Страница 26 из 116
Последние решительно отвергли призывы самозваного «гетмана» Юрия Хмельницкого, сына Богдана (Зиновия) Хмельницкого, оказавшегося на турецкой службе, сдать город-крепость. На послания изменившего делу защиты православной веры Хмельницкого-младшего в казачьих полках отвечали:
— Служи басурманам сам. Мы слову отца твоего на Переяславской раде, за свои православные храмы и сёла постоим на Днепре. Приходи с турками — увидишь...
Осада Чигиринской крепости на первый раз затянулась. Турецкая армия не смогла её взять, хотя бомбардировками были разрушены многие городские укрепления. Защитники Чигирина держались стойко, успешно оборонялись, нанеся османам большие потери в людях. Ибрагим-паша с крымским ханом был вынужден снять осаду и с армией уйти восвояси по тем же степным дорогам. Путь его был отмечен павшими от бескормицы верблюдами и брошенными обозными арбами.
К отступлению Ибрагим-пашу побудило прибытие на правый берег Днепра большого царского войска под начальством воеводы Григория Ромодановского и полков малороссийского казачества гетмана Ивана Самойловича. Сразиться с ними туркам можно было только в большом полевом сражении, военная удача в котором могла запросто отвернуться от воинов божественного султана. Отступление же от русской крепости поражением в войне никем не называлось.
В Стамбуле разгневанный военной неудачей султан Мехмед IV лишил Ибрагим-пашу титула полководца Оттоманской Порты. В вассальном Крыму были поставлены новый хан из династии Гиреев, нураддин-султан и калга (командующие правым и левым крыльями Крымской татарской орды).
Опасность новой вспышки войны Русского царства с Османской державой заключалась не только в обладании Чигирином и Правобережной Украиной. В Стамбуле во всеуслышанье претендовали на господство в мусульманском мире и мечтали об обладании Кавказом, Астраханью и Казанью. Последние с лёгкой руки царя Ивана IV Васильевича Грозного уже давно находились под державной рукой Москвы.
В начале следующего, 1678 года стало известно о новом готовящемся походе турецкой армии на пограничную Чигиринскую крепость. Эту достоверную весть принесли лазутчики, которые под видом купцов хаживали в Крым и в Бессарабию. Султан Мехмед IV сказал в Стамбуле своим пашам и мурзе-послу от крымского хана:
— Чигирин — не Азов. Каменных стен не имеет. Повелеваю взять его и устрашить истреблением его гарнизона неразумного московского царя.
Османский султан, повелитель жизнями и имуществом своих верноподданных, не сдерживал ярости по отношению к неуступчивым соседям-неверным. Поводом было письмо от царя Фёдора Алексеевича, доставленное в Константинополь-Стамбул стольником из Посольского приказа Поросуковым. Тот едва не поплатился заключением в султанскую тюрьму — Семибашенный замок, в котором в разное время побывал не один посол государства Российского в Турции.
Глядя на почтительно склонённые перед ним головы в разноцветных шёлковых тюрбанах, изукрашенных драгоценными каменьями и бахрейнским жемчугом, султан Мехмед IV царственно бросил:
— Не видать царю Москвы наших земель на правобережье реки Днепра. От них даже в Варшаве в мою пользу отказались...
К этому времени полковник Патрик Гордон уже находился в Чигирине и руководил строительством новых оборонительных сооружений. Такое поручение он получил от царя Фёдора Алексеевича высочайшим указом, став ближайшим помощником нового коменданта крепости воеводы Ивана Ржевского. Поводом такого назначения стало то, что со слов «шпанского немца» дьяки Иноземного приказа записали буквально следующее:
«Фортификационное дело ведомо. Как военным инженером быть, мне тоже ведомо. В крепостях шведской короны служил к их устройство знаю по учёным книгам...»
Назначение в Чигирин стало для служилого иноземца ещё одним повышением по службе. В январе 1678 года полковник Пётр Иванович Гордон по царскому повелению командовал уже целым воинским отрядом, в который вошёл наряду с Севским драгунским полком ещё и стрелецкий полк — «приказ» — в полную тысячу человек.
