Долгорукова

   — Сыры, как видите.

Мравинский приподнял пару головок, заглянул в бочку и положил их обратно.

   — Так... Подпол есть?

   — Нет, там вода.

   — Вода? — Мравинский взялся за кольцо и приподнял доску — под ней блестела вода. — В самом деле. Ну, хорошо, а там что? — он кивнул на дверь в заднюю комнату и, не дожидаясь ответа, вошёл туда.

   — А зачем тут деревянная обшивка? — он ткнул в панель, скрывающую вход в подкоп.

   — Да это... от сырости. Сыро тут, вода кругом. Нижний пол.

   — Да? — Мравинский облокотился на обшивку и выглянул на улицу. Обшивка чуть поддалась. Богданович стоял ни жив, ни мёртв. — Ну что ж, — Мравинский ещё раз подёргал обшивку и пошёл обратно в лавку.

По дороге он увидел кота, погладил его ласково и сказал приставу:

   — Хорошо, пошли, нам ещё один подвал надо осмотреть.

Богданович, когда они вышли, обнаружил, что сжимает в руке нож, которым режут сыр...

Александр с Катей и детьми завтракал. Адъютант подал на подносе конверт.

   — Простите, Ваше величество, срочная депеша. От министра внутренних дел.

   — Да? — Александр распечатал конверт и подошёл к окну. — Ангел мой, — сказал он Кате, — можешь поздравить меня, Лорис сообщает, что поймали некоего Желябова — самого главного анархиста. Наконец-то меня уже не будут травить.

   — А какие подробности? Где его схватили?

   — Лорис пишет, что скоро прибудет сам и всё доложит в подробностях.

Спешно собрались члены исполкома «Народной воли». Говорила Перовская.

   — Арестован Желябов. Очевидно, кто-то нас выдаёт. Значит, мы все висим на волоске. Времени ждать больше нет. Нас могут взять в любой момент. Поэтому казнь надо провести завтра. Послезавтра у нас может не быть. Завтра воскресенье. Он поедет, как обычно, в Михайловский манеж на развод караула, оттуда, скорее всего, в Михайловский дворец, а потом — в Зимний. — Она достала конверт и стала чертить. — В манеж он едет по Невскому, вот тут сворачивает на Малую Садовую. Обратно обычно едет по Екатерининскому каналу, мимо Михайловского театра. Выезжает из Зимнего он около часа, но уже с двенадцати все эти улицы оцеплены жандармами и штатскими шпиками. Поэтому всё готовить надо до двенадцати. Утром закладываем в подкоп мину и для страховки ставим двух-трёх человек с метательными снарядами вот тут — на Екатерининском канале. — Она взглянула на Кибальчича. — Нужны метательные снаряды. Успеем?

   — За ночь? Попробуем.

   — Ну что ж, — она обвела всех глазами, — тогда расходимся.

Кто-то спросил:

   — А если он вообще завтра никуда не поедет?

   — Если не поедет? — переспросила Перовская и не знала, что ответить.

Лорис-Меликов докладывал Александру и Константину:

   — Других подробностей пока узнать не удалось, но допросы идут всё время, и, возможно, уже к утру выяснится что-то новое. Одно ясно уже сейчас, Ваше величество: они что-то готовят, и я бы советовал Вашему величеству не ездить завтра на развод.

   — А почему же мне не ехать на развод? — удивился Александр, — коль ты уже всех, как говоришь, арестовал.

   — Я не знаю, всех ли, Ваше величество. Надеюсь, что так и что наши аресты расстроили их планы и завтра ничего не произойдёт, но... но на всякий случай я просил бы Ваше величество завтра остаться во дворце.

   — Ты из меня арестанта хочешь сделать, Михаил Тариелович. У тебя уже их достаточно, пусть они вот и сидят в крепости, а я поеду на развод. Что там у тебя ещё? — Он взял у Лорис-Меликова бумаги.

   — Ваше величество, — не сдавался Лорис-Меликов, — вы не хотите думать о себе, о своих близких, о нас, ваших верных слугах, но тогда подумайте об этом, — он кивнул на бумаги, — ведь через сто лет про нас всех забудут — какими мы были, кого любили, с кем сражались, а вот это — в скрижалях. И если Богу будет угодно, чтобы Россия стала наконец великой страной, то реформы, открывшие ей путь к величию, получат ваше имя. Как Петербург имя Петра. Вы должны беречь себя не ради себя только, но и ради России.

   — Ну полно, что ты так всё драматизируешь. Ну не я, так Саша доведёт дело. Он же обещал, ты слышал.

   — Его высочество обещал искренне. Но если, не дай Бог, вас не будет рядом, а будут все эти...

Константин сказал:

   — Знаешь, Саша, Михаил Тариелович прав. Я очень люблю Сашу, хотя он и не самый почтительный племянник, но я вовсе не уверен, что он станет продолжать то, что начал ты.

   — Почему же это? Он обещал мне.

   — Потому хотя бы, что у тебя воспитателем был Жуковский, а у него Победоносцев. Вот почему. И я тоже прошу тебя поберечься и не рисковать зря, пока их всех не переловят.

   — А когда же это произойдёт? Что же мне под домашний арест сесть прикажете?

   — Я надеюсь, Ваше величество, — сказал Лорис-Меликов, — что это произойдёт в самое ближайшее время.

Кибальчич, Суханов, Грачевский готовили метательные снаряды. Им помогала Фигнер. Она обрезала банки из-под керосина, остальные готовили гремучий студень и заполняли им банки.

К Зимнему подкатили сани, в которых сидели Варя и X. Варя вышла и обернулась к X.

   — Может, пойдём со мной?

   — Нет, у меня ещё дело в городе.

   — Опять?

   — Нет, нет, не то. Это другое.

   — Что же?

   — Секрет.

   — Что же может быть секретом от меня да ещё на ночь глядя. Или карты, или женщина.

   — Да, — усмехнулся он, — ты угадала. Женщина. Но только не в том смысле. Я после объясню. Потом как-нибудь. Когда всё кончится. — И он сказал кучеру: — Трогай.

   — Хочешь, я приду к тебе, — крикнула она вслед.

   — Я не знаю, когда вернусь...

Варя поднималась по лестнице, а навстречу ей шёл Лорис-Меликов.

   — Поздравьте меня, дорогая Варвара Игнатьевна, это великий день в истории России. — Он вынул из папки лист бумаги. — Вот, проект правительственного сообщения. И все подписи — и Его величества, и их высочеств.

   — Его опубликуют в газетах?

   — В самые ближайшие дни. Если в среду Совет министров поддержит этот проект, а я надеюсь на это, то уже в четверг он будет опубликован. Но я сегодня же отвезу его в типографию, чтобы набрали. Нельзя терять ни дня. А вы к Его величеству?

   — Да, он пригласил сыграть с ним в карты.

   — Ну что ж, желаю и вам выиграть. Я свою партию уже выиграл.

К Кате зашёл Александр.

— Ну что ж, ангел мой, поздравь меня, дело сделано. Я только что подписал проект правительственного сообщения, в четверг оно будет опубликовано в газетах, надеюсь, оно произведёт хорошее впечатление. Во всяком случае, Россия увидит, что я дал ей всё, что возможно, и мне бы хотелось, чтобы она узнала при этом, что я это сделал благодаря тебе.

— О, я была бы так счастлива, — она протянула ему руки.

X. зашёл в очередную кофейню и увидел сидящую в углу Перовскую. Она, склонясь над столом, говорила что-то сидящему напротив мужчине. Он, выслушав её, кивнул и ушёл.