Темный ангел одиночества

– Лучше бы замуж вышла и не занималась фигней! – Галка досадливо машет рукой. Между прочим, она тоже с готовностью занимается фигней – торгует косметикой, средствами для похудения, ягодными чаями для улучшения цвета лица. С переменным успехом. Иногда зарабатывает – Галка человек коммуникабельный, разговорчивый, из тех, кто в очереди подробно расскажет, как тушить мясо с помидорами и делать салат «Морской бриз». Зарабатывает немного, но на карманные расходы хватает. Иногда прогорает и клянется, что больше никогда! Ни за какие коврижки и посулы! Не поведется на эту туфту! Потом снова ведется, зарабатывает или прогорает… и так далее. Я кричу: «Опять? Ты же обещала?» – «Катюха, на этот раз – верняк, – отвечает Галка. – Скидывают по пять кило в день. Железно!» Она считает, что ей полагается от жизни хоть какая-то конфета, а то сплошная проза. Замужняя женщина, четверо спиногрызов – старшенький, Павлуша, правда, уже пристроен, на своих хлебах, а близнецы Лисочка и Славик и младшенькая Ритка пока на родительской шее – понимай, на Галкиной, – долг перед обществом выполнен, можно и отвлечься для души. За неимением бурной светской, супружеской и творческой жизни сойдет гербалайф, зеленый кофе и косметика «Мадам Роша́». Галка называет ее «Мадам Ро́жа». Галкин муж, Веник, который пишет стихи, время от времени сбегает от опостылевшего семейства к родителям расслабиться и хлебнуть воздуха свободы.

– Этот придурок снова смылся к мамочке! – в сердцах кричит в телефонную трубку Галка. – Нет, ты только подумай! Просто зла не хватает! Устал лежать на диване! Бегемот проклятый!

Веник – тонкий и субтильный, с мечтательными тоскующими глазами, моложе Галки на семь лет и на бегемота совсем не похож.

– Да ладно, не рви сердце, – успокаивала я Галку. – Вернется как миленький, не в первый раз. А хочешь, выгони его. Поменяй замки, не отвечай на звонки, пусть знает.

– Точно! Поменяю, не буду отвечать, выгоню! Пусть знает! Достал уже! Мельтешит туда-сюда, туда-сюда, аж в глазах рябит, долбодятел!

Отдохнув недельку-другую, Веник возвращается домой, и Галка на радостях делает прическу и закатывает пир на весь мир. Она не слушает моих советов, равно как и я пропускаю мимо ушей ее наставления. Мы все время наступаем на одни и те же грабли, увы. Это вовсе не значит, что все должны заткнуться со своими советами и не отсвечивать. Нет! Советы нужно давать, а уж последуют им или нет – дело десятое. Все равно не убережешься от всех тех глупостей, спотыканий и нелепостей, которые написаны у тебя на роду. Будь ты хоть семи пядей во лбу. Протащит судьба по ним, как по булыжникам, потопчется по твоему хребту, похихикает издевательски и покрутит пальцем у виска. Такова жизнь.

Роман с бизнесменом Ситниковым продолжался почти два года, как я уже упоминала. Бизнесмен не был похож на друга любезного Юрия, но по-своему неприемлем для паритетных отношений. Лидер, альфа-дог, мачо – нетерпим, крут, командует, решает за всех. А ты, женщина, молчи и будь красивой, поняла? Радуй глаз мужчины. На тебе деньги, пройдись по лавкам, прикупи шмоток, и на хрен тебе твоя «Охота»?

– Не понимаешь ты своего счастья, Катюха! – стонала Галка, закатывая глаза. – Да я бы за него… как в омут головой! Да за ним как за каменной стеной! Умница, не жлоб, не хлыст, как некоторые, коллектив на него молится!

Галкин старшенький, Павлуша, работает у Ситникова, и Галка знает все тамошние сплетни. Полгода назад она, как сорока на хвосте, принесла новость о предстоящей женитьбе Ситникова на тощей модельке от Регины Чумаровой – городской культовой фигуры, держательницы Дома моделей. Причем на полголовы длиннее. Моделька то есть. Галка не удержалась, разумеется, – выкричалась насчет того, что «знала, чувствовала нутром, говорила, предупреждала»! Потом расплакалась – она уже относилась к нему как к члену семьи, а тут такой облом!

