Глоток огня

– Ну не сразу, – сказал Ул. Потом подумал и добавил: – Но убьют. Да. Зато какое будет начало! Сидит такой Тилль за обедом, обсасывает куриную ножку. В каждую ноздрю вставлено по сигарете, чтобы можно было курить без отрыва от питания. А тут – раз! – в стекло врезается гиела. Потом еще одна… На улице вопли, в небе мельтешня. «Что бы это могло быть? – думает Тилль. – Ага! Похоже, это Штопочку попросили незаметно все разведать!»

– Примерно так все и было бы, – сухо сказала Кавалерия. – Поэтому Штопочка останется в ШНыре. Вы же возьмете кого-то из новичков. Пусть обкатается дорогой. Кажется, самый подходящий – Сашка.

Лицо у Ула вытянулось. Он надеялся выторговать хотя бы Афанасия.

– Сашка, конечно, ничего. Но в воздушных боях он не копенгаген, – торопливо сказал он.

– Да, – признала Кавалерия. – Но мне не нужны воздушные бои. Мне нужна разведка. Пришли и на мягких лапках ушли. В бой вступать только в самом крайнем случае… Готовьтесь! Вылетаете завтра утром.

Ул вышел первым. Родион еще некоторое время постоял, потом качнул головой и, показывая, что ему все равно, враскачку пошел за Улом. Кавалерия быстро коснулась пальцем русалки, и дверь захлопнулась перед его носом.

– Погоди! – сказала она.

Родион остановился, но оборачиваться не стал.

– Ну? – спросил он.

– Я знала немало людей с сильными страстями, – сказала Кавалерия его спине. – Они грызли руки зубами до крови и катались по полу, ударяясь головой о батарею. Зимой шли на пруд топиться и не топились потому только, что по дороге их сбивала машина. В пятнадцать лет выпрыгивали с третьего этажа, когда их не пускали на дискотеку, доходили до остановки и в автобусе уже теряли сознание от перелома пяток.

– И дальше что? – спросил Родион.

– Дальше одно из двух: либо они брали себя в руки и постепенно изживали это, либо их разносило вдребезги.

– Крайне поучительная история! – насмешливо сказал Родион. – Она открыла мне глаза на самого себя. Я могу идти, чтобы обдумать все на досуге?

– Да, – сказала Кавалерия серьезно. – Обязательно обдумай на досуге. И осторожнее там! Сашку мне сберегите!

Русалка снова вспыхнула. Дверь открылась.

Вечером, вскоре после ужина, Сашка стоял в пегасне между Родионом и Улом и, вертя головой то в одну, то в другую сторону, получал инструктаж.

– Возьмешь с собой вещей дня на три-четыре. Саперку, шнеппер. Более серьезное оружие мы захватим сами, – Ул ободряюще похлопал Сашку по плечу. – Я буду на Азе, Родион – на Митридате. Ты на ком?

– А кого взять? – спросил Сашка.

– Бери Аскольда! Коняка хорошая, пусть пролетается. Не только же Кузепычу на нем кирпичи возить.

Сашка осторожно кивнул, соглашаясь лететь на Аскольде.

– А бомбовоз выдержит? – спросил он. – Он так далеко никогда не летал.

Ул поскреб ногтями шею:

– Должен выдержать, если дорогой отдохнуть давать. Тут другая опасность. Не исключено, что берики могут привязаться.

– Без закладок? – удивился Сашка.

– Да, – сказал Ул. – Если они догадаются, куда мы летим, обязательно попытаются нас сбить. Не любят они, когда лезут в их дела. Они только сами, чудо былиин, могут в чужие дела лезть! Поэтому правило такое: голова вертится во все стороны. Ворот должен до крови шею натирать. Кто свою шею жалеет – тот пега не жалеет.

Сашка вспомнил, что военные летчики когда-то летали в шелковых шарфах, и предложил раздобыть такие же.

– Ага! Сто тысяч миллионов штук!.. Воротник из простыни подошьешь – и хватит с тебя! – сказал Ул. – А чтобы без толку головой не крутить, запомни золотое правило. Взгляд бросаешь в одну сторону. Прямо все там пронизываешь. Если ничего там не увидел, ни пятнышка – в ближайшую минуту можешь туда не смотреть. Оттуда ничего не свалится. Смотришь в другую сторону. И так по кругу. Запомни: самых опасных участков два. Один – прямо у тебя над головой. Другой – внизу, со стороны хвоста пега. Там ничего не просматривается, и берсерки это знают. Поэтому лететь на опасных участках будем зигзагами. Связь через кентавра в экономичном режиме, чтобы надольше хватило.

