Страница 34 из 48
– У меня высокие каблуки, плутишка! у меня высокие подкованные каблуки!
Он окликает меня! я не могу вам повторить всего…
– Люби Людовика XV! – требует он! – Люби Людовика XV!
Я сопротивляюсь.
– Кровопийца! вонючка! обманщик! свинья! – отвечаю я!
Я упал ниже всех тех, кто позорит меня, так я считаю! Я понимаю, что Людовик XV – грешный развратник, но такая вульгарность? Никогда!
Он понимает свою оплошность.
– Тогда возьми Людовика XVI! Людовика XVI! возьми Генриха IV!
Конечно, я… король! он мне предлагает Людовика Толстого!.. Карла X!.. он теребит кружевное жабо на шее.
– Генриха III!
Он делает все, что хочет, эта эктоплазма… он приклеивает себе острую бородку… отдирает ее…
– Тогда Дагобера? Дагобера?![381]
Он возлагает себе на голову маленький венец.
– Я не хочу ни с кем трахаться, черт подери!.. Пошел вон! Сатана!
Вот как я веду себя! Прежде всего, моя мораль! Моя честь! Хуже, чем нужда!.. Я допускаю, что он эктоплазма… что у него есть право лазить в форточку… но?… каким образом?
Будь он даже самим Людовиком Святым, это ничего бы не изменило! Святой Людовик сказал: «Гоните их! и тэдэ!»*[382] Превосходно, такова моя природа! Это все! Девственная мораль, так сказать… Мне случалось плакать, но не сразу, на следующий день… на рассвете… Лучшее время…
– Ты не хочешь сдаться на милость Франции? Не хочешь?
Он напирает на патриотизм, взывает ко всему святому, что есть во мне, а мне на это наплевать… Он же слышал, как говорили обо мне – чудовище!.. мой фольклоризм!.. он со слезами твердит мне про Безон!.. это ужасно – рыдающий негр… напоминает животное, которое избивают… Он – Людовик XV, негр, эктоплазма…
– Ты меня гонишь с моего места! Хи! Хи!..ты меня свергаешь с поста Заседателя!.. ну будь же человеком… покончи с собой!
Вот что я слышу в форточку…
– Бессердечный! – говорит он мне…
Он пробует все!
– Возвращайся во Францию! Франция в горе!
Он меня достал этим горем страны!.. подумайте, а если бы меня проняло до печенок!.. если бы я страдал, будучи так далеко от Франции!.. хватит болтовни, грубости, здесь, вокруг меня, негодяи, жестокие потрясения, всяческие ничтожества, сутенеры, доносчицы… ах, милая Эстрем!
Горе сильнее, чем боль в костях, чем липкая задница, чем выпадающие зубы, гниющее мясо, сочащиеся глаза, поезда, попавшие в аварию в тоннелях и тревожно гудящие, гудящие, гудящие! Родное зло! Осточертело!
Нет, но действительно! Я думаю, это даже странно! Я вам покажу такие страдания, муки, такие, всего за два фунта с полтиной? Чтоб вам стало стыдно! С песней? Как пожелаете? со словами? с музыкой? Нет?
Но тогда шесть фунтов или моя шкура! Вот моя цена! А если нет, тогда… Все к черту! Феерические подарки или подарочные феерии не так уж и часто вам предлагают! Спешите!
Подумайте, что читают в мире! Над чем плачут, смеются в купе поездов или в суде присяжных! Награды коронованным Гениям! Это дерьмо! Дерьмо! Слышите! Сколько бы вы ни заплатили за подобные трагедии, всегда будет мало! Прямо по-французски, без перевода? черт возьми!.. Еще эти улыбочки!.. Я претендую не на одну виллу, а на две! На Изумрудном берегу! Сумма собрана энтузиастами! Четыре служанки для открывания дверей, «внутренний» и «региональный» телефоны, и без занесения в Справочник! Я бы даже хотел еще могилу Рене! Его дырку в Бе… я получу это в подарок!.. для себя же я мечтаю о мавзолее, освещенном днем и ночью, вы понимаете, что я хочу сказать, и именно там, где летом смотрят кино,*[383] куда приходят всей семьей, где собираются влюбленные и алкоголики, где все столбы и столики на одной ножке обоссаны собаками, где одновременно идут сразу четыре фильма, где шумят праздники… все! Все! Круговерть веселого разноцветия!.. где на террасах шуршат шелка и шумно от разговоров и восторженных криков… Я хочу все это слышать и осязать, лежа в собственном гробу!.. я не хочу быть упокоенным за кладбищенскими стенами!
