Страница 28 из 166
С шумом сглотнув, Клео резко выпрямляется, чувствуя, как по спине градом стекает пот.
Он едва ли не машет ей рукой от самодовольства, и, наклонившись, прижимает фотоаппарат к щеке.
Клео заставляет себя улыбнуться. Наглая улыбка, чтобы было не видно, как дрожат губы, краснеют щёки и готовы наполниться слезами глаза.
Он больше ничего не получит. Она совершенна, не смотря на жеманную позу и неестественное выражение лица.
Покачав головой, мужчина перелистывает сделанные фотографии и театрально поджимает губы, посылая Клео самодовольную ухмылку.
- Плакать тебе идёт больше.
Читает она по его губам, и дыхание сбивается.
Мама, я не хотела! Я так виновата мама, прости! Я пыталась, пыталась сдержаться, я не знаю, что это было!
Отрывисто выдохнув, Клео устремляет взгляд на подиум.
Мимо проплывает безумно высокая девушка в длинном, узорчатом платье, будто бы усыпанным безе.
Вот так, оставайся здесь, смотри на них, радуйся, что ты не Олин, застрявшая в кабинке общественного туалета.
Ты Клео Макалистер.
И тебе завидуют все.
7 глава
Девушки говорят «да» либо слишком поздно, когда парень уже отступился, либо слишком рано, когда их еще ни о чем не просили.
Фредерик Бегбедер. 99 франков
Мемориальный парк Маркуса Гарви считался самым спокойным местом в Гарлеме.
Здесь всё так же не приветствовали белых, как и в остальных районах, но, по крайней мере, поздно вечером можно было пройтись вдоль теней деревьев и слабого света редких фонарей, не боясь нападения.
Роксана любила не спеша вышагивать по тонкой полоске идеального асфальта, возвращаясь, домой.
Брендон предлагал проводить её. Она отказалась.
Он предлагