Страница 19 из 48
– Ах, кастрюли! это какая-то мания!
– Да нет! Нет же! это мое ремесло! кипятить шприцы! в Бларингеме, от меня нельзя отрезать Бларингем, все хотят лечиться! они сдыхают! они, оказывается, не знали! им наплевать на «умные мозги», которые от подобных выдумок корчатся в эпилептических конвульсиях! Я консультировал больных в гостиничном номере в Бларингеме. О гнилое здание, с переполненным сортиром,*[242] дерьмо, просачивающееся в коридор! Это уже была не жилая комната… «Для беженцев»! так они говорили… повсюду «беженцы», эти свиньи. Не было более омерзительного хлева! смешались расы, черные, желтые, голубые! врач не врач! нет ничего более гнусного… «Беженец»!.. дурной взгляд, зловонное дыханье! черт те что, живые мертвецы… и двуличные! жалкие клоуны! «Беженец»!
Так вот, я консультировал в этой комнате всех больных, валяющихся на полу, изнуренных, обессиленных… ни единого стула!.. а тревоги?… (ночи проводили в окрестных лесах…) самые тяжелые больные на кроватях… кровати, смешно сказать, только матрасы! разодранные! голые пружины!
Вот появляется тетка! Ах, великий и могучий Красный Крест! Ах, огромная накидка! Ах, седые волосы! Ах, торжественная поступь! тон! жест! государыня!
– Доктор Селин! доктор? это вы? просите у меня все что хотите! в какой нищете я вижу вас! это ужасно! это невероятно! у меня все полномочия! все полномочия! Давайте! Мадмуазель Геринг!.. Позвольте вам представить!.. сестра маршала!..*[243] Давайте! Просите! все что хотите!
– Мне бы хотелось получить кастрюлю, мадмуазель!
– Уже, бегу! сейчас ее принесу!
Она убегает… Больше я ее никогда не видел… То же самое повторилось бы на Монмартре… в Сартрувиле… Пьерефитт или Уй… допустим, я возвращаюсь…
– Кастрюлю!
Все будет кончено!.. (После атомного взрыва я имею в виду.)
– Я – г-н Цезарь, собственной персоной! Я – госпожа Королева*[244] под вуалеткой… Что вам угодно?
– Кастрюлю!
– Где ваша душа?… – сразу же драматические нотки!.. – и все же!
«Королевство за коня»!..*[245] это звучало… но «Европу за кастрюлю»?
– А клистиры? Когда я две недели страдал от запора, я бы целый мир отдал за клистир! Ах, какой эгоизм!..
Вы отвлеклись несколько? Это так, маленькие анекдоты!
– А в Люнебурге[246] как с вами обходилась шпана?
– Вы были в Люнебурге? В Люнебурге сплошь ходячие мертвецы! вы приехали их заменить?… мстители, замещающие, перемещающие, это одно и то же!.. иллюзионисты Истории! Этот парень, освобожденный от воинской повинности (каким образом?), номер 2 перед войной, надрывающий кишки в поспешном драпе в 39-м, умоляющий о помиловании, вот он, извергающий молнии Страшного Суда, жалкий тип, самоутверждающийся в убийствах, отправляющий вас к праотцам! на каторгу! и т. д.!.. чистейшая подлость! о справедливости суда можно судить по тому, как он важно восседает!.. Нечего сказать!.. лотерея!..
Люнебург, скажу я вам!.. там были и проститутки, в Люнебурге,*[247] не только трупы!
Ужас из-за этого был полный!.. На протяжении всего этого чертового средневековья излюбленным местом для занятий любовью были кладбища!.. эти пугающие места обыватели избегают, и под тенью людского почитания совершается масса шалостей! И напрасно! напрасно! Людская память и уважение ничего не стоят!.. для меня же реальны только клизмы и естественные надобности! без клизмы через две недели я бы помер… и они мне ее поставили, но такую горячую, что я орал как резаный…
– А в Клюни?
