Страница 19 из 116
Одни события, главным образом военного значения (государственных дел я касаюсь меньше, так как они не входили в сферу моей деятельности), я излагаю в строгой последовательности, другие — наряду с фактами из моей собственной жизни; но во всех случаях я говорю о событиях, хорошо мне известных, в большинстве из которых я участвовал и наблюдал их сам. На вопрос о том, почему я написал этот дневник, я не скажу вам больше, как для удовлетворения своего собственного любопытства, не заботясь об одобрении со стороны других, так как мне известно, что удовлетворить всех с давних пор считается делом невозможным.
Патрик Л. Гордон».
«Дневник» позволяет с удивительной исторической достоверностью рассказать о жизни этого человека и воспроизвести все те события в Российском государстве, свидетелем которых он оказался почти за 40 лет.
Служилый иноземец в русской армии, которую на основе «регулярства» начал создавать царь Алексей Михайлович, а завершил его сын царь Пётр Алексеевич, фактически почти всю свою жизнь отдал служению российскому престолу, династии Романовых. Патрик Гордон был старейшиной среди иностранных офицеров на русской службе во второй половине XVII столетия. Он сумел добиться высот видного военачальника, внёсшего немалый вклад в дело строительства регулярных вооружённых сил петровского царства.
Гордон многим отличался от обычного типа европейского авантюриста. Ему, ссылаясь на мысли в «Дневнике», претило само поведение иностранных наёмников, служивших в шведской и польской армиях. Шесть лет он вёл жизнь ландскнехта; сражения чередовались с грабежами мирного населения. Автор «Дневника» словно оправдывался за подобное перед потомками, собственноручно написав:
«Воины, не получая ни гроша от правительства, вынуждены были промышлять подобным образом...»
Гордон выгодно отличался от подобных ему своей учёностью. Иезуиты научили его латыни и привили любовь к книгам. Он много читал античных классиков, приобретал книги по военному делу и искусству, географии и истории, следил за новой литературой. Из его «Дневника» видно, что он интересовался ходом военных действий в различных европейских странах, их политической и «бытовой» историей. Генерал Гордон, начав военную карьеру, мог в дальнейшем командовать пехотным солдатским полком, имел обширные знания по инженерному делу, артиллерии.
Все эти широкие познания ему дали книги. Иноземец к моменту своего появления в Москве имел богатую библиотеку по самым различным сторонам человеческой деятельности, и прежде всего он собирал книги о войне. Юный царь Пётр I постоянно пользовался гордоновской библиотекой, а её хозяин умело направлял читательские вкусы государя, которому он служил с четырьмя сыновьями верой и правдой.
Таково похвальное слово об авторе «Дневника». Но со времени начала добросовестного ведения дневниковых записей до их окончания прошли многие годы, полные поистине великих исторических событий.
На службе у царя Алексея Михайловича
История перехода офицера-наёмника польской армии на русскую службу любопытна. Но для той бурной эпохи каким-то исключением она быть просто не могла. И не была.
Спустя с год после начала службы шотландского дворянина новой короне началась война Речи Посполитой с Московией. Она получила в истории название Смоленской, ибо борьба велась за древний город-крепость русичей на берегах Днепра, который после Смутного времени[8] стал владением польской короны.
В приграничье, на Смоленщине заполыхали пожары войны. В 1660 году Гордону впервые пришлось вступить в бой с русскими войсками: польский кавалерийский полк полковника Юрия Любомирского, в котором служил квартирмейстером наёмный шотландец, принимал участие в «делах» у Любар и Чудново.
Тогда стороны захватили немало пленных. Если судьбой нижних чинов на войне командование особо не интересовалось, то на сей раз пленёнными оказалось немало людей знатных фамилий. И потому вскоре по обоюдному согласию начались привычные переговоры об обмене, в которых принял участие и Гордон. Но перед этим он душевно сошёлся с одним из офицеров царя московитов.
