Страница 3 из 10
…– Хочешь совет? – спросил он. – Уходи от него, он дрянь-человек.
– Вы его не знаете, – пробормотала она, сознавая всю нелепость ситуации – она в постели с чужим мужчиной по просьбе своего… кто он ей? Бойфренд? Жених? Гражданский муж?
«Сутенер!» – вдруг мелькнула мысль.
…по просьбе своего сутенера, продувшегося накануне в картишки! Спасательный круг, скорая помощь, разменная монета. Дешевка.
– Он помог мне, когда умерла мама, дал денег…
…Умерла мама, и она растерялась. Мама долго болела, у нее был рак, и она, работавшая на трех работах, вкалывающая, света белого не видя, осталась одна. Вдруг. Теперь можно было остановиться и перевести дух. Раздать долги. И сойти с ума от одиночества и страха, который приходил ночью вместе с бессонницей.
Пришлось продать квартиру. Деваться ей было некуда, и она напросилась к сестре матери, тете Нике. Собрала чемоданы и отправилась в белый свет.
Она всегда ее боялась – тетя Ника была старшей сестрой и всех строила и наставляла: младшую сестру – за то, что терпит алкаша-мужа, ее, Нонну, – за непутевость, собственного мужа – за лень, глупость, неумение заводить дружбу с нужными людьми.
Ей были неприятны слова тетки о матери, хотя в душе она не могла с ней не согласиться. Но есть вещи, которые нужно чувствовать, их необязательно произносить. Существуют приличия, золотой фонд человечества, помогающий выжить, – их нужно соблюдать. О мертвых ничего, кроме… и так далее. Все знают.
– Ну и что? – Он, улыбаясь, смотрел ей в глаза. – Ты уже рассчиталась. Здоровая, красивая… У тебя есть какая-нибудь профессия?
– Я закончила торговый техникум.
– Почему бы не попробовать… – Он запнулся, и она мысленно закончила за него: «…зарабатывать головой, а не телом?»
– Ты красивая, – повторил он, целуя ее. – Подумай над тем, что я сказал.
Он принес еще одну бутылку шампанского. Она смотрела на его руки, движения их были красивы и уверенны. Пробка взлетела в потолок, она почувствовала холодные брызги на коже и вскрикнула, закрываясь простыней.
– Разучился, извини. – Он протянул ей бокал. Они смотрели друг на друга, он вытер капельки вина с ее плеча…
– Где ты живешь? – спросил он потом. – Я отвезу тебя.
Он привез ее домой, помог выбраться из машины. Они стояли молча у его темно-синего «Мерседеса»; он медлил, а она, замерев, ожидала, неизвестно чего, каких-то слов. Ей не хотелось уходить…
– Послушай… – начал он, и было видно, что он колеблется. – Послушай, я не хотел тебе говорить…
Она смотрела на него потемневшими глазами.
– Наверное, нужно сказать. Твой парень не проиграл вчера, он выиграл. Он первоклассный игрок, и, как я понимаю, он всегда выигрывает. А ты… я заплатил ему, понимаешь? Он предложил, и я заплатил… – Он положил руку ей на плечо.
– Неправда! – закричала она, отшатываясь. – Я вам не верю!
– Спроси у него. Он подонок. Уходи от него, а то пропадешь. – Он снова положил руку ей на плечо, легонько сжал…
…Она переступила порог их квартиры, не раздеваясь, упала на диван и зарыдала. Какой бы ничтожной и жалкой ни была ее жизнь до сих пор, сейчас она была еще более ничтожной и жалкой. Она захлебывалась слезами и кричала: «Неправда!», зная и понимая разумом и сердцем, что этот сказал правду.
Человеку всегда есть, куда падать, до дна далеко…
Глава 2
Екатерина и Галка
Дверной звонок застал меня врасплох. Я слонялась по квартире неумытая, с нечищеными зубами, все еще в ночной сорочке по случаю субботы и прикидывала, что делать. Умыться, одеться, сварить кофе и пройтись по магазинам? Или умыться, одеться и дунуть прямиком в офис и заняться бумагами? А кофе выпить прямо там. К чему это кокетство, как говорит Галка – Галина Николаевна, подруга детства, девочка из моего двора. К чему это кокетство, говорит Галка, признайся, что жить не можешь без своей конторы, и переселяйся туда насовсем. Поставь раскладушку и принеси тапочки. На фиг тебе дом, семья, любимый человек, наконец? Ты же вся там, в своей «Охоте»! Ты забыла, что ты существо женского пола…
Существо! Именно! Не женщина, а существо!
