексей нашёл одного — тот даже каску не надел, в фуражке в атаку шёл — прицелился, выстрелил. Фуражка с немца слетела, и он упал. Алексей перевёл ствол на другого. Тот и в каске был, и бежал за спинами солдат. Алексей улучил момент, когда немец приоткрылся, и всадил в него пулю.

А немцы уже совсем рядом, полсотни метров, не более!

Алексей сорвал с пояса единственную гранату, которую подобрал в траншее, когда собирал патроны. Выдернув чеку, он швырнул гранату в набегавшую цепь. Хлопнул взрыв, разметав нескольких врагов.

Алексей успел выстрелить ещё дважды, когда услышал — слева от него и немного позади дал длинную очередь «максим», выкосив сразу десяток немецких пехотинцев.

И немцы не выдержали, бросились назад.

Никто больше не стрелял, берегли патроны — их теперь было в обрез. Очень вовремя открыл огонь наш пулемётчик, практически — в упор.

Бойцы перевели дух. Разведчик окликнул Алексея:

— Сибиряк, ты там живой?

— Живой.

— У тебя патроны есть?

— Одна обойма осталась.

— А у меня пусто.

Они пошли по траншеям и окопам, собирая по обойме и даже по одному обронённому патрону. В одном из окопов Алексей увидел своего сержанта — он был мёртв. Голову Кузнецова посекло осколками, и Алексей узнал его по треугольникам в петличке и аккуратной латке на рукаве — он её ещё вчера вечером приметал.

Потери были большие. Ещё одна атака, и от полка ничего не останется.

Посчитали трофеи. У Василия оказалось восемнадцать патронов, у Алексея — двадцать один. Совсем не густо.

— Пошли к пулемётчику, может, у него есть? — предложил Василий.

Пулемётчиком оказался, судя по петлицам и фуражке с зелёным околышем, пограничник. Как он сюда попал, известно было только ему самому. Порядок требовал иметь в пулемётном расчёте два номера, пограничник же был один.

— Привет, земеля!

Разведчик спрыгнул в траншею первым, Алексей — за ним.

— Привет, пехота.

— Патронами богат?

— Половина ленты осталась — она у меня последней была.

— Плохо. Алексей, придётся за траншеи лезть, искать немецкое оружие и боеприпасы.

— Опасно.

— Понятно, не за пряниками в магазин пойдём. А у тебя есть другие предложения?

Пулемётчик пообещал прикрыть в случае чего, только ведь от пули не прикроешь.

Они перебрались через бруствер. Свои винтовки оставили в траншее — лишняя тяжесть.

Первые убитые были не так далеко.

Каждый взял себе по автомату, с нескольких убитых поснимали подсумки с патронами. Удобные были подсумки, на три магазина.

Когда свалились в свою траншею, разведчик спросил Алексея:

— Ты хоть стрелять из их автомата умеешь?

— Не приходилось, — честно признался тот.

— Смотри. Вот так приклад откидывается, вот здесь кнопка защёлки магазина. Затвор оттянул, завёл ручкой в паз — автомат на предохранителе. Ручку вниз опустил — готов к стрельбе. Однако помни, эффективно стреляет недалеко, метров семьдесят пять, от силы сто. В траншее удобен, в ближнем бою. А на двести метров в ростовую фигуру уже не попадёшь.

— Трещотка, — пренебрежительно отозвался о немецком автомате Алексей, — винтовка лучше.

— Как сказать, — не согласился Василий. — Ладно, сам увидишь.

К ним подтянулись ещё несколько бойцов.

— Пожевать чего-нибудь есть?

Алексей вспомнил, что он утром позавтракать не успел, и в желудке засосало.

Решили держать оборону вместе, распределившись в разные стороны от пулемётчика, иначе редких бойцов обойдут со стороны и расстреляют в спину.

Послышался шум моторов. Со стороны немецких позиций двигались два танка, за ними бежало до роты пехоты.

У Алексея на душе стало тоскливо. Их здесь всего двенадцать человек, и боеприпасов кот наплакал — куда им против такой силы? Но вида он не показывал.

Разбежались по траншее.

Танки надвигались, не стреляя. Когда до них осталось метров триста, Алексей приложился к винтовке. Вот он, офицер, в прицеле, пистолетом в руке помахивает.

Алексей выстрелил, с удовлетворением увидев, что офицер упал. И своим выстрелом как будто сигнал танкистам дал. Сразу ухнули оба орудия, заработали танковые пулемёты.

Снаряды разорвались с перелётом.

Бойцы открыли редкий винтовочный огонь. Алексей видел — то один, то другой немец выпадали из цепи. И чем ближе подходили немцы, тем чаще стреляли наши бойцы.

Немецкая цепь не отставала от медленно ползущих танков. Сейчас они доползут и начнут утюжить траншеи, давя живых, а у бойцов не было ни одной гранаты.

Справа прозвучал выстрел пушки, родной «сорокапятки». Один из танков вспыхнул и остановился. Из него стали выбираться танкисты.

Тут уж Алексей не выдержал, решил поквитаться. Троих танкистов успел убить, пока они выбирались из люков. У четвёртого хватило ума покинуть горящую машину через нижний люк.

Оставшийся танк развернулся в сторону пушки. Но артиллеристы, замаскировав пушку, ничем себя не обнаруживали. Поддерживать атаку, двигаясь на русские траншеи, танкисты боялись — ведь один танк подставил бок и сейчас горел.