В конном бою среди лесов у небольшого русского порубежного города-острога Чуднова к подчинённым Гордону польским драгунам попал его земляк. Им оказался драгунский полковник на царской службе Джон Кроуфорт. Патрик, узнав об этом, сразу же взял под свою начальственную опеку земляка, приказав вернуть тому всё реквизированное у пленного и столоваться у него.
На том шотландцы и сошлись друг с другом. Как-то вечером, сидя за столом в приземистой избе русского крестьянина, сбежавшего от невзгод войны куда-то на север, между Джоном Кроуфордом и Патриком Гордоном зашёл откровенный разговор на родном языке. Узнай о его содержании полковник польской короны Юрий Любомирский, то собеседникам было бы несдобровать:
— Скажи, земляк ты мой, Патрик, откровенно: что даёт тебе служба польскому королю?
— Как что? Я стал под знамёнами Яна Собеского старшим офицером. Мне платят хорошее жалованье, хотя стали задерживать его довольно часто. Меня здесь уважают, польские шляхтичи — не чета немецким наёмникам шведской короны.
— Но ты знаешь о том, как много Гордонов служат царю московитов Алексею Михайловичу? Или не слыхал?
— Нет, не знаю. Хотя где только нас, воинов с гор Шотландии, нет! Каким монархам Европы мы не служим своим мечом!
— А я тебе могу перечислить немало только одних Гордонов, служащих короне Московского царства.
— Гордонов? Людей из моего клана, дворян из моего шерифства на русской службе?
— Да. Слушай же — это два капитана Александер и Уильям, ротмистр Роберт, прапорщик Александер, сержант Джеймс, солдат Томас. Все — Гордоны, из твоего клана.
— Что же прельстило их в Московском царстве? Ведь это и не Швеция короля Карла, и не цесарская Вена?
— Как что? Жалованье профессионального ландскнехта. Тебе чем здесь платят?
— Обычно серебром, а иногда и медной монетой. Порой провиантом, содранным с мужиков.
— А в Московии всё иначе. Там тоже платят и серебром, и медью. Но когда в царской казне денег нет, то платят сибирскими мехами. И не просто лисами да оленьими шкурами, а соболями. Это же чистое пушное золото. Дороже соболя ничего нет...
Патрик Гордон о соболиной казне Русского царства, как ни странно, наслышан был немало. О соболях, привозимых богатыми купцами оттуда в европейские столицы, ходили настоящие легенды. Даже выражение богатства московского монарха — «сорок сороков соболей» ему доводилось слышать не раз на званых обедах польских шляхтичей. Приходилось шотландцу держать в руках и драгоценную шкурку соболя, которая одна уже была целым состоянием для любого королевского ландскнехта. Вспомнив про всё это, Гордон продолжил разговор с Кроуфордом:
— Но какой смысл менять службу, если в Москве офицеру платят столько же, сколько, скажем, в Варшаве или Стокгольме?
— Смысл прямой, Патрик. Царь Алексей Михайлович создаёт новую армию, отличную от прежней, старинного русского строя. У неё — поверь мне на слово — большое будущее.
— Что значит новая армия, господин полковник?
— Русский монарх формирует полки нового, европейского строя — солдатские, рейтарские, драгунские. Это не поместная дворянская конница московитов, которая и дисциплины не знает, и в поход трудно собирается, поскольку дворянина из поместья вызвать в поход — дело не из лёгких. Часто никакие наказания, даже лишение земли и крестьян, не помогают.
— Если московскому царю теперь надо много европейских офицеров, то и жалованье им должно быть соответствующее?
— Так оно и есть. В Москве рядовой рейтар или драгун получает не меньше, чем наёмный офицер польской или другой короны. А у тебя офицерский патент не из поддельных. А опыт? А слава? А рекомендации твоих начальников?
8
...после Смутного времени... — «Смутное время» — термин, обозначающий события конца XVI — начала XVII в. в России. Эпоха кризиса государственности в России, трактуемая рядом историков как гражданская война. Смутное время сопровождалось народными выступлениями и мятежами; правлениями самозванцев, польской и шведской интервенциями, разрушением государственной власти и разорением страны.