Страница 5 из 98
— Клер!
— Ну, здравствуй, Джоан!
Клер обняла склонившуюся к ней Джоан и осыпала ее горячими поцелуями.
— Господи, как же я рада снова увидеть тебя! Ты ни капельки не изменилась, Джоан, ну ни капельки! Боже мой, поверить не могу, что мы снова вместе после стольких лет! А где же он? Где…
— Дамы и господа!
На недовольной физиономии мистера Уилкеса было написано, что время, отпущенное на встречу родных и проявление чувств, вышло, и пора приступать к более серьезной части.
— Дамы и господа, отнюдь не тяжелые обстоятельства послужили причиной нашей встречи здесь…
Увы, истории так и не было суждено удостоиться счастья узнать, сколь благоприятны были эти обстоятельства. Послышался рев мотора, и открытый „додж“, окрашенный в вызывающе голубой цвет с металлическим отливом, на бешеной скорости подлетел к вокзалу, нагло проскочил прямо к перрону и устремился к ошеломленной толпе. Несмолкающий гудок заглушил оратора, и тот так и застыл в оцепенении с открытым ртом. Наконец, не сбавляя скорости, машина сделала крутой разворот и остановилась, обдав красноватой пылью цветастую вуаль миссис Уилкес. Словно дикий зверь, выпущенный из клетки, из кабины, забыв воспользоваться дверцей, выскочил водитель.
— Ах вы, сукины дети! Раньше прибыли! И ведь нарочно, чтобы лишить меня удовольствия возглавить комитет по встрече! — Восторженные вопли огласили воздух, и Роберт с Клер оказались в объятиях новоприбывшего.
— А вот и он, — пробормотала Джоан, охваченная знакомой волной противоречивых, но очень сильных чувств. — Я же знала, что он не пропустит этого. Вот и Поль собственной персоной!
2
Старенький голубой „додж“ в торжествующем облаке пыли отъехал от вокзала. Стараясь перекричать шум мотора, водитель возвысил голос:
— Нет, вы только подумайте, я чуть было не опоздал! Черт возьми, я ведь видел поезд за несколько миль, слышал даже гудок! И все только ломал голову, успею или нет.
— Ну, если ты гоняешь так же, как раньше, ты и самого черта обставишь, — смеясь, бросил Роберт.
Поль Эверард закинул голову и звучно расхохотался. Крупное, мускулистое тело, смуглое подвижное лицо, сейчас особенно оживленное и веселое, горячие черные глаза являли собой полную противоположность поджарому стройному Роберту с его неизъяснимым обаянием. Однако трудно было усомниться в крепости уз дружбы, до сих пор связывающей двух молодых людей.
— Замолчи, преподобный! — со смехом выкрикнул Поль. — Все дело в том, что кое-кому из нас приходится зарабатывать себе на жизнь собственными руками. Я только что с ночной! — И он дружелюбно, но достаточно сильно хлопнул Роберта по плечу.
На заднем сиденьи женщины вели свой разговор, обмениваясь улыбками.
— Ну и фрукт твой братец, — беззлобно заметила Джоан. — Так он и на собственные похороны опоздает.
— Стало быть, он все тот же, — рассмеялась Клер.
Поль мгновенно откликнулся на ее замечание — резко повернул на крошечном перекрестке, бодро гудя, приветливо махнул рукой двум прелестным девушкам в ярких весенних платьях и одновременно нажал на газ.
— Ты ж меня знаешь, сестрица, — Поль бросил восхищенный взгляд через плечо. — Роскошные машины, ветреные женщины — здесь все как всегда.
— Ну, брось ты, — пробормотал Роберт сухо. — Это еще как сказать.
— Хантер-стрит, Макери-плейс, Таггера-парк. — Перед изумленным взором Клер одно за другим пролетали с детства знакомые брайтстоунские достопримечательности. Небольшой городишко разворачивал перед ней все свое богатство: сутолоку низеньких запыленных зданий, множество старомодных магазинчиков, заправочную станцию и в завершение всего замусоренную площадь с купами пальм, растущих здесь со времен Всемирного потопа.
— Все по-старому!
— В конце концов ты отсутствовала не так уж долго, — запротестовал Поль.
„Долго, очень долго“, — зазвенело в голове у Джоан, но вслух она проговорила:
— Немало лет.