Это было летом, сейчас начало декабря, скоро Новый год, снега навалило по крыши. Рана затянулась, но все еще болит. И всякие расхожие житейские мудрости, вроде того что – ах, мы не сошлись характерами, мы такие разные, мы оба люди дела, все к лучшему и вообще, с какой стати я должна уступать? – не помогают ни капельки. Все равно больно. Еще как! Но кто же в том признается?

Осталась на бобах… интересно, «бобылка» от «боб»? А часики-то тикают – тик-так, тик-так, лето-зима, новое лето – новая зима… вот так жизнь и проходит. Пока ты занят дурацким делом, она, хихикая, бежит мимо.

Галка обращается со мной как со стеклянной вазой, шепотом и на «вы». Звонит, проявляет заботу, вытаскивает погулять. И смотрит несчастными глазами больной коровы. Ее распирает от желания выложить сплетни о супружеской жизни Ситникова, но она, щадя меня, крепится из всех сил. Только и обронила, что медовый месяц молодые провели на Канарах…

Почему мы расстались, спросите вы? И как? После очередной ссоры. А ссорились мы исключительно на тему «бизнес-леди и ее роль в окружающей среде», а также «кому это на фиг надо?». Все начиналось вполне невинно, с шуточек о моем семейном бизнесе, простых, как валенки, «охотниках», пенсионере Гавриленко, который боится телефона, не говоря уже о компьютере.

И я взорвалась! День был тяжелый, погода скверная, а ситниковские шуточки уже на зубах навязли. И я ответила в том смысле, что не его собачье дело, чем я занимаюсь, не нравится – скатертью дорога, никто не держит, не надоело?

Кажется, я обозвала его шовинистом с комплексом превосходства, которому не нужна личность, а нужна игрушка, но я не игрушка, а, наоборот, полноценная личность, а потому… потому… не дождетесь! Не помню, что я еще кричала. Не помню. Помню только звон в ушах от собственного противного визга.

В итоге он поднялся и ушел, хлопнув дверью. У него тоже был тяжелый день, и погода достала. И своя гордость, пусть даже шовинистическая. И вообще, нас очень обижает, когда наши шуточки не «всасываются» и никто не смеется. Через неделю я поняла, что дело, кажется, зашло куда-то в тупик, мне бы позвонить, сделав вид, что все в ажуре и «может, поужинаем вместе?». Но я закусила удила – бывают такие состояния у человека, когда самые невинные замечания вызывают взрыв и человек идет вразнос. Потом жалеет, но… гордость, проклятая гордость! И вечное – а почему это я первая?

Он не позвонил ни через месяц, ни через два. А потом позвонила Галка, в семь утра, и сказала, что… да вы уже знаете! Сядь, сказала Галка. Твой Ситников женится!

Больно, больно, больно…

Мое второе «я» по имени Каспар со стоном вздыхало, откашливалось и робко пыталось убедить меня, что еще не вечер и впереди еще много хорошего, но уверенности в голосе не было.

Почему Каспар, спросите вы? Почему вдруг Каспар? Что за Каспар такой? Потому! Вроде того мультяшного привидения, то ли есть, то ли нету. Внутренний голос, второе «я», вечно сомневающееся, зудящее, упрекающее…

Даже Купер, мой кот, что-то чувствовал – вспрыгивал мне на колени, громко мурлыкал и терся макушкой о мое лицо. Проделывал он это не в надежде, что обломится лишний кусок, а жалея меня. Дожила…

Ладно, хватит ныть, одернула я себя. На чем мы остановились? Суббота, утро, летная погода, я в раздумьях, куда отправиться и где пить кофе. Звонок в дверь. На часах – десять. Кто бы это? Как там у классика: «Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне… поздний гость приюта просит…», и так далее. Только мой гость ранний. И я эту раннюю пташку прекрасно знаю. Прибежала с утречка пораньше проявить заботу, сварить кофе и нажарить картошки. Галка лечит жареной картошкой нервные срывы и депрессии, причем, необходимо заметить, помогает. Во всяком случае, ей самой. А если с пивом, тогда вообще!

Я не ошиблась! Галка, румяная, холодная, пахнущая морозом, бросилась мне на шею и закричала:

– Катюха, погодка – зашибись! Пошли подышим! Я своих бросила на Веника, в конце концов, отец он или не отец? Пусть воспитывает.

Мы пили кофе и болтали под уютное бормотание телевизора на холодильнике. Вдруг Галка сказала страшным голосом: