Страница 44 из 77
– Доктор! доктор!
Он же истекает кровью!.. что же Норманс себе повредил? я обхватываю его череп обеими руками… ощупываю… ощупываю… пластырь!.. весь халат в крови!.. я щупаю лицо… багровое, распухшее… почти такое же толстое, как его задница! а он еще и говорит!.. он мне говорит!..
– Доктор! доктор! прошу вас!..
Прошу заметить, как он сейчас любезен со мной…
Но в воздухе? бомбы? а внизу?
– Ситуация не улучшается! бумс! и бамс! ничуть! прибой все хуже и хуже! – Ладно! Ладно!.. – он мог бы немного сменить тон! бу-бух! ба-бах! сколько уже разорвалось бомб? мин? снарядов? сколько страниц уже об этих бабахах написано? хватит на громадный сундук!
– Вам не надоело! Вам еще не надоело!
Я, как и Норманс, становлюсь ужасно вежливым!
– Не посылайте меня к черту! самое интересное еще впереди!.. не прогоняйте честного хроникера!.. посмотрите хотя бы на Плиния Старшего, прошли годы, прежде чем он решился на героический шаг… чтобы он понюхал, как пахнет извержение Везувия! убедился, что это действительно сера!..*[158] я не требую от вас такой жертвы!.. я не желаю вашей гибели!..
Там, в коридоре, о котором я вам рассказываю, плавают в воздухе испарения пикриновой кислоты, угарный газ… и только чуть-чуть серы… но не столько, чтобы от серы помереть!.. Но и петь, все-таки, согласитесь, невозможно!.. вот вам доказательство: Перикола больше не возникает!.. самое опасное – зажигалки! мы спасаемся, прижимаясь друг к другу!.. деремся ногами, брыкаемся!.. злимся!.. Но нужно ведь как-то защищаться!.. а Дельфина?… где Дельфина? и Лили?… и Бебер? куда они все подевались?… неудобно как-то вспоминать о себе, после такой бомбежки!.. впрочем, ничего особенного!.. я-то за столько лет уже привык к ударам!.. пошло оно все!.. вместе с гребаным Потопом!.. где же Армель?… ах, а целебное средство?… этот толстяк, боров, бегепотам Норманс, наверное, рассек себе голову? но дверь все еще держится!.. он же не вышиб дверь!..
– Ты ее вышиб, толстяк? ты ее вышиб?…
Он ничего не отвечает.
Я хватаю его за повязку, трясу!.. я готов сорвать с него этот пропитанный кровью халат!..
– Вам его жалко! Мне тоже жалко его! жалко!
Ах, черт! он не какая-нибудь историческая личность!
Плиний Старший, вот это был герой!.. впрочем, всему есть объяснение, он вернулся в разгар извержения, вместе со всем своим флотом, чтобы понюхать запах серы, так как не доверял никаким выдумкам! он был настоящим ученым! он кончил плохо, но какое благородство!.. я хочу прославить его!.. и доказательство тому – мое посвящение выше!.. сравните с нашим мастодонтом, которого пинают в зад тридцать человек, настоящий гигант духа – это Плиний! Плиний был настоящим героем серы, взрывов и т. п. У этого Норманса нет твердости! дверь выдержала! устояла! но, вроде бы, его правильно расположили! отвесно! под прямым углом! но, видать, недостаточно сильно толкали?… может, не нужно его обвинять?… я думал об этом… и тут резкий толчок потряс все здание!.. еще один!.. извините меня!.. но нас приподняло!.. летим, мадам!.. а над Аббатиссами рвутся снаряды! начинается!.. приземлились!.. разлетелись! задыхаясь! все! распластались!.. мастодонт!.. мы все!.. в коридоре! и бууум! и бааам! кубарем! все в привратницкой! меня снова прижало к толстяку!
– Дурное чудовище, а лекарство?
Я спрашиваю его!.. он-то створку двери так и не выбил!
– Моя жена, доктор! моя жена! Дельфина!
Он осмеливается! он осмеливается требовать!.. он мне нос расквасил!.. я весь в крови!
– Ты так ничего и не вышиб, рохля, тюфяк!
Это правда!.. его положили прямо тут! как только представится случай, его голова направлена прямо к двери!.. мы приклеились к его заду? нужен толчок?… сильный! нас отбрасывает! слитых воедино! сцепленных намертво! всех вместе!
Ему следовало быть первым! сначала! и одному! ведь это его Дельфина! как болит голова! это его жена! черт! как он выбивал дверь для нее! ведь лекарство предназначалось для нее! для его Дельфины! как качает! его же прислонили прямо к створке двери! ах, он оказался слабаком, этот толстяк!.. даже обе гарпии и г-жа Туазель поднатужились, чтобы подтолкнуть его!.. «Йоо!»… не оправдавшиеся ожидания!.. не в фазу толчками?… точно не знаю… они снова ждут!.. чего?… а… там… все рухнули… только Рудольф и Мими устояли на ногах… эти и минуты не стоят спокойно…
– Шлюха! – бранит он ее! – кривляка!
– Рогоносец! клоун!
Не знаю, с чего им приспичило ревновать…
Это отвратительно?… Вместо того, чтобы всем вместе приналечь на дверь!.. надо же спасти Дельфину! он так вопил!.. «Лекарство! целебное средство!» ну и что? ну и?… я сейчас отчитаю! я их поколочу!
– А ну упирайтесь, лентяи! мастодонт, вперед! надо поднажать!
