Свод

— Куда вы, — отговаривал он их, — поедете сейчас, и будете спать в каком-нибудь габрейском местечке[26]. А так завтра бы, с самого утра, …а Якуб? Ведь выезжая с рассветом, добрались бы куда как дальше?

Свод прекрасно понимал, какие цели преследует молодой хозяин имения, приводя веские доводы по поводу переноса их отъезда, однако в глазах Якуба Войны ясно читалось: «Прости, мой друг, но чтобы ты не сказал, нас ждёт дорога».

Савицкий был прав. Вечер застал их у какого-то еврейского местечка. Из-за воспоминаний о весёлой компании, или о том, что пан Матей как-то уж очень нехорошо отзывался о том, где им придётся сегодня спать, поезд пана Войны проследовал мимо этого селения. Не заставила себя долго ждать и ночь.

Их поезд остановился посреди небольшой деревеньки. На постой попросились к русскому священнику, живущему «греческим законом»[27]. Свод, обознавшись в полутьме, полным почтения голосом поприветствовал попа «миссис», что ничуть не обидело святого отца, не знающего английского. Впрочем, виной тому было только нежелание правоверных священников обучаться иным языкам.

Ужинали скромно, благо раньше весьма плотно отобедали в лесу, а утро нового дня встречали с восходом. Это священник постарался продемонстрировать гостям свою глубокую набожность и потому молился особенно усердно, как самый закоренелый язычник, с того самого момента, когда лучи холодного осеннего солнца едва озолотили чистый и высокий небосвод.

Завтракали дважды: скромно у того самого набожного священника и немного погодя в лесу. После второго завтрака жизнь приятно преобразилась. Мягко светило солнышко, лесная дорога стала заметно шире, и докучающие ранее ветки не могли отвлекать Свода и Войну от подбирающейся дрёмы. Вскоре они крепко уснули под монотонное поскрипывание колёс и рессорных стяжек, расположившись, друг напротив друга на мягких поездных диванах.

Экипаж, тем временем, двигался всё дальше и дальше. Как-то совсем уж незаметно подошло и обеденное время. Слуги, заметив впереди достаточно большое поселение, остановили поезд и разбудили пана Войну.

— Паночку, — легонько постучал в окно Збышек, самый молодой из них, — апапярэд Руднікі[28].

Дождавшись, когда заспанный пан Якуб выглянет в окно, слуга указал в сторону села:

— Пан Война, мы ýжо не раз тут былі з панам Крыштафам. У iх карчме робяць пад’есці хутка і смачна[29].

— Тут, пан, — вступил в разговор и Зыгмусь, — даже сенаторов содержат на довольствии, когда те разгуляются тут без Короля. Или …вы, мой вельможный пан, снова желаете откушать по-походному?

— Что случилось? — Осведомился, зевая помятый сном Свод, выглядывая из-за плеча Якуба.

— Нам, — ответил тот вполоборота, — предлагают откушать горячего в местной корчме. Я думаю, на этом мы сэкономим просто массу времени.

— А что, — колко пошутил Ричи, — мы уже экономим?

— К счастью пока только время, — парировал Война, открывая дверь. — Ну, что ж, — обратился он к Зыгмусю, не отрывая взгляда от раскинувшегося перед его глазами пейзажа, — будь по-твоему. Давай отобедаем в корчме. Только обустрой там всё побыстрее. Вот, — Якуб отсчитал слуге четверть талера мелкой монетой, — скажешь хозяину, чтобы подал к обеду вина, да, и про себя там не забудьте, не помирать же вам с голоду...

— Благодарю, — с нескрываемой радостью поклонился слуга и подмигнул своему молодому коллеге, мол, учись, пока я жив. В один миг они взобрались на козлы, и экипаж плавно тронулся в путь. Якуб вернулся на ещё хранящее его тепло место, закрыл болтающуюся на ухабах дверь и сладко потянулся. Свод, глядя на это, тихо произнёс:

— Эти шалопаи, похоже, забыли, кто должен закрывать дверь. Как бы они, одурев от голода, не привезли нас на обед в какой-нибудь хлев.

— Обижаете, Ричи, — ответил Война, — за всё время пути у нас ещё ни разу не было случая убедиться в том, что мой дядя отрядил нам в дорогу неумёх…

Едва богатый конный поезд подъехал к добротно обустроенной корчме, один из помощников корчмаря пулей вылетел на порог, и моментально приценившись к экипажу, принялся услужливо вертеться вокруг важных господ.