– А если кто-то сверху? – спросил Сашка.

– Если видим, что берики выше нас, разбегаемся, чтобы они не поняли, куда мы летим, потом опять собираемся. Но если они нас уже атаковали, то мы их встречаем на горизонтали.

– Встречаем? – не понял Сашка.

Родион прокрутил нож между пальцев.

– Да. Хлебом и солью, – сказал он. – Встречаем – это увиливаем от атаки, разворачиваемся и несемся им в лоб.

– В лоб? – недоверчиво спросил Сашка. – Что, прямо так в лоб?

Родион ухмыльнулся:

– Да, прямо так. Я гиел на грудь пега три раза ловил. И ни одного пега не потерял. Поверь, если они сталкиваются, костей гиела уже не соберет. Надо только точно на грудь поймать, не на крыло.

– А не укусит?

Родион сплюнул:

– Когда ей кусать? Встречная скорость у вас – сто метров в секунду. Давай я тебе кулаком сейчас в зубы дам, а ты мой кулак укуси!

Зная, что у Родиона слова обычно не расходятся с делом, Сашка поспешил сказать, что верит ему без экспериментов.

– Это правильно, что отказался, – одобрил Родион. – И берсерк знает, что его размажет, и обычно отворачивает. Не выдерживают они лобовой. Кишка тонка. Берсерку всегда есть что терять. У него домик во Франции, денежки, псиос, блондинка длинноногая с земли платочком машет… Это шныру терять нечего! Только суп из котла и гамак на чердаке.

Заметив, что Родион начинает заводиться, Ул слегка наступил ему на ногу. Родион насупился:

– Короче, берсерк обязательно отвернет, а ты вперед прорываешься. Тут он тебя уже не догонит. Гиела – она хоть и вертлявая, а крылья у пега помощнее. Поэтому как берики атакуют? Они или сверху сваливаются в пикировании, чтобы скорость побольше набрать и пегу с налета крыло сломать, или стараются снизу подобраться, со стороны брюха, когда с землей сливаются. Им так удобнее. Гиела рванула пега зубами – и в сторону. Ждет, пока яд подействует… ну а ты уж кувыркайся с ним вместе, пока земля не примет.

– А арбалет? – спросил Сашка. – Не пальнет берсерк, когда я на него в лобовую? Ну или сам, когда сваливается?

Родион снова сплюнул. Он вообще много плевал. Иной раз, пока говоришь с ним, – столько нацыкает на асфальт, что даже смотреть противно. Хорошо хоть сейчас внизу был песок и солома.

– Вот уж наградили помощничком… Растолкуй ему! Меня уже ломает объяснять! – сказал он Улу и, махнув рукой, отошел к Митридату.

Ул был терпеливее Родиона:

– Фигуса с два он стрелять будет. Да и за топор едва ли возьмется. Арбалеты, шнепперы – это хорошо, когда вы, чудо былиин, рядышком летите, как две печальные вдовицы. Или когда у тебя пег из нырка вышел и так устал, что крылышками едва машет. Тут и из арбалета пуляй, и топориком размахивай – полное тебе счастье! А так какой арбалет, когда у берика скорость на пикировании под триста километров? Какой глупец будет тут из арбалета пукать? Да у него арбалет из руки вырвет и узлом завяжет. Тут уж зубами надо в гиелу цепляться, просто чтобы не сорвало…

Сашка любил выяснять все до конца.

– А в Рину почему недавно целились? – спросил он.

– Да потому и целились, что она совершила все возможные ошибки. Первое: далеко вышла из нырка на усталом пеге. Второе: тянула к ШНыру на малой высоте, да еще над полем, где ее сверху только слепой не заметит. Третье: отвлеклась на ту боевую двойку, что впереди, и начала шарахаться. Это же типичная приманка! Один оттягивает внимание, другой атакует. Четвертое: не проконтролировала спину и подпустила гиелу со стороны хвоста… Короче, будь у ведьмарей серьезные намерения – не собрать бы ей костей… Ладно, по дороге разберемся! Ты, главное, оденься потеплее. А то свежезамороженные шныры в воздушном бою не котируются.

Сашка торопливо пытался осмыслить информацию. До этого воздушному бою их учили, но явно недостаточно. Про пикирование он, например, знал, а про шнепперы нет.