Страница 18 из 23
Бог это Бог, и никто не может объять его, ибо он объемлет все сущее. Адогмы
или не догмы… откуда вам знать, что за смысл сокрыт в их исполнении…
Ну что вам дает суббота? Неужели кому-то нужна святость шабата? Зачем Богу
нужно, чтобы это была именно суббота? Пусть один отдыхает в субботу, другой в
воскресенье, а третий в понедельник и так далее. Наука и прогресс приводят к
процессам, которые нельзя останавливать. Если бы все соблюдали шабат, то
прогресс был бы невозможен.
Ас чего вы взяли, будто Богу нужен этот прогресс? Ну, начнут люди выплавлять
новый, доселе невиданный металл зачем? Чтобы убивать друг друга и землю, данную
Господом? Да?! Чтобы получить какие-то вещества, возможно, мало шести дней, но
среди этих новых веществ, поверьте мне, будут яды, несущие смерть! Человек
должен в поте лица своего деревянной сохой добывать кусок хлеба, а в субботу
думать о своей душе и о душе своих детей.
Японимаю вас и как раз хотел спросить о том, как, по-вашему, сочетается
развитие экономики и соблюдение заповеди, запрещающей давать серебро, любые
деньги и ценности в рост. Ведь вы согласитесь, что без кредита экономика…
Богу экономика без надобности, Саул.
Но если даже все евреи откажутся нарушать эти законы, то есть ведь другие
народы, не связанные с Богом законом Завета!
Да! Ho боюсь, что вам, Саул, ещe суждено увидеть, сколь много будет детей
Израилевых среди тех, кто поведeт мир по грядущему пути, и, сколь бы умны и
благородны они ни были, другое предписано им Господом, a без них не свершится
то, о чeм я сказал. Язнаю, что это так, и причина тому лишь Его воля!
Все это, как вы понимаете, рав Мозес, я чувствую уже давно, но моя долгая и
тяжкая жизнь позволяет мне, несмотря на всю мою вину, которой я не отрицаю, чуть шире смотреть на мир и на союз человека с Богом.
Да, Саул, не много вы поняли. Не знаю, сколько времени вам отпустил Господь
в наказание за смущение душ человеческих. Но, даже если это будет десять тысяч
лет, то перед бесконечностью это то же, что жизнь мотылька-однодневки. Ине
набрать вам безмерной мудрости, лишь пресытитесь вы зрелищем страданий, в коих
средь всех живущих повинны и вы, и более многих других.
Павел опустил лицо на руки, он ощущал весь безысходный груз безумных веков и
чувствовал, как гнетет его обычно столь гонимая им мысль о своей вине.
Рав Мозес тяжело приподнялся.
Ступайте. Перед вами, наверное, еще долгий путь. Ипоймите, что ваша доля, Саул, быть в толпе избиваемых. Если одно лишь присутствие ваше спасет хоть
кого-нибудь из обреченных, это уже смягчит вашу вину и утолит хоть на время
муки совести.
Павел поднялся из-за стола и протянул руку старику. Несмотря на всю горечь
сказанного, Павел испытывал к нему только благодарность и необъяснимое чувство
родства. Иеще горько было ему, что столь мимолетно встретился он с этим
человеком, которого тоже вот-вот унесет от него неумолимая река времени.
Рав Мозес ответил ему на удивление крепким, совсем не старческим
рукопожатием.
Испасибо вам за подарок, Саул. Для меня он действительно много значит, рав
Мозес еще раз посмотрел на перстень с оком.
Рад буду снова увидеть вас, сказал Павел, прощаясь.
Старик светло и грустно улыбнулся, улыбнулся в первый раз с момента их
встречи. Через пять минут стражник вывел Павла за тюремные ворота.
*
После непродолжительной паузы Анна Степановна пояснила свои слова. Проблема, как оказалось, состояла в том, что этажом ниже, в такой же двухкомнатной
распашонке9, распалась семья.
Понимаете, вздыхала Анна Степановна, люди попросту не смогли ужиться друг с
другом и разошлись… как в море корабли. Аквартира-то у них одна, и не
разменять такую ни за что, и жили они так целый год вместе, чужие уже по сути
люди, то есть со всеми печатями о разводе, как положено.