— Ну и жулик, — сказал, глядя на это, Свод, — должно быть ему тут неплохо живётся.

— Ну что вы, Ричмонд, — напуская на себя царственное величие, вальяжно произнёс Якуб, — это просто добрый человек…

— Как же, — проходя в здание корчмы, заключил Свод, — посмотрел бы я на него, будь мы с вами не в дорогих немецких платьях…

Вопреки опасениям Свода обед получился славным. Дошло до того, что, выйдя после него во двор Ричи, к удивлению Якуба, наконец, вспомнил о своём носовом платке. Он демонстративно достал его и стал с ленцой обмахивать своё лицо от проступившей послеобеденной испарины. Какая-то безумная муха, видно потерявшаяся во времени и не отошедшая как должно на зимнюю спячку, пролетая мимо, не преминула приклеится к плоскому английскому лбу…

Слуги уже были наготове. Двое сидели на козлах, а третий, стоящий на заднем коньке, томно отметился смачной отрыжкой. Заметив господ, он тут же по-солдатски приосанился…

— Пан, — услышал позади себя Война голос корчмаря и обернулся:

— Что-то случилось, милейший?

— Нет, молодой пан, ничего, однако ж, я не советовал бы вам ехать сейчас через площадь. Езжайте в объезд, возле мельницы.

— А что так?

— На площади сейчас многолюдно, не проехать. Будуць біць пакаранку[30].

Свод насторожился:

— Что он говорит?

— Подождите, Ричи, — остановил его Якуб и снова обратился к корчмарю. — И что, это надолго?

Хозяин корчмы пожал плечами:

— Хто ж яго ведае, панночку? Яно, калі і не заб’юць, то не надта хутка будзе, а так, калі хто не разлічыць, ды заб’е? ...Не, — заключил корчмарь, бросая кислый взгляд поверх панских голов, — едзьце лепш праз млын...[31]

— Дзякуй[32], — ну что, Свод, — перешёл Война с белорусского, что паны называли мужицким, на английский, — придётся нам ехать в объезд.

— Почему это? — лениво возразил тот.

Якуб пояснил:

— В некоторых местах у нас на площадях есть специальный столб. К нему привязывают наказанных и по польскому обычаю…

— Убивают?

— Ну что вы. Совсем не обязательно. Мы не настолько кровожадны. Просто приводят к исполнению наказание. Так вот именно сейчас там кого-то будут наказывать. Корчмарь говорит, что это может затянуться надолго. Придётся объезжать. Площадь будет просто полна людей.

— Якуб, — неподдельно заинтересовался англичанин, — неужели вы не хотите посмотреть на это?

Война вздохнул:

— Ричмонд, я хочу посмотреть …на своё, личное, имение. Поверьте, по пути у нас ещё будет достаточно всякого рода вещей, способных задержать нас даже до зимы, если, конечно, нам вот так вот придётся постоянно останавливаться и что-то рассматривать.

Свод был непреклонен:

— Я первый раз вас прошу, Якуб. Мне представилась редкая возможность понаблюдать за этим …со стороны. Да и сами посудите, что за удовольствие, влезть после сытного обеда в экипаж и трястись в нём с переполненным нутром, то и дело, думая, а не выпрыгнет ли всё это сейчас обратно?

— Не хочу вас расстраивать, Ричи, — возразил Война, — но на площади тоже случается такое, от чего выворачивает нутро.

— Ну, — улыбнулся Свод, — по крайней мере, если это и случится, то вне нашего поезда.

— Весьма утешительно, — ухмыльнулся в свою очередь и Война, — что ж, будь, по-вашему. Только пообещайте увесистый кошель. Жулья на площадях достаточно, ещё, не дай бог, его кто-нибудь срежет…

— Клятвенно обещаю, — торжественно и с улыбкой на устах приложил руку к сердцу Свод, — защищать ваш драгоценный кошелёк от преступных посягательств извне и жестоко карать тех, кто рискнёт посягнуть на его содержимое…

ГЛАВА 7

Похоже, корчмарь знал, что говорил. На небольшой площади на самом деле собралось что-то около трёх сотен человек. К моменту, когда Свод и Война в сопровождении Зыгмуся подошли к «позорному столбу» наказание уже приводили в исполнение.