Светла грусть Рене, он вне стен! А мне нужен мой сумасшедший смех! Я хочу все! Я хочу икоту! шиканье зрителей!.. тссс! тссс! Я хочу испытать все волнения, которых хватило бы на четыре мелодрамы… я представляю звук пощечины, шлеп! Шлеп! Оплеухи! Когда посетители вцепляются друг в Друга! от всей души волтузят друг друга!.. борьба!.. пыл! дрожат террасы… свистят полицейские!.. графины вдребезги: дзынь! летают тарелки! Сталкиваются! Головы потом кружатся еще долго – вссс! вссс! вссс! А нынче фильмы без графинов! Не дрогнув, вкалывают дозу! Хрупкие столики сопротивляются, все трещит! Витрины! Поклонники гангстерских фильмов не выносят поклонников Чаплина и околдованных красоткой Дейзи, сносят экраны, разносят залы со зрителями! Одержимые Ли Пом!*[384] Эта битва, о которой еще напишут!
Вы знаете Центральную площадь? Там, где два киоска! Даже если укрепления разнесены на кусочки, все взлетело на воздух, моя душа всегда будет!.. я хочу только туда, в собственный Мавзолей! 14-е июля еще повторится? Да! Но будут и другие праздники! И еще более роскошные! Волнующие!.. собирающие огромные толпы! Праздники нескончаемые, ритмичные, как удары сердца!.. они будут чудесными!.. собачьи своры со щенятами придут именно туда, куда укажу я, пить, аплодировать, мочиться… Киоски опрокинут, они проржавеют, я останусь в одиночестве… и однажды ко мне прилетят чайки… Рене же, там, где он сейчас, один, в темноте, о нем никто даже и не вспоминает!.. это бесконечная трагедия, «рука в руке, идиллия», но те, кто любит – всегда одни… грустные мечтатели… и все это будет испражняться на гранит памятников… Я не хочу быть погребенным в дерьме! Я говорил вам, они будут мочиться, и только там, где я укажу…
– Ну тогда требуйте Пантеон!
– Видеть! Видеть! Я не люблю пустоту и славу!.. Пантеон – место превосходное, но печальное… запертое, опечатанное, и так далее… О, это абсолютное одиночество среди мертвецов! Нет! Черт! Мне нужна компания!
Видите, я доверчиво рассказываю сокровенное, раскрываю ход вещей… Но вы не так глупы, вы, может быть, тоже будете на укреплениях? На крыше киоска?… будете ждать меня… невероятно, но в Сен-Мало так много народу!.. Вы подождете недолго… и увидите меня… на велосипеде!.. велосипед – «последний крик»!.. меня, крутящего педали так энергично, что даже не верится!.. мой «неуловимый»! вы начнете за… заикаться…
– Он?… Он?… Этот?… этот?… он же мертвый?… мертвый?… живой?… Похороненный?… в мавзолее?… Он?… Он?…
Коричневые глаза закатились, белки, как лотос!
Потому что я ничего не отрицаю, не так ли!.. Живой ли?… Мертвый?… для меня, тем более, здесь!.. никакого значения!.. я вылетаю отсюда, «Феерия» уносит меня на своих крыльях!.. вы меня увидите теперь только на велосипеде… на двух, на трех велосипедах!.. больше никаких тачек!.. больше никаких гадостей от Сибуара!.. с бандитами из Академии покончено! В треуголках или без! Оды на подтирку!.. Высших офицеров – на флюгера! Простаты Богмолефф!..*[385] Чуму на вас, сволочи! Если бы я выгнал тетушку Эстрем с ее бандой! Если бы я все это провернул! И песни мои! Оставлю только велосипед!.. два велосипеда!.. служанку, вот!.. двух служанок для открывания дверей!.. кастрюлю, чтобы кипятить шприцы!.. все, что необходимо для моей практики!.. я посвящаю себя ей!.. еще раз посвящаю!.. вызовы и днем, и ночью!.. какой-никакой, а туризм существует… я не хочу оставлять мой Монмартр в таком состоянии!.. У меня есть воспоминания, обязательства, в конце концов… я схожу с поезда на Монпарнас, я пересекаю Париж на велосипеде… сенсация!.. улица Рен… Самаритэн… крюк через Сен-Луи на Остров… поднимаюсь по улице Риволи… минута на Пале-Рояль… тут, перед пушкой,*[386] меня затопили волны страха… осторожно, меня могут узнать… Рискованно! В седло!.. Римская улица!.. стрелой!.. Римская улица!.. мост Европы!.. крылатый старик!.. привидение!.. мост Колэнкур!.. домчусь!.. этот субъект что-то знает!.. есть!.. он замечает меня, замечает, как я подпрыгиваю от натуги, крутя педали!..*[387] Он больше не разговаривает со мной!.. он хмурится… он втягивается в свою утробу… сплющенная голова в морщинистую шею, глубже, еще глубже! Корчась от ненависти, клокоча изнутри, он всего лишь безголовое чудовище… голова его в брюхе, в его же собственных внутренностях, он брюзжит, брюзжит… спрессованный сам в себе… среди скамеек, в собственной гондоле, со своими палками в руках, он мечтает убить меня… эти повязки на голове бедного калеки… он заметит, как я с натугой кручу педали… он подстерегает меня у Нового моста… он больше не кричит… он бормочет что-то сквозь зубы… клокочет, булькает… видит, как я поворачиваю к «Гомону»…*[388] брюзжит… бубнит что-то… с расстояния в две тысячи метров!.. Жюло, братец мой, сердце мое, моя слабость… вот какой он, когда ревнует!.. он часами сидел бы в своей коробке, на лавочке, прямо на тротуаре, только бы я подошел, чтоб выдернуть из-под меня раму велика и потом убить меня! Завистливый черт, чтоб его!.. не только велосипед возбуждает его!.. все!.. даже мой 10-й класс не может простить! У него был 11-й!.. я получил медаль раньше, чем он, правда, у меня ее забрали, эх!.. это должно было его успокоить… как же!.. он получил орден Почетного легиона,*[389] компенсацию за героизм и ранение, калека на тридцать процентов… вот это, я думаю, компенсация!.. от чего я получил настоящее удовольствие!.. даже счастье – от его Почетного легиона!.. я узнал это из вечерних радионовостей… говорю: «Завтра, сынок! На рассвете»! Я тогда жил еще с матерью… я взбираюсь на Пигаль, бужу его!