Павел с Сашей слушали, не перебивая, в ожидании, когда же она перейдет к
сути.
Ивот сейчас она, то есть женщина, Мария Егоровна, встретила свою новую
судьбу, приятного такого серьезного человека, Фуата Мансуровича. Ивот, как, собственно, решили они жить вместе, так Фуат Мансурович к ней, значит, и
переехал, в смысле жить. Такие вот дела.
Ну так совет им всем да любовь, пожал плечами Павел. Ая чем могу помочь, если все счастье уже состоялось?
Да не состоялось оно! Втом-то и беда, и наше, так сказать, общественное
участие. Он разделся и ходит голый совсем. Анна Степановна густо покраснела.
Кто, Фуат Мансурович? Так он, наверное, хотел получше исполнить супружеский
свой долг! высказала предположение Саша.
Да не он, не он разделся-то! Вот в чем и ужас, всплеснула руками Анна
Степановна, а прежний, Анатолий Владимирович.
Аон-то зачем? Саша с огромным трудом сдерживала смех.
Как он говорит из протеста и с целью наилучшей подготовки к концу света. То
есть он, по его словам, так протестует против нового брака Марии Егоровны с
Фуатом Мансуровичем и их совместного проживания в этой квартире. Жировка в этой
квартире не разделяется, так как комнаты смежные и кухня маленькая.
Априватизироваться по причине предстоящего распада семьи они не
приватизировались. Ивот он, то есть Анатолий Владимирович, ходит по квартире
голый и говорит: Во-первых, я против вас протестую в форме, как Чучелина!” Так, что ли, ее зовут?.. опять забыла… ну, в Италии, в парламенте есть такая
распутная депутатша, и ее все время показывают голую с плакатами, тьфу! Он и
насмотрелся. Она с осуждением посмотрела на бьющуюся в беззвучном смехе Сашу.
Подавив истерический всхлип, Саша прошептала: Анна Степанна, а лет-то им всем сколько? Тридцать есть?
Да какие там тридцать! Очем вы говорите?! Серьезные они уже люди, шестьдесят
пять все справили.
Саша, закрыв лицо руками, начала сползать с дивана, а Павел, как бы
размышляя над сказанным, отвернулся к окну, будучи тоже не в состоянии сдержать
улыбку.
Анна Степановна, несмотря на явное недовольство несерьезностью слушателей, продолжала:
Так вот он и говорит, что: Если эти итальянцы на эту развратную Чучелину с
утра до вечера глазеют, то вы можете и на меня, ветерана труда в атомной
промышленности, поглядеть от счастья в вашей молодой семье не убудет. Аколи
этот Фуат Мансурович с тобой, Манька, это Марья Егоровна то есть, на кухне чай
пить брезговает, когда я, голым задом к вам поворотясь, свою холостяцкую треску
жарю, то, значит, никакой любви к тебе в нем нет, а одна тяга к размещению на
неприватизированной жилплощади”. Так-то. Аеще говорит, мол, все одно сейчас
конец света будет, и он якобы сам в подготовке его участие принимал и загодя
разделся, чтобы на суд к Богу, значит, явиться в первозданном виде. Анна
Степановна отерла пот со лба. Ивот моя просьба к вам… простите, как вас по
имени-отчеству?
Павел Ильич.
Так вот, Павел Ильич, мне, как женщине и до пенсии моей юристу, неудобно
как-то голому человеку объяснять, чтобы одумался. Ктому же, муж мой против, чтобы я ходила, хоть и сам идти по причине своего собственного тяжелого
характера отказался. Вы же поймите: общественность и товарищеский суд это все, чем мы можем помочь, нарсуд это дело не примет, так как он голый на своей
жилплощади ходит. Если б он на улицу без трусов, простите, пошел, то это
прямое, так сказать, хулиганство и оскорбление общественной нравственности, тут
или на пятнадцать суток, или в психдиспансер прямая дорога, а дома мы можем
только уговором или порицанием действовать, к совести его взывать. Ивсе!
Аскажите, что он там про конец света говорит? Поборов улыбку, Павел
повернулся от окна лицом к собеседнице.