Ангел возмездия

— Что ж ты так оплошал, Павел Сергеевич?

— Оплошал… — полковник развел руками. — Операция уж очень необычная. Впервые с такой сталкиваемся.

— У нас все необычное, Павел Сергеевич. На то и щука в озере, что бы карась не дремал. А что Реутов — молчит?

— Молчит, все тюльку свою гонит, извините. Вызвали его, дескать, как врача и он осматривал пациентку. Да, не отрицает, что делал там иногда операции, подпольно делал, из-за денег. Но, хирургические условия там соблюдены, образование соответствующее он имеет и, поэтому, сводит все к незаконной предпринимательской деятельности. А это уже другой коленкор, тюрьмой вообще вряд ли светит.

— А что про контейнеры-холодильники поясняет?

— Получил их только что, согласно международного договора, — полковник осекся, понимая свой прокол. — Не успел еще в больницу доставить.

— Вот, значит, договор есть и возили эти контейнеры туда-сюда беспрепятственно через границу, — обрадовался Гринев. — Ты выясни, с кем договор прямо сейчас у Реутова. Он скрывать это не станет, а нам, пока, достаточно. Потом выяснишь, как этот договор на самом деле на больницу работал, знали ли о нем доктора и пользовались ли?

— Хорошо, Петр Степанович, все сделаю. А курьера выпускать за границу?

— А раньше он ездил? — в свою очередь спросил генерал.

— Нет, пересечение границы не зафиксировано.

— Значит и в этот раз не поедет. Скорее всего, сдаст, типа в багаж, или с экипажем самолета договоренность есть, а там груз встретят. Таможню всю подними — сколько раз контейнеры границу пересекали, это очень важно. Все, полковник, действуйте и держите меня в курсе.

— Есть, товарищ генерал.

Полковник ушел, и Гринев закурил сигарету. Пока сбоев не было и все развивалось по намеченному, хоть и на скорую руку, плану.

Генерал прокручивал всю имеющуюся информацию в голове и не понимал одного — почему Реутов идет в полный отказ? Он же сам позвонил курьеру и должен понимать, что мы ведем его и когда выйдем на зарубежные связи, а это непременно произойдет, то запираться станет бессмысленным. Значит, есть где-то здесь фишка, которую мы не знаем, а он чувствует себя уверенно и ведет нагло. Что-то разработано им заранее, и это что-то должно непременно сработать, оборвать все концы. Иначе бы Реутов не вес себя так непринужденно и дерзко.

Гринев затушил сигарету и налил кофе. Адреналин выделялся от психологического напряжения, сушил рот и он глушил это крепким кофе, не понимая, что пьет, по сути, катализатор адреналина.

Как вышел на эту информацию Кэтвар, один, без негласного аппарата и технических возможностей? Такое редко, но бывало в практике, а значит, он может и еще что-то знать, забыть сообщить в суматохе событий или посчитать несущественным.

Он глянул на часы — поздно, полночь уже. Но, все-таки набрал номер.

— Алло, Кэт, добрый вечер, вернее доброй ночи. Извини за поздний звонок, но мне не дает покоя одна мысль. Почему Реутов отказывается сотрудничать? Он же сам позвонил курьеру и должен понимать…

— Здесь как раз все понятно, Петр Степанович, — перебил его Кэтвар. — Реутов не знает о звонке, вернее не помнит. Поэтому и ведет себя, на его взгляд, правильно. Курьер не получает контейнеров, понимает, что произошло что-то не так и обрубает все концы. Вы не сможете отследить всю цепочку, а, следовательно, и доказать ничего не сможете. Кроме незаконного предпринимательства. А с его положением, депутатским статусом, он еще собирается и вас поиметь.

— Не понял, как не помнит о звонке? — решил уточнить Гринев.

— Я его попросил, как ты помнишь, позвонить. Он позвонил, и я его снова попросил — уже забыть о звонке. Не хотел, что бы он там нашел возможность сообщить информацию на волю.

— Он же у нас находится, как он сможет сообщить на волю?

