Страница 25 из 77
Для начала, как он туда залез?… не сам же?… подумайте, винтовая лестница!.. а еще его дрожащие руки… кончики пальцев… электрические разряды!..
– Замолчи, Пирам! Заткнись!
Он лает на Туанон… пусть она убирается… он хочет… он такой же глупый пес, как и верный… Туанон, она всегда была зла к нему!.. всегда!.. удар карабином по носу!.. тресь! тресь!.. на конце поводка… и за «да» и за «нет»… уже какое-то время я их встречаю на углу улицы… она его выгуливает… и специально бьет при мне… «Да не бей же его так! Оставь его в покое! Со своим карабином, еще и металлическим!..» Сколько же лет Туанон?… Одиннадцать лет я ее знаю, я их всех лечил!.. всю семью… маму, тетку, отца, ее… Туанон Мюрбат, милая девочка!.. у Пирама кончик носа израненный, потрескавшийся, самое чувствительное место… я глажу его нос, ощупываю, держу в руке, здесь…
– Пирам, пошли со мной, не плачь, дурачок!..
Но он хочет найти под столом не меня, а Туанон… Точно: ррррр!.. шлеп!.. бусы… на тротуар!
Мы в глубине привратницкой… вверх ногами… или нет… не знаю… просто говорю, как есть… дом качается… дергается…
– Он уже это говорил!
Я слышу!.. и что? Если бы вы забыли, о чем речь, я бы потерял нить!.. у меня нет личного кинотеатра, чтобы демонстрировать вам фильм в комфортабельных условиях… или прокручивать во сне… и никакого «шумового оформления», разумеется… никаких придирчивых и ядовитых критиков, ругающих мои гениальные способности!.. на мою долю достается только враждебность народа и катастрофа!.. теряю катастрофу, теряюсь сам! Теплые ветра и слова!
– Сволочь! Шарлатан! Вонючий сутенер!
Назовите меня так, если увидите меня в привратницкой полностью вооруженным! Но я не хочу, чтобы вы обо мне так подумали!.. и прошу прощения за сентименты! Я так отшлепаю Туанон, что она запомнит это надолго! Пусть поорет раз в десять громче Пирама! И немедленно! Если бы я не боялся ее отца… я уже это говорил… я бы всыпал ей по жопе уже раз десять!.. сто раз!.. эта девица действует мне на нервы… притворщица, хитрюга… она это знает… она специально ищет со мной встречи… то на одной улице… то на другой… называется, она выгуливает свою собаку!.. или спешит «по поручениям»… неправда!.. неправда!.. «Здравствуйте, доктор!»… что, опять здесь случайно?… ложь! ложь!.. это все подстроено!.. это отец… ох, отец!.. ох, все нормально!.. я увяз!.. опасный и грязный тип!.. Памела говорит, что у него, якобы, имеется «сеть»… да, у него! Грязный притворщик… пусть он будет хоть «капитаном», там… Памела, моя горничная… он сказал ей: «Я ему все кишки выпущу!»… это он обо мне… возможно, это не совсем точно, но что-то в этом есть, когда я прохожу мимо и говорю «Здравствуйте!», – он мне не отвечает!.. он захлопывает пасть… я видел… а вы, видели его за прилавком самого маленького магазинчика на улице Бонн?… в «Ля Турель»… на углу Труа-Фрер… «Древесный уголь»… я шел вверх от метро…*[103] «Здравствуйте!»… я специально к нему обращался… он отворачивался… особенно после Сталинграда… его жена поджимала губы… это нарочно девчонка подлавливала меня на каждом углу… «Здравствуйте, доктор!»… ее пес на поводке… она его била, чтобы я это видел!.. ее бы схватить и хорошенько отшлепать… я потом часто думал об этом, ее отец меня так люто ненавидел, особенно из-за истории с «Сопротивлением», и потому что знал меня как непьющего… впрочем, это не так уж и важно…
Чтобы вызвать ненависть в ком-то, много не нужно… вообще ничего не нужно… это как любовь… притворство… и так до смерти, мадам!.. когда говорили, что я пью только воду, я тут же пресекал… он хотел заставить меня уважать его дочь!.. я упрямился… потому, что он был «капитан»… «шеф»… по крайней мере, так говорит Памела… и другие тоже «говорят»… «настоящий оккультный стрелок»… Ламбреказ тоже, намекал, гравер говорил определенно: «Берегитесь!..» чего?… в таких жутких условиях Мюрбат тоже вполне мог, оккультный не оккультный, взлететь на воздух так же, как мы!.. или провалиться с треском в какую-нибудь огромную дыру!.. и его барахло! его широкий прилавок и его «Турель»! и его уголь! и все его ромы! Ах, грог, мсье! гнусное пойло с фюшиной!..*[104] в пекло! Жулик, какого поискать!.. капитан Мюрбат, скажите пожалуйста!.. да, я еще кое-что знаю о нем… просто, я не все говорю… он был хозяином четырех островков, почти что «сектор»!.. но не такой крутой, как Шармуаз… Шармуаз командовал юго-западом… так сказать!.. так называемым… «Аббатиссы»… «Пигаль», улица Аньер!.. до Медрано, четырнадцать улиц и семнадцать притонов!.. какое-то время все эти четырнадцать улиц сильно трясли!.. барабум! тоже не конфетка! Мюрбат командовал «севером»… тоже дрожащим… Дюфэйль… Кардине… Франкёр… двадцать пять улиц, плюс притоны… шесть!.. что и кого они освободят, когда все испарятся?… если их самих не разнесет!.. в атмосферную пыль!.. похоронит в воронках! Все эти шуточки с бомбами не имеют никакого смысла, одни только неприятные сюрпризы, физические, математические, моральные!.. чей-то каприз и наше маленькое счастье! Тем хуже, Иисусе!