– Точно! точно! я стенаю, меня лелеют! Ну а вы-то, вы были в Клоно?[248] А в Чаде?…*[249] вы там были в разгар боев? и в какой личине, мадам! Эти прокаженные! амебы! мухи цеце! повсюду буйволы! крокодилы! вампиры!.. А я вот, раз мы уж об этом заговорили, вас в Камеруне *[250] не встречал! Эти вундеркинды, любимчики! не со вчерашнего дня! с рождения! вы даже себе не представляете! в 17-м! вы еще не родились! хи! хи! хи! Сколько фрицев мы укокошили! 60 градусов на солнце! О-ля-ля, все в белых шлемах! Ко мне, Бобийо!*[251] Саворнян! Шануан!*[252] На помощь! Честь имею! Рио Криби, я совсем один! Бикобимбо!*[253] Если б я вам объявил все свои звания, все свои звания! которых больше нет! вы бы хлопнулись в обморок со стыда! да еще засунули кляп в пасть! у вас больше нет башки! я вам ее оторву! ваш столик! вместе с мраморной столешницей! Я разнесу «Кафе дю Коммерс»! вы прощаете мне мою злобу! какое лицемерие!.. Я из мистиков, которые не платят по счетам… «Неблагодарные» Дарио повсюду!.. Без Дарио ничего бы не было! торговцы в табачных лавках Ножен-сюр-Лиса… гром Господень, они восстали!..
Они мечут в вас молнии с высоких кафедр Судилищ!.. те, что были рады подметать террасы… официанты… подметальщики… мечтающие продавать пылесосы… стричь собак… нет больше кузенов Дожей, моя дорогая мадам! Они вас малость подозревают… они бунтуют! барабаны бьют «общую тревогу»! башня!.. тысячи палачей! повсюду неблагодарные Дарио!.. «Рыцари Гордой свечи»… О, таинственный и ужасный культ!.. Я знаю один карьер по дороге в Монтрей, где они «возжигают» свои свечи… молятся в полночь… произносят заклинания… они разоблачают Дарио… секундочку!.. его бюст, его усики… О тайный и ужасный культ! Тамплиеры середины 20-го века!.. черт! я разболтался!.. я никогда не вернусь к своему рассказу!.. тем хуже!..
Но все-таки, может, вернемся?…
– О, вас немедленно повесят! как если бы вы участвовали в возведении «Атлантического вала»…*[254] построили два-три аэродрома… вы могли бы ссылаться на Лаваля… но вы никого не предали, не продали… даже не подписали ни единого прошения? немного печатались в Zeitung?*[255] Никто вас не спасет!
Я знаю, я знаю, что такое травля, я бывал на охоте,*[256] когда служил «кавалеристом»… «ату его, ату»… никто не бросится защищать оленя… чем яростнее его раздирают, тем изощреннее наслаждение, больше сотни собак его терзают, сердце колотится все неистовей, и это так волнительно! Ах, какая великолепная агония!..
– Не соблаговолите ли принять оленью ногу,*[257] Герцогиня? Вся Европа для меня – дикий лес, свора собак и загонщики… смотрите, вот доказательство – эти стены… эти всхлипы!.. а пастуший мотив!*[258] я хохочу! я лаю!.. если я не последую за ними галопом… звон колокольчика! да! коровы! коровы! плачьте, оркестры! Я бы их, герцогинь, поднял на рога! сжечь, разорвать, да! кастрюля! смола! пусть их кипят! котелки! всё!
– Он нас оскорбляет, этот верзила! разрезать его! на куски! пусть висит на крюке, пока не протухнет!
Я вас слышу.
– Посмотреть, как эта тухлятина шевелится!
О, вы затыкаете нос, вам не нравится мой характер? Я не протухну так быстро… вы неправильно расценили мои прыжки!
Намедни в санчасти практиканты тоже очень смеялись… просто так… но… что с них возьмешь, молодежь!.. Они исследуют мою жопу, задний проход… я умоляю о клизме… кровь течет… они подмигивают друг другу…
– О, канцер! канцер!
Они хотели испытать мою выдержку!
Не раз, не два! палец в задницу! отковыриваю кусочек говна! и вымазываю им носы!
242
О туалетах отеля «Ловен» смотри роман «Из замка в замок».
243
У Геринга было две сестры: Ольга и Паула, которым было пятьдесят пять лет в 1945 г., и обе они были замужем за врачами. Ничего не известно о случайном появлении одной из них в Зигмарингене. В романе «Север» появляется образ брата Геринга, психиатра, хотя на самом деле психиатром был племянник Геринга.