— Вот что я вам скажу, друзья, — продолжал Поль все тем же бодрым голосом, оставаясь, как обычно, глух ко всяким тонкостям, — работка вам здесь предстоит немалая, это уж поверьте. Дело в том, что преподобный Паттерсон, эта старая перечница, исполнял свои обязанности из чистой любезности, чтоб приход не опустел; он-то сам давным-давно на пенсии, как и его жена. Так та постоянно болела…
— Хватит, Поль, — остановила его Клер, — я уверена, что он делал все, что мог.
— Твоя правда, сестричка, — подхватил Поль, но лицо его приняло серьезное выражение. — Делал все, что мог, для Уилкеса и начальства. Если б он мог молитвой подвигнуть рабочих вкалывать в забое по восемнадцать часов за доллар в день, то молился бы беспрестанно!
— Уилкес? — прервал язвительную эскападу Поля Роберт. — Не тот ли это похожий на чиновника тип на вокзале?
— Он самый, — кивнул Поль. — Новый босс на шахте, появился сразу после твоего отъезда. Жаль, что ты из-за меня и моего старика „доджа“ не удосужился выслушать его приветственную речь!
— Действительно, жаль, — сухо отреагировал Роберт. — Хотя мне кажется, что мы виделись с ним не в последний раз. Впрочем, как знать? Может, случится так, что не он, а я сумею использовать его в своих целях?
— Ты сделаешь его орудием в своих руках, — с горячностью подхватила Джоан. — Здесь у тебя есть цель, и ты наделен властью осуществить ее. Ты любого заставишь делать то, что тебе нужно.
— Твоими бы устами да мед пить, Джоан, — с улыбкой отозвался Роберт. — Но от моего успеха здесь действительно многое зависит. Да я и так готов поработать на славу ради этого.
— Тут лишняя скромность ни к чему, дружище, — запротестовал Поль. — Хоть ты у нас нынче и преподобный, правда тебе все же не помешает, хотя бы в семейном кругу. Ты же не будешь отрицать, что у тебя язык хорошо подвешен?
— Поручаю тебе время от времени возвращать меня на землю, Поль, — засмеялся Роберт. — В общем, поживем — увидим. Работы, во всяком случае, здесь непочатый край. Мне прямо не терпится скорее добраться до дома и приступить к делам.
Все погрузились в свои мысли. Пригород и шахта уже остались позади, и они мчались теперь по прибрежному шоссе, ведущему к скалистому мысу, навстречу утреннему солнцу. Клер вся подалась вперед.
— Вот она!
На фоне залитого солнечным светом неба выросла небольшая, но удивительно красивая церковь. Рядом высился дом священника, выстроенный в английском стиле, с выступающими окнами, низким приветливым крылечком и высокой крутой кровлей. По всему периметру первого этажа тянулись прохладные веранды, защищающие дом от палящего австралийского солнца. Позади церкви простиралось небольшое ухоженное кладбище. На полной скорости Поль лихо подкатил к запыленному густому кустарнику у крыльца и резко затормозил у самых ступенек из камня, ведущих в дом.
— Дамы и господа — обитель Мейтлендов!
Роберт вышел из машины, буквально загипнотизированный видом дома. Клер застыла в оцепенении.
— О, Роберт, — шептала она, — он прекрасен, как всегда!
— И такой же чистенький, — отозвался Поль, энергично извлекая из машины привезенные вещи. — Весь дом был вылизан сверху донизу, снаружи и изнутри.
Клер подошла к Роберту, взволнованно рассматривавшему едва просохшую блестящую краску.
— Ты только посмотри, дорогая. Но кому же мы обязаны за все эти труды?
— А как вы думаете, кому? — смеясь, бросил Поль.
Взгляд Роберта устремился на Джоан; она поднялась по каменным ступенькам крыльца со связкой старинных, украшенных орнаментом ключей. В воздухе стоял густой, как вино, запах франгипании[3], ползущей вверх по теплым камням стены. Прохладные стекла тяжелой входной двери дома — его дома — манили и приглашали войти. С торжествующей улыбкой Джоан распахнула дверь.
— Как же тебе все это удалось? — в полном изумлении спросил Роберт.
Поль протиснулся вслед за ними в прохладный, пахнущий сандалом холл, неся в каждой руке по сумке и еще одну под мышкой.
3
Франгипания (Plumeria rubra) — дерево или кустарник с розовыми или красными очень душистыми цветами.