На границе

Ближе к гребню трава стала реже, а камни острее. Обогнув «замок», пограничники выбрали для своей позиции огромный валун, расположенный в километре от границы. Младший сержант указал; где расположиться каждому солдату, определил секторы наблюдения. Несколько часов под палящими лучами горного солнца пограничники бдительно несли службу. Видимость ухудшилась — испарения колебали воздух.

Юсупов первым заметил трех вооруженных всадников, подъехавших к линии границы.

— Товарищ младший сержант! — взволнованно воскликнул он.

— Вижу… — спокойно ответил старший наряда.

Гладков снял фуражку и, спрятавшись в тень, чтобы не сверкали стекла, приложил к глазам бинокль: всадники что-то обсуждали, показывали руками в сторону наряда. «Что это? Разведка?» — тревожно думал младший сержант.

Всадники тронули поводья и медленно поехали по гребню вдоль границы. И когда два первых скрылись за выступом скалы, последний попридержал коня, торопливо достал что-то из-за пазухи, поднял вверх руку… Было видно, что наездник специально старается привлечь внимание пограничников. В такой неестественной позе он стоял несколько секунд, а потом швырнул какой-то предмет на нашу территорию и тут же скрылся за скалой.

— Бросил что-то! — Острые глаза Юсупова отлично видели все и без бинокля.

Гладков повернулся к Ивченко, чуть охрипшим голосом приказал:

— Связь…

Николай быстро включил радиостанцию, вызвал начальника заставы. Младший сержант коротко доложил о происшествии.

— Разрешите скрытно подойти к линии границы. Посмотреть, что там… — заканчивая доклад, предложил он.

— А если это ловушка?… — Челноков немного помолчал, обдумывая ситуацию, потом сказал: — Сейчас прибуду с тревожной группой.

— Товарищ старший лейтенант… — Гладков смущенно кашлянул, — Мне показалось, что тот… ну, на сопредельной стороне… Он хотел сделать это незаметно для своих. Понимаете?

Начальник заставы после долгой паузы ответил:

— Хорошо… Тогда будем действовать так: я, как обычно, пройду дозором вдоль границы. Радиостанцию включу на прием. Вы наведете меня на то место, куда он бросил сверток. Сможете?

— Так точно.

— До связи…

Через полчаса на гребне появились четыре конных пограничника. Гладков без труда узнал в первом из них старшего лейтенанта Челнокова — над его фуражкой упруго покачивалась гибкая веточка антенны.

И тут же в наушнике послышалось:

— Двадцать шестой… Я — пятый. Как меня слышите? Прием.

— Пятый… Я — двадцать шестой. Слышу вас хорошо. Прием.

— Двадцать шестой, передавайте…

Гладков внимательно наблюдал за пограничниками, медленно говорил в микрофон:

— На левом фланге. Не доезжая десяти метров до уступа скалы. Рядом с большим круглым валуном…

— Понял.

Наряд не спеша, в нормальном темпе двигался вдоль границы.

— До валуна осталось пять метров.

— Понял.

Старший лейтенант чуть отъехал в сторону и на ходу, не слезая с коня, быстро нагнулся к земле. Затем наряд последовал своим обычным маршрутом, и только по радостному голосу начальника заставы Гладков понял, что операция прошла успешно:

— Двадцать шестой. Я — пятый. Полный порядок.

Гладков и его товарищи с нетерпением ждали, когда закончится время несения их службы. Радиостанция упрямо молчала. А выходить самим на связь и любопытствовать было нельзя.

Наконец пришла смена.

— Ну что там? — спросил Гладков старшего наряда.

Тот неопределенно пожал плечами:

— Начальник заставы разговаривал со штабом отряда. Приказ — усилить бдительность.

— И все?

— Пока все…

На обратном пути пограничники сосредоточенно молчали.

Гладков разочарованно думал, что вся эта поднятая им тревога, видимо, сущие пустяки: кинул «сопредельщик» пустую пачку из-под сигарет, а он панику поднял. Но, трезво поразмыслив, младший сержант решил, что действовал правильно: на границе нет мелочей, об этом начальник заставы напоминал много раз. Недаром он так внимательно отнесся к его сообщению… Это немного успокоило Гладкова, и он уже веселее глянул на своих притихших товарищей.

