День середины лета

Но жрице это было и не нужно. Ту единственную, огненную, нить она видела всегда и везде. Зеленая же вилась с ней совсем рядом - хоть и сплетались сейчас два пути так далеко и зыбко, что пустая случайность могла развести их навеки.

Злостью щедро подогрелось пламя Милиного безумия. Вовсе не для того она столько сил потратила на бестолковую девчонку! Еще никому не удавалось скрыться от Паучихи. Насмешница там, или нет - повернуть против судьбы не в ее силах! Зачем вообще кого-то преследовать, коли можно просто привести, куда надо?..

Медленно, осторожно, почти благоговейно потянула женщина за зеленую ниточку. Согнула петелькой, окрутила ее вокруг горящего золота, до кости сжигая кончики пальцев... Обрадовалась было успеху - но почти дошла до отчаянья, пытаясь соорудить узелок, тот самый, что означал бы скорую, неизбежную встречу. Зеленый шелк упрямо норовил выскользнуть из залитых кровью рук, огненный же не гнулся, но кромсал и резал - не зря, видать, сказывали в легендах, что самовольно утянуть его в сторону сил не имели даже светлые Богини...

Наконец, обе нити поддались: вместе скрутили двух упрямцев, и без того связанных старинным ритуалом. Миле осталось лишь закрепить плетение, вливая силу собственного дара... Еще. И еще...

Она почуяла, как мир содрогнулся - незримо и неслышимо, но яростно, наверняка хлестнув болью каждого из одаренных в округе. Открытие это было... забавным. Теперь понятным стало, почему возводились когда-то Храмы Судьбы в глухой и безлюдной местности.

Опустошенная, любовалась жрица своей работой, проделанной пусть неловко - но безупречно. И не видела больше людей за нитями, даже о мастере своем забыла в это мгновение. Удачно проделанный опыт, радость открытия - вот все, что Паучиху сейчас заботило. Единственное удовольствие, что ей еще оставалось!

Ко всем прочим давно была уже она безразлична...

Грохот вырвал Милу из благостного созерцания. Постороннее присутствие неприятно защекотало лопатки. Отец Гутор стоял за ее спиной - и веяло от него беспокойством да потрясением.

- Что ты сотворила, Алим? - раздался над ней его голос. - Весь Храм растревожен и напуган!

Женщина обернулась, слишком резко и хищно. Вскинула на старика глаза - наверняка, выцветшие до белизны. А еще - безумные, торжествующие и страшные.

- Лишь узелок из двух ниточек, отче! - пропела сладко, почти ласково, в карманы балахона пряча искалеченные руки. - Ниточек, и без того сплетенных судьбою крепко-накрепко...

Сколь ни загадочен был этот ответ, однако Гутору, похоже, сказал о многом. И, все же, не заставил старика содрогнуться.

- Вот уж не думал, что встречу в своем Храме Плетельщицу... - покачал он головой задумчиво.

- Ты льстишь мне, господин настоятель. По меркам древних я едва ли тяну на послушницу, - вытянула Мила в усмешке бледные губы. Но скривилась, почуяв на языке привкус крови.

- И даже это куда больше, чем довелось мне видеть за всю свою жизнь, - в его словах не было ни похвалы, ни страха, лишь все та же спокойная задумчивость. Он словно говорил сам с собою. Потому и вопрос прозвучал слишком просто, обыденно. - А знает ли твой хозяин, какой редкий дар попался ему в руки, Алим?

Поначалу Мила даже не поняла...

- Глупые люди говорят: он знает все и всегда, - вслух продолжал размышлять Гутор. - Мне жаль его, если так...

Вот теперь ей стало понятно. Кровь отлила от лица, не избавив от ржавого вкуса во рту. Взгляд исполнился ядовитой угрозы.

- Но и ты ведь не промах, святой отец! - проговорила жрица с вкрадчивым шипением. - Должна ли я пожалеть тебя?..

- Боюсь, мы жалость понимаем по-разному! - старик резко очнулся от раздумий. - Не стоит угрожать мне, Алим! - предупредил сурово, без намека на прежнюю снисходительность. - Не думаю, что тебе это позволено.

Он был прав: Огнезор никогда бы настоятеля не тронул. Мила могла от ярости хоть пеплом рассыпаться! И чем же, дьяволы побери, она себя выдала?

- Вы всегда так самоуверенны, проклятые святоши! - в досаде вырвалось у женщины.