244
Прозвище Королева объясняется той магической силой, что приписывалась мадам Жорж Бидо, урожденной Сюзанне Борель, жене дипломата, которую одна сатирическая газетка назвала «бюстгальтер Жоржа», в смысле – «поддержка Жоржа» [По названию предмета дамского туалета: soutien-gorge – франц. доел, «поддерживающий горло», «бюстгальтер».].
245
«Королевство за коня!» – восклицание Ричарда III в последней сцене исторической драмы Шекспира «Ричард III»
246
Люнебург – имеется в виду концентрационный лагерь.
247
Существование в нацистских лагерях смерти блоков, где промышляли проституцией, подтверждено документально. Примером может служить книга Примо Леви «Если это мужчина».
248
Клоно – Селин подразумевает Клюни.
249
Намек на Конго и Чад, на события, связанные с колониальными войнами в Африке.
250
Немецкие войска были выбиты из Камеруна в 1916 г. соединенными франко-английскими войсками. Однако неопределенно-личная конструкция фразы заставляет думать, что эти события происходили до приезда молодого Луи Детуша, чье пребывание носило исключительно экскурсионный характер.
251
Сержант Бобийо – знаменательная личность среди героев Селина. В 1888 г. на пересечении бульваров Ришар-Ленуар и Вольтер сержанту Бобийо воздвигнут памятник. Селин снова возвращается к этому образу в романе «Из замка в замок», в эпизоде, рассказывающем о том, что он видел Бобийо в спектакле на «Ипподроме», посвященном взятию Пекина: «<…> взятие приступом тонущих в пороховом дыму деревянных укреплений!.. и бум!.. залп по меньшей мере двадцати пушек!.. одновременно!.. сержант Бобийо, в окружении сотни бульдогов!.. он вырывает у них флаг!.. и устанавливает наш, трехцветный! втыкает его в кучу их трупов! в самую гущу!..» Это же представление, но уже без образа сержанта Бобийо, описано во второй части «Феерии». В одном из писем 1940–1944 гг. Селин пишет: «<…> я себя почувствовал сержантом Бобийо первый и единственный раз – дурацкое ощущение». Знал ли он, что до поступления на военную службу в колониальную армию Бобийо писал романы и пьесы для театра?
252
Саворнян де Бразза (1852–1905) и Жюль Шануан (1835–1915) – две знаменитости, принимавшие участие в колониальных войнах, сначала в Африке, а затем в Китае, но не обладавшие, с точки зрения Селина, выразительностью героического образа, которая была присуща Бобийо.
253
Бикобимбо (Бикимимбо в романе «Путешествие на край ночи») – название фактории, которой Луи Детуш управлял в Камеруне в 1916–1917 гг., Криби – тоже название камерунского поселка.
254
Проект «Атлантический вал» был разработан немцами в целях защиты от войск союзников.
255
Zeitung (нем.) – газета. Селин, избегавший печататься в какой бы то ни было коллаборационистской прессе, переписывался с журналистами, его письма зачастую публиковались в газетах.
256
«Я присутствовал на охоте князя Орлова и герцогини д'Юзе, она верхом, старуха с претензиями». Неподалеку от угодий Герцогини в лесу Рамбуйе находился «Улей», анархистская коммуна, основанная Себастьяном Фором. Биограф последнего дает свое видение происшествия, случившегося между непримиримыми соседями в конце охоты: «Герцогиня ходит туда-сюда, она хорошо заметна среди доезжачих, охотников и собак, пунцовая от удовольствия и от того, что оказалась под тысячами любопытных взглядов. Спектакль окончен, она направляется к сторожке егеря. Толпа, всячески выказывая ей почтение, расходится. Герцогиня исчезает. Она появляется на деревянном балконе маленького охотничьего домика. Праздношатающиеся зеваки могут увидеть ее накрахмаленный воротник, белый атласный галстук, черные одежды и охотничий нож с рукояткой из слоновой кости». Вопрос, который ставится в следующем абзаце: «Не соблаговолите ли принять оленью ногу, Герцогиня?» следует интерпретировать, исходя из контекста.
257
«Нога» в данном контексте не является арготической лексемой. Речь идет об охотничьем термине, где «нога» обозначает – «конечность убитой дичи», «<…> обер-егермейстер подает им ногу <…>».
258
Пастушьи мотивы – имеются в виду мелодии, которые играют на волынках швейцарские пастухи.