— Ну что, орлы?… Завтра Международные спортивные игры открываются. Успеешь, Коля, антенну наладить?

Все знали, что недавно комсомольцы завода, на котором до армии работал Ивченко, прислали пограничникам подарок — специальную приставку к телевизору, с помощью которой они смогут принимать передачи даже в горах — прямо со спутника связи.

— Успею, — уверенно ответил Николай.

Машина подъехала к домику пограничного поста. Воины выпрыгнули из кузова, построились. Гладков повел их в канцелярию, как всегда, четко доложил начальнику заставы:

— Товарищ старший лейтенант, за время несения службы признаков нарушения государственной границы не обнаружено.

— И что?… Все? — чуть сощурив глаза, спросил Челноков.

— Так точно. Все… — смутившись, ответил Гладков.

— А почему не докладываете о главном? — Начальник заставы сделал особое ударение на последнем слове.

— Так вы все знаете, — совсем уже потухшим голосом сказал младший сержант.

— Знаю?… — со вздохом повторил Челноков. — Ничего я не знаю… Хотите посмотреть свой трофей?

Не ожидая ответа, старший лейтенант вынул из стола небольшой сверток из красной материи.

— Его легко было заметить, — пояснил он, — Такой цвет…

Начальник заставы развернул лоскут и достал из него сложенный вчетверо лист белой тонкой бумаги.

— Вот какое послание мы получили…

Пограничники подошли к столу. На листе, казалось детской рукой, был сделан странный рисунок. Поперек листа проходила тонкая линия, изогнутая вниз дугой. На ней стояли три рогатых четвероногих зверушки; по завитушкам, покрывающим спины, их можно было назвать овцами или баранами. Около каждого животного располагался человечек, изображенный таким же примитивным способом: палка — палка — огуречик… Это, видимо, были пастухи, но в руках каждый держал непонятный предмет, похожий на весло с изогнутым концом. Под линией корявыми буквами было написано: «СССР». А сверху, за «овцами» и «пастухами», на остром треугольнике, как на горе, стояло несколько человечков с папиросами во рту и рядом с ними на трех ногах какой-то прибор: небольшой прямоугольник, в центре — кружок, из которого исходил ноток лучей.

Пограничники не отрываясь смотрели на таинственный рисунок. Было ясно, что это некий сигнал, что неведомый адресат хотел что-то сообщить им. Но что?… Почему в такой нелепой форме?…

— Это ружья… — неожиданно громко сказал Гладков и ткнул пальцем на чудные весла, — Я, когда маленьким был, всегда так ружья рисовал. Вот приклад, а это… Это штык…

— А что, весьма похоже! — оживился начальник заставы, — Значит, пастухи с ружьями… Так надо понимать? Нет, погодите, погодите… — Старший лейтенант возбужденно вскочил, — Не просто с ружьями, а с боевым оружием — поскольку штык!

Все многозначительно переглянулись.

— А это что? — Челноков прикоснулся кончиком карандаша к «прибору», — Прожектор? Локатор? Оптика?… — Начальник заставы пристально посмотрел на Ивченко. — Как думаете, связист?

Ивченко облизнул пересохшие губы, неуверенно сказал:

— Похоже, фотоаппарат… Три ноги, объектив…

Челноков потер пальцем переносицу.

— Допустим… — согласился он. — Ну а все вместе? О чем это? Для чего?

Пограничники снова склонились над рисунком.

Полковник Виктор Семенович Гусев на предельной скорости ехал из штаба пограничного отряда на заставу офицера Челнокова. Предгорья, выжженные безжалостным солнцем, даже к вечеру дымились от зноя и пыли. В первых числах апреля бушует здесь весна, но недолго — буквально несколько дней. И тогда кажется, что склоны каждый час меняют свою окраску: ярко вспыхивают одни цветы, тут же, на глазах, увядают, уступив место другим. А сейчас редко увидишь зеленый островок травы, преобладают желтые и коричневые тона.