- Я доверяю свою жизнь Богиням, - спокойно пожал Гутор плечами. - На все их воля - и она, порой, забавна... Мог ли я много лет назад, принимая под опеку Храма одаренную девочку с подкидышем на руках, хоть на миг подумать, что пускаю в эти стены мастера Гильдии?..

- ВЫСОКОГО МАСТЕРА, святой отец, - самодовольно исправила Мила его оплошность. - Я очень горжусь своим званием, как и каждый из наших людей! Не молитвами достаются нам они, но кровью...

- Чужою кровью, Алим, - счел нужным вставить старик осуждающе.

- Прежде всего, нашей собственной! Не ты ли говорил об этом недавно в своей проповеди, Гутор?..

- Что ж, - сдался он, - отрицать не стану.

Они замолкли, слишком переполненные вопросами. Не зная, о чем сказать, а чего лучше говорить не стоит: чтобы не выдать своей осведомленности, чтоб не показать противнику своего незнания... Вечная игра, в которой умельцев при Храме не меньше было, чем в Гильдии.

- Как ты раскрыл меня? - первой отважилась на любопытство женщина. - В чем я оказалась так беспечна?..

- Я давно подозревал, - не стал отказывать ей святой отец в любезности. - Слишком уж ловко управлялась ты с нашими гильдийными коллегами у ложа болящего Императора... Прочие в Храме тобой гордились, уважали за характер и волю... Но я-то знаю, что ваши лекари - высокомерные, безумные мерзавцы. Их не возьмешь ни волей, ни характером, и только своему они готовы покориться...

- Что ж, это чистая правда, Гутор, - вынуждена была согласиться Мила. - Даже Гильдмастеру они не всякий раз подчиняются. Потому он меня, наверное, и держит...

Вид у старика сделался после ее слов подозрительным.

- Семеро высоких мастеров, - осторожно проговорил он, - насколько известно мне, заправляют сейчас в Гильдии. Четверо из них женщины, но лишь двоих поминают, как Огнезорову свиту...

- Хочешь знать, кто из этих двоих я? - перебила жрица издевательски. - А какой вариант тебе бы больше понравился? Впрочем, не отвечай! Все равно я тот, что тебе не придется по вкусу...

- Кто? - холодно уточнил он.

- В народе меня зовут Паучихой.

Даже Гутор, святой и благостный, мог, оказывается, потерять спокойствие! Миле захотелось расхохотаться.

- Подослать своего палача в эти стены! - возмущение и ужас смешались в его голосе. - Я думал: твой хозяин - человек чести!..

- Дело вовсе не в чести, святой отец! - обвинения Огнезору ее раздосадовали. - Стены Храма сильны и целительны, и мой мастер хорошо осведомлен об этом... Я давно уже на грани, Гутор. Меня заперли здесь, удерживая от безумия. Ну, от полного безумия, если тебе угодно... Неужто, на месте Огнезора ты не поступил бы также?

- Ты веришь, что он всегда прав, не так ли?

Жрица вытянула губы в улыбке.

- Может ли быть неправым божество, святой отец?..

Забывшись, потянулась она к старику руками. Искалеченными пальцами ухватила за ворот. Зашептала доверительно, придвинувшись близко-близко:

- Вот только не спеши винить меня, Гутор, в святотатстве! Ты веришь в силу своих Богинь, но что такого могут они, чего не могут одаренные? Исцелять тело? Управлять духом? Плести чужую судьбу?.. Все это и мы умеем, настоятель! Ты же восхищался силой моего дара совсем недавно! Но, поверь, святой отец, я видела одаренных, перед которыми что я, что ты - всего лишь дети! И совсем скоро (и двадцати лет не пройдет!) мой мастер станет таким же. Так зачем мне искать бога на стороне? Не проще служить тому, кто рядом?..

- Что с твоими руками, Алим? - прервал старик ее безумную исповедь. - Ты нуждаешься в срочном исцелении!..

- Ты не слушаешь, - скривилась она. - Никто не слушает, когда я говорю о своей вере...

- Твое право верить в то, во что хочется... - теперь он уговаривал ее, как ребенка. - Я не буду проклинать тебя или читать проповеди. Просто немного полечу твои раны...

Целительное тепло защипало ей кожу, затянулись опаленные порезы - но остались уродливые шрамы, не давая гнуться пальцам, как прежде.