— Ты, как маленький ребенок, Петя. Возможность сообщить — всегда есть. А твое заведение отличается от СИЗО, в этом плане, только тем, что к вам вряд ли проститутку в камеру привести можно. Другим — ничем, Петя. Извини, но это так. Не надо из себя слишком правильных корчить. Ваши ребята на машинах ездят не по карману, не по зарплате. А ты мне тут ерунду плетешь о честности и порядочности своей фирмы. Полагаю, все, что ты хотел — выяснил.

— Да, но…

— Вот и прекрасно, — перебил его Кэтвар, — спокойной ночи, а на меня не обижайся. И еще последнее — товар для Германии предназначен, самолет в семь утра в Москву с курьером, а дальше багажом. Курьер вернется обратно.

В трубке запикало и Гринев разозлился. «Тоже мне, Феликс Дзержинский нашелся, все наперед знает. Поработал бы у нас — понял, что каждую информацию обосновать надо»… Закурил сигарету, немного успокоившись, позвонил Туманову.

— Павел Сергеевич, выяснили про договор?

— Да, товарищ генерал, выяснили.

— Германия?

— Германия, клиника в Берлине. А как вы догадались?

Гринев чертыхнулся про себя.

— Выясни — какой именно рейс идет на Москву в семь утра и обеспечь сопровождение курьера. Дальше он не полетит, зафиксируйте все его связи и сопроводите обратно. С коллегами в Москве я свяжусь сам, вас встретят и помогут. Все, я в кабинете, докладывай немедленно, если что-то изменится.

Он положил трубку и улыбнулся при мысли, что разговаривал с полковником так же, только резче. Связался с Главком, доложил ситуацию, попросил о помощи при работе в Москве и Берлине. Допил кофе и прилег на диван отдохнуть.

Разные мысли лезли в голову. В основном о Кэтваре. Откуда он вообще узнал обо всем этом, как один смог выяснить практически все подробности? Наверное, был свой человек в этой шайке, но он ни за кого не просил.

Постепенно мысли путались, сказывалось напряжение последних дней, и некрепкий сон охватил его.

В восемь утра разбудил Туманов.

— Разрешите, товарищ генерал? — увидев начальника, отдыхающего на диване, ретировался. — Извините, я попозже зайду.

— Нет, заходи сейчас, — возразил Гринев, — докладывай.

— Все, как вы и сказали, Петр Степанович. Курьер семичасовым рейсом отправился в Москву вместе с тремя контейнерами. Его сопровождают двое моих ребят. С родины Ставропольцева получено его фото, оно не совпадает с нашим курьером. Интерпол, по отпечаткам пальцев, сообщил, что принадлежат они некоему Ставриди Емельяну Иосифовичу. Пальчики нашлись в уголовной полиции Гамбурга, где они были зафиксированы при попытке угона автомобиля нашим фигурантом. Ставриди от полиции удалось скрыться и он до сих пор в розыске. Хотя его документы там тщательно проверены не были. Но он их предъявил и сбежал вместе с ними практически сразу же. Это было особо подчеркнуто. Так что Ставриди — возможно еще одна вымышленная фамилия.

— Значит та еще рыбина?

— Еще какая… — почему-то удовлетворенно ответил Туманов. — Работаем над установлением его личности.

— Все?

— Все, товарищ генерал. По прибытию самолета доложу подробнее.

— Хорошо, идите.

— Есть, — полковник повернулся и вышел.

«Все, что говорил Кэтвар, пока сходится», — Гринев вздохнул и пошел помыть руки, привести себя в порядок. Несколько часов у него было почти свободного времени — пока прилетит самолет, коллеги встретят и сделают все необходимое, потом немцы проведут свою операцию. А его управление, тем временем, должно допросить по полной программе Реутова, выяснить, сколько времени он работает, сколько трупов на его совести… Ополоснув лицо и руки, он снова занервничал, вызвал к себе Туманова.

— Совсем забыл, полковник, ты мне ничего не докладывал по Дробышевой, по Салацкому, по этому кочегару Михалычу, как его здесь называют.

— Извините, товарищ генерал, времени на них не было, в смысле докладывать. Отдел, конечно, по ним работает.

— А ты не извиняйся, Павел Сергеевич, я сам когда-то начальником отдела был и мне все эти генеральские доклады вот где были. — Он улыбнулся и провел ладонью по горлу. — Продолжай.

Туманов поерзал немного на стуле, видимо от удовольствия, что его понимают.