Меня швыряет у окна!
– Пьяница! Убивец! Шут гороховый!
Я не хочу сорвать голос… отправляя в его адрес самые худшие оскорбления! Вранг! Буммм!.. что-то летит кубарем! и дзынь! бзынъ! снова звуки цимбал! цимбалы! что я себе воображаю!.. Лили и консьержка обнимают меня.
– Доктор, не двигайтесь! Фердинанд,*[105] я прошу тебя!
Как Дельфина и невестка… они меня ласково удерживают… тем более, я больше не могу… это уже не улица… льющийся поток!.. огненный поток… даже больно смотреть… я отворачиваюсь, закрываю глаза… но даже привратницкая залита ослепительным светом… буфет освещен просто невыносимо ярко!.. и молитвенная скамеечка… тут есть такая скамеечка… подскакивает к потолку!.. эта крошка сейчас вывалится из окна!.. ах, купол! Еще один купол!.. розовый! я думаю о Лютри! его купол!.. его семейка!.. и люстра мадам Туазель… я говорю глупости? вы скажете, что я говорю глупости!.. купол!.. парашют!.. черт!.. где сейчас семейство Лютри?… висят под своим куполом! а у нас тоже есть свой! весь стеклянный и розовый!.. и колышется! динг!.. бинг! потолок бзыннь!.. эта хрупкость просто поразительна в своей крепости!
– Ваша люстра, мадам Туазель!
Чудо так чудо, чертов Жюль! чудесная люстра!
– Держитесь, мадам консьержка!.. я вам помогу!
Я ее подсажу на стол, она схватится за свою люстру… нет! она крепко держится за окно…
– Он хочет пить, доктор! он хочет пить!
Ба-бах!
Как я от них устаю, если бы вы знали! я выгоню эту старую перечницу вон!.. я отправлю ее в этот огненный поток!..
– Его руки вытянулись, мадам!
Так как она влюблена в Жюля, пусть следит и за его руками! они же в два раза длиннее, чем положено!.. его жесты!.. дрожащие пальцы…
– Громоотвод! Падла!
Я бы заорал, но вот горло мое горит огнем… я отступаю от окна… пячусь… позволяю Лили выглянуть… позволяю консьержке… они отпускают меня… я впечатываюсь в стенку… брамм! удар!.. я вам не все взрывы изображаю! Они не прекращаются!.. сначала – глухой удар, затем три или четыре взрывные волны… буря в саду… сад? прямо напротив – пекло!.. по правде сказать, это уже не сад… горящие, как свечи, деревья в воронках!.. удар отбросил меня к стене, распластал… как же мне выбраться… Ба-бах! меня с силой швыряет под стол… и меня тоже! Так от меня останутся одни клочья… нет убийц страшнее, чем эти ненасытные и кровожадные твари! они злятся, задыхаются, но все же, какая мощь, какие кулаки! какие зубы! новенького они просто рвут на куски! только огромный Норманс по-прежнему спокоен!.. «настоящее чудовище»!.. мне кажется, у него три головы! вот что мне уже кажется… и лишь одна шея… так они слиплись… его невестка… жена… только одна шея!.. в семье Лютри их тоже трое… где же они сейчас?… в какую небесную дыру их затянуло? действительно! достигли ли они туманностей, звездных скоплений, зенита!.. вот!.. они в небесах… они не исчезнут, как мы, не сдохнут от ожогов и удушья… а еще от жажды и кровавого поноса!.. потому что этим трусам все едино!.. то, что внизу, – для них коровий навоз! там их двадцать… сто! И кругом запах магния… и горит резина!.. и газометры Колэнкур… я прошу у вас прощения… тысячи куч говна… они бы хотели разъединиться… судорожно дергаются! стол трясется! дергается в такт!..
103
Улицы Бонн и Труа-Фрер существовали на Монмартре, но они не пересекались и находились в противоположных его концах. Селин постоянно меняет место расположения заведения «Древесный уголь», но не упускает случая упомянуть о нем в каждой из начальных версий. Ссылки, что встречаются во второй части «Феерий», предназначены для того, чтобы замести следы и запутать читателя. Если обратить внимание на уточнение, встречающееся здесь: «поднимаясь из метро», и маршруты, которые проделывал Селин от станций Бланш или Аббати, возвращаясь к себе домой, то наиболее вероятным месторасположением этого заведения представляются нам два кафе на углу улицы Дюрантен и Бюрк или Равиньян. Улицы Габриэль и Труа-Фрер не попадаются Селину, на них отсутствуют какие-либо бары или кафе, а расположены только жилые дома.
104
Фюшина – вещество, придающее красный оттенок вину. Одно из определений вина в «Огне» Барбюсса – «фюшья», слово, по поводу которого Ж. Эсно в книге «Солдат-фронтовик рассказывает о себе» пишет: «Солдат, которому нравится поворчать, находит привкус фюшины в своем вине…›».
105
Лили очень редко обращается к мужу по имени Фердинанд, называя его обычно – Луи.