Гордон прибыл в Чигирин с войсками, направленными на усиление крепостного гарнизона — пятью стрелецкими «приказами» и своим кавалерийским полком. Прибыл спешно. Первоначально он исполнял обязанности военного инженера, с первых дней взяв на себя руководство земляными фортификационными работами. Однако к началу осады строительные работы на валах и бастионах завершить не удалось, несмотря на помощь местных казаков. Не успевали подвозить издалека лес и камень. Не хвйтало рабочих рук.
Численность гарнизона Чигирина, чьи укрепления состояли из «замка» и «нижнего города», состояла из 12 599 человек, в том числе 776 гордоновских севских драгун. Разнокалиберных пушек насчитывалось менее ста, боеприпасов к ним привезено было мало, особенно бомб. Многие из орудий оказались неисправны. Как показали дальнейшие события, потеря каждой пушки становилась для осаждённых невосполнимой потерей. Порох приходилось беречь. Запасы продовольствия — муки, разных круп, солонины, уксуса и прочего — оказались недостаточными.
Более того, в долгую осадную жизнь из защитников Чигирина мало кто и верил. Уж очень спешно уходило прочь султанское войско в первый раз, побросав в осадном лагере многое.
Перед отсылкой воеводы Ивана Ржевского и полковника Патрика Гордона князь Григорий Григорьевич Ромодановский имел с ними встречу в Курске. В светёлке воеводской избы находился ещё и князь Михаил Григорьевич Ромодановский. Сын-воевода ходил в первых помощниках отца.
Тот зачитал приглашённым полученное из столицы, из Посольского приказа секретное послание царю Фёдору Алексеевичу и русскому патриарху Иоакиму от патриарха Константинопольского. Тот с тревогой писал следующее:
«Великий государь православного христианского мира, да храни тебя Господь Бог!
...Султан Мехмед вновь идёт на тебя в большой поход. Войска вызваны из земель египетских, греческих, боснийских, аравийских и албанских. Крымскому хану послан султанский фирман. В поход идут лучшие паши и янычарские орты...
Поход Кара-Мустафы-паши будет чрезвычайно опасен для православного Русского царства...»
Зачитал большой царский воевода князю Ржевскому и служилому «шпанскому немцу» и присланные из Москвы «тайные вести» стольника Поросукова государю Фёдору Алексеевичу. Тот писал из Валахии с большой тревогой:
«Турецкая армия уже выступила из Стамбула. На сей день она в десяти переходах от Дуная. Великий визирь Кара-Мустафа-паша войско имеет больше, чем их было собрано под знамёнами Ибрагим-паши, пребывающего ныне в большой опале.
От султанских чиновников из самого дворца, получивших богатые подарки соболями и червонцами, достоверно известно и другое. Крымский хан из Гиреев соединится с турецким войском на Буге. Оттуда враг пойдёт прямо на Чигирин степью. Кара-Мустафа-паша приказа от султана Мехмеда переправиться на левобережье не получил...»
Князь-воевода Ромодановский, прочитав и этот документ, привычно сурово посмотрел на молчаливо стоявших перед ним двух военачальников, которым предстояло в самом скором времени сесть в Чигирине в осаду. Много говорить не стал, но сказал самое главное для царских воевод на той войне:
— Чигирин и вся Украйна зовётся Малою Россией. С древности принадлежит она предкам государя Фёдора Алексеевича — Рюриковичам и Романовым. И лишь на некоторое время от подданства московского отлучалась. Но на то были свои причины. Ныне всё по-иному, после Переяславской рады[12].
Помолчав, сказал твёрдо, да так, что внимательно вслушивающиеся в каждое воеводское слово Ржевский с Гордоном по-воински выпрямили свой стан:
— Если турки не откажутся от притязаний на Малороссию, кровопролитие падёт на их головы. Идите с полками в Чигирин. Крепость, сколь можно, ещё укрепите. Турки с ханом скоро будут там. А я с царским войском встану рядом, у Днепра, по берегу...
Великий визирь подступает к Чигирину
12
...после Переяславской рады. — Переяславская рада — собрание представителей украинского народа (8.01.1654 г.), созванное гетманом Б. Хмельницким и принявшее решение о воссоединении Левобережной Украины с Россией.