– Глаза б мои тебя не видели! – в сердцах восклицает Галка. – Господи, и в кого же ты такая нескладеха? Твой хлыст семь лет морочил тебе голову, а ты молча рыдала мне в жилетку!
«Молча рыдала мне в жилетку»! Ничего подобного, я не рыдала… ну да, иногда жаловалась. К психотерапевтам мы непривычные, потому жалуемся друзьям.
– Может, хлыщ? – вяло отбивалась я.
– Какая разница!
Действительно, никакой. Важна интонация, под которую подгоняется смысл.
«Хлыст» или «хлыщ» – Юрий Алексеевич Югжеев[1], на которого я убила семь лет сознательной жизни. Галка его терпеть не могла, он платил ей тем же. Мы встречались, расставались, нас снова сталкивало, кружило и вертело в водовороте бытия… Красиво: вертело в водовороте бытия! То есть ты щепка, и тебя вертит, стукая лбом и локтями в стены, образно выражаясь. Или тобой вертят. Если вы спросите меня, а была ли любовь, вряд ли я сумею ответить. Наверное, была, семь лет все-таки, это вам не фунт изюму и не кошка начхала, как говорит Галка. Высокомерный скучающий самец двухметрового роста с неприятным тонким голосом и специфическим чувством юмора – прошу любить и жаловать, бывший друг, любезный Юрий Алексеевич Югжеев! Бывший врач, ныне тапер в престижном ресторане, на которого потрачено семь лет жизни. Расстались мы, устав друг от друга, холодно и равнодушно. Тем более у него появилась новая подруга, как я подозревала. Закончилась их история плохо, и с тех пор я его не видела… два года уже. Тем более у меня… тем более я… одним словом, у меня случилась новая любовь – Александр Ситников, я встряла в дело об убийстве его жены… Каким боком, спросите вы. Не по долгу службы, а токмо любопытства ради и привычки совать нос, куда не следует. Забегая вперед, скажу, что наша история тоже закончилась плохо. Вернее, ничем.
Дело в том, что я владею охранным предприятием «Королевская охота», доставшимся мне от дяди Андрея Николаевича Скобелева, брата мамы. Конечно, можно было бы продать бизнес в хорошие руки и жить себе припеваючи, но дядя вложил в него душу, и отдать его детище чужим людям…
Господи, как я надеялась, что проблема рассосется сама собой, что не нужно будет принимать решения и заниматься делом, мне неинтересным, незнакомым и ненужным! Но пришлось, некуда было деваться. На помощь мне пришел старинный соратник дяди, тоже оперативник в прошлом, ныне на пенсии – Гавриленко. Отрядная кличка «Пенсионер Гавриленко». Он сказал скупо, не умея растекаться мыслью: «Ты, Катюша, эта… погоди, не руби сплеча. Подумай, прикинь, дядькино дело ведь, семейное… почитай, вот так взять и выкинуть и трава не расти? А мы всегда подмогнем, в случае… чего, ребята у Андрея служат стоящие, поверь мне, не с улицы взятые. Хорошие кадры, надежные. Ты не спеши, главное, и поговори с людьми».
В итоге я, учительница английского языка, которая ни уха ни рыла в бизнесе, охране, оружии, налогах и так далее, стала «мадам охранницей», как называет меня друг Ситникова – желтоватый журналист Леша Добродеев. Он же Пионер, Лоботомик, Энтузиаст, и еще с добрый десяток похожих кличек – за прыжки, всеядность и готовность немедленно бежать и бурно участвовать в любом событии, будь то презентация, театральная премьера, открытие, закрытие, вручение медалей и орденов, юбилей и прочая, – личность, известная в городе, знаковая и даже где-то культовая.
Несколько раз клиенты, по ошибке принимая нас за детективное бюро, заявлялись со своими проблемами, и я, объяснив им, как дважды два, что они ошиблись и пришли не по адресу, тем не менее встревала. Любопытство, желание помочь, не в последнюю очередь – возможность продемонстрировать замечательную женскую интуицию, за которую меня хвалит полковник Кузнецов, а также азартное желание вставить фитиля оперативникам… очень человеческое чувство, между прочим! Вся эта гремучая смесь рвалась наружу и…
1
История Екатерины в романах «Японский парфюмер» и «Два путника в ночи».