Ах, толстяка перекосило!.. нужно его переставить!.. он наклоняется… качается!.. надо его придерживать!.. и точно головой в створку! Мими, Рудольф не помогают!.. они, видите ли, расстроены! на взводе!.. а мне наплевать на это!..
– Давайте! на колени! сюда! Скандалисты чертовы!
А где же Пирам? и Лили?… и Бебер? и вообще все?
Напрасно! удача рядом! только лови!.. я вижу, надвигается волна… я вижу стену!..
– И оп! ррра!
Я хриплю! А они толкают! они все толкают! клаццц! стараются протаранить его башкой двери!..
Так необычно подобное единение! только пристроившись за мной, они напрягаются все как один! сорок, как один! выбили дверь! толстяк в проломе! его башка! шея торчит в проломе! еще одно усилие! толчок! готово!.. «оорру!» все ликуют! готово!.. шея! тело!.. задница! все! в проломе! пропихнули!.. толстяка целиком! они лезут за ним, за его жопой! ломятся! десять! двадцать! все тридцать шесть человек! следующий толчок! они уже! все у Армель! вкатились кубарем! какие кувырки!.. как больно, поверьте мне! да! визжат! всхлипывают! но дело сделано!.. кто же выбил створку?… толстяк? Норманс? а сам-то он где? да где же он? его чугунная башка? его голова?… Ах, и Туанон там! да! скорчилась на коврике… ей больно? и обе девахи с 8-го… волосы растрепаны… лезут в глаза, в нос!.. ах, и Пирам!.. Пирам тоже там!.. они все ломанули туда! лавиной!.. как же он выбил дверь? я видел шею в проломе… Бегепотам? шею!.. а остальные? его приятели? и мы все? рассыпались по комнате… ползают под столами, под кроватью… но толстяк, его голова?… вот он! башка в крови! перед стеклянной горкой… он докатился до нее… лежит в луже крови… не двигается… пузом кверху… артиллерия разрывается снаружи, скажу я вам!.. опять ПВО? откуда? с проспекта? из Тертр? не знаю… нет, ниже… Барб… опять в Барб!.. паркет трясется… мебель мадмуазель Зевс трясется, ходит ходуном… выбитая дверь загораживает проход… мы-то пролезли! как?… все сотрясается! стекла!.. безделушки!.. кресла!.. все скачут в польке по коридору!..
– Эй, Лили! Эй, Лили!
Я зову… а в ответ – тишина… Норманс, лежащий пузом кверху, перевернулся, вывернулся, его вырвало в тюрбан!.. прямо в тюрбан… халат Раймона! тюрбан сполз ему на лицо, весь в сгустках запекшейся крови… он блюет внутри тюрбана!..
– Тебе не налить ли, любящий муженек?
И правда! у него есть на это право!.. я спрашиваю его… но где лекарство-то?… сначала нужно найти!..
– Мадам Туазель! Консьержка! Вы спрятались за трюмо? куда вы дели лекарство? Образина!
Они все его ищут, целебное средство! шарят повсюду восемнадцать рук! шестьдесят рук! на ощупь! повсюду: под мебелью!.. под шкафом!.. под коврами!.. ничего они не находят… настоящий бардак! у Армель куча всякого хлама!.. сколько мебели!.. хватит на двоих!.. на троих!.. четыре шкафа!.. двадцать стульев!.. она что, торговала мебелью? не может быть?… чем же она торговала? они еще ничего не нашли… они ползают… сталкиваются… «там! там! тут! ничего! ничего!» Где она его припрятала, стерва?… лекарство! Я ткнулся головой в Норманса… я плохо вижу… признаюсь… признаюсь… глаза… дело в том, что они у меня болели!.. вспышки фосфора трудно переносить!.. а магнезия!.. толстяк загораживает мне дорогу!.. он весь в блевотине, он не шевелится…
158
Плиний, называемый Старшим, или Натуралистом (23–79 н. э.), был автором ста шестидесяти произведений, из которых сохранилось лишь тридцать семь томов «Естественной истории». Он командовал римским флотом, который базировался близ Неаполя, когда в 79 г. н. э. произошло извержение Везувия, разрушившее города Геркуланум и Помпеи. «Большая энциклопедия», источник, которым пользовался Селин, так описывает смерть Плиния: «Он поднялся туда, откуда мог беспрепятственно наблюдать за этим явлением природы. Затем, повинуясь исследовательскому импульсу, он захотел увидеть это вблизи и подошел к самому подножию вулкана. Там он и погиб, задохнувшись в газовых испарениях». «‹…› никто не будет спорить с Плинием Старшим! он все еще пользуется авторитетом!..» – восклицает Селин во второй части «Феерии». Но Плиний, став жертвой своей страсти ученого-исследователя, не оставил ни единой строки описания извержения. Обстоятельства его смерти стали известны только благодаря письму его племянника, Плиния Младшего. Селин, наблюдающий бомбежку в Париже, сравнивает себя с Плинием Старшим, детально описывающим катастрофу, при которой присутствует.
Но между Селином и Плинием Старшим разница в том, что Селин ничего не делает для того, чтобы видеть бомбардировку с близкого расстояния. Правда, в отличие от остальных жильцов, он все же заставляет себя наблюдать за ней. И хотя он избегает мест катастроф, он отправляется в Германию, находящуюся на пороге краха и вторжения вражеских войск, с твердым намерением попасть в Данию. Так как Селин, думая о Плинии, пользовался «Большой энциклопедией», он нашел там и другое высказывание Натуралиста: о смерти – «величайшем благе, дарованном человеку природой», которое пришлось ему по душе.