Чистильщик

Ловушка захлопнулась стремительно. Бойцы СОБРа рванулись к боевикам, атаковавшим колонну машин, сопровождавших «КамАЗ» с контейнером на прицепе. Часть боевиков сразу побросали оружие, часть ощетинились стволами. А когда пули, как потом выяснилось, прилетевшие издали, срезали двух бойцов СОБРа, командир приказал – совершенно справедливо – открыть огонь на поражение.

В скоротечном огневом контакте были убиты все боевики и трое собровцев, два из них – пулями из снайперской винтовки Драгунова, прилетевшими, как впоследствии показала экспертиза, с расстояния не менее пятисот метров. Это была вторая загадка, так же никогда не решенная, как и первая, – кто же был тот аноним, звонивший в РУОП.

– Очень странно, – услышал Наставник Торидэ шипение и внутренне сжался в комок. – Очень странно. Мне не в чем тебя обвинить, Наставник Торидэ. Но почему-то на каждую успешную операцию приходится два провала. Не слишком ли это?

Торидэ смело взглянул в лицо Учителя Сегимидзу и твердо ответил:

– Не слишком. Смею вам напомнить, что в операциях подобного рода вероятность провала очень высока, особенно учитывая то, что профессиональных кадров у нас пока очень мало. Пока мои подопечные обучатся и наберутся опыта, пройдет немалый срок.

И вдруг на полноватом лице Учителя Сегимидзу Наставник Торидэ увидел широкую довольную улыбку.

– Ничего, – милостиво произнес он, – скоро у тебя будут такие ученики и подчиненные, которым все по плечу.

Лейтенант Виктор Коржин заступил на дежурство не в самом лучшем расположении духа. Зарплату опять задерживали, и поэтому приходилось в очередной раз «выполнять план», чтобы насшибать энную сумму, необходимую для жизни семьи из трех человек до следующего дежурства, а также для пополнения заначки на черный день.

Ориентировки на угнанные машины и разыскиваемых он проглядел бегло, но, отличаясь весьма хорошей зрительной памятью, запомнил практически все. Немного развеселила его ориентировка федерального розыска – мужичок с какими-то расплывчатыми приметами, путешествующий почему-то непременно с крупной собакой, похожей на волка. «Ну прям кино», – с ухмылкой подумал Коржин, но промолчал – чего людям иной раз в голову не взбредает.

Дежурство началось весьма успешно – ободрали, как липку, какого-то мелкого коммерсанта на потертом «Опеле Аскона», шедшего с небольшим превышением скорости, потом слегка подоили дальнобойщика, хотя обычно к ним не докапывались, но у этого откровенно не горела левая фара. Лениво тормозили выборочные машины, но с них – какой навар?

Хотя уже начиналось лето, но ближе к одиннадцати стало изрядно холодать, поэтому Коржин, оставив на улице сержанта Южина, натянувшего на себя единственную на посту зимнюю форменную куртку из местной заначки, зашел в помещение, в шутку именовавшееся «рубкой» – поднятая на три метра над землей застекленная коробка действительно чем-то напоминала рубку теплохода. Там уже грелись у здоровенного обогревателя – «козла», снятого с электрички, двое коллег Коржина – старшина Володин, пожалуй, самый старый гаишник города и области, и младший лейтенант Зыков, новичок, недавно выпущенный школой милиции.

Коржин протянул руки над «козлом» и покряхтел от удовольствия.

– Ты как, Витя? – спросил его Володин. – Головушка не сильно после вчерашнего бо-бо?

– Да нет вроде, – неуверенно ответил лейтенант и покосился на новичка – как он отреагирует? Тот лишь печально вздохнул – видок у него был весьма помятый.

– А мы вот с Юриком – хреново, – сказал Володин, и Зыков снова вздохнул. – Поправиться бы надо. Компанию составишь?

– Так Лешку бы надо позвать. – мотнул головой Коржик в сторону маячившего внизу на шоссе Южина.

– Ничего, мы ему оставим, – буркнул Володин, – а пост голым оставлять нельзя. Да ему еще не по чину и не по возрасту.

– Не, не по-людски, – подал вдруг голос Зыков. – Позвать надо.

Володин загоготал и ткнул локтем Коржина.

– Ви-идал? Молодежь-то нынче какая? Психолог и гуманист! Далеко пойдет, если с нами не залетит. Ну, зови-зови, – похохатывал старшина. Зыков приоткрыл окно и, окликнув Южина, призывно махнул рукой.

Через пять минут четверо милиционеров, выключив все освещение, кроме настольной лампы, уселись вокруг овального журнального столика, невесть какими судьбами попавшего на пост. Зыков вынул из сумки литровку «Спецназа», банку соленых огурцов, хлеб, Коржин с Южиным – свои бутерброды с колбасой, хозяйственный Володин – сало и лук, которые сейчас педантично нарезал на тонкие ломтики и кольца, ловко орудуя выкидным ножом. Заметив интерес Зыкова к ножу, подмигнул.

– Трофей, – сказал он с ухмылкой и поведал – в двадцатый раз для Коржина и Южина – историю, как он с напарником и двумя омоновцами на этом самом посту повязали шестерых тольяттинских бойцов, вооруженных до зубов. У одного из них он и забрал итальянский пружинный нож.

– Ладно, – Володин сам же остановил свое живописание будней сотрудника ГАИ и поднял стакан. – Соловья баснями не кормят, а мента – и подавно. Будем.

Выпили, шумно выдохнули и закусили. Литровка опустела наполовину. Задымили, незлобиво посмеялись над некурящим спортсменом Южиным, но очень слегка: парень добился внушительных успехов в своем каратэ, чемпионат области выиграл вчистую, ездил на российский, привез бронзу, на следующий год клятвенно обещал привезти золото, на крайняк – серебро.

В половине двенадцатого, допив оставшиеся пол-литра, решили на часок сходить на трассу, чтобы потом снова со спокойной совестью приступить ко второй литре, принесенной Володиным. Машин было немного – в основном редкие дальнобои. Топая и пританцовывая, Коржин с Южиным нетерпеливо поглядывали на часы, ожидая окончания проклятущего часа. На шоссе наступало мертвое время, «клев» снова начнется на зорьке. И тут черт Южина дернул остановить слишком приметный новенький «уазик» защитного цвета, но с гражданскими номерами. Ничего не оставалось делать, как подойти и попытаться поиметь с водилы хоть что-нибудь.