381
Дагоберы – короли Франции из династии Меровингов.
382
Людовик Святой: «Что касается мирян, то когда они слышат (от евреев) хулу на христианские законы, должны защищаться только мечом, которым должно протыкать тела противников, нанося как можно более глубокие раны». Эта цитата и упоминание Людовика Святого, имя которого, казалось бы, продолжает перечисление великих людей Франции, приведены здесь с совершенно другой целью и в ином контексте. Эти слова Людовика Святого вспомнились Селину осенью 1951 г., когда он готовился обратиться в суд с иском на клевету Эрнста Жюнжера, который приписал Селину следующие слова: «Он говорит, что удивлен, озадачен тем фактом, что мы, солдаты, не расстреливаем, не вешаем и не истребляем евреев. Он удивлен, что некто, у кого в руках оказался штык, не предается безудержной резне. «Если бы большевики оказались в Париже, они бы показали вам, как им пользоваться; они бы научили вас, как «зачищать» население, квартал за кварталом, дом за домом. Если бы у меня был штык, я бы знал, что с ним делать», – так говорит он». В письме к Жану Полану Селин объясняет, что подает иск потому, что он-то имел в виду слова Людовика Святого, а того, что ему приписывает Жюнжер, «никогда не было, ни в мыслях, ни в произведениях. НИКОГДА. Вы никогда ничего подобного не найдете, даже зарывшись в мои книги с головой. Но как бы им ХОТЕЛОСЬ (как им не терпится!), чтобы я это произнес. НЕТ. Никогда. Интересно получается. Я думал, что эти слова произнес Людовик Святой, обращаясь к Дамьетт… Это общеизвестно и встречается во всех его письмах! Без сомнения, ссылка… Жуанвилль или кто-то другой… но я ведь не король и не святой. Что касается стиля, то в нем передается дух той эпохи! уже не пишут и не говорят в таких выражениях». Селин упоминает об этом в романе «Из замка в замок».
383
Далее Селин уточняет, что кинотеатр на свежем воздухе находился на Центральной площади в Сен-Мало.
384
Лила Ли была звездой немого кино. Ее настоящее имя – Августа Эппл легло в основу использованного в данном случае (смотри французский вариант pomme английского слова apple [Яблоко (англ.)]). Прототип красотки Дейзи не найден.
385
Александр Богомолец (1881–1946) – русский биолог, изобретатель бальзама, используемого в хирургии для заживления тканей. Этот препарат стал общеизвестен в 1945–1950 гг., так как в прессе широко обсуждался вопрос возможности его применения с целью омоложения.
386
Об этой пушке смотри в романе «Смерть в кредит».
387
Неожиданное воспоминание о езде на велосипеде вместе с названием «Из замка в замок» должно ассоциироваться с именем Селина, как и остальные три упоминания.
388
Не существует такой версии романа, где бы не был упомянут этот кинотеатр «Гомон», служащий отправной точкой для всякого маршрута, предлагаемого Селином в Париже любой эпохи. Он находился на углу пересечения бульвара Клиши с площадью Колэнкур, где в 1911 г. располагался Ипподром, считавшийся самым фешенебельным во времена детства Селина.
389
Орден Почетного легиона был пожалован Жану Полю 20 октября 1934 г. (т. е. в то время, когда Селин жил не у своей матери на улице Марсолье, а отдельно, на улице Лёпик). Получение Жаном Полем очередного офицерского звания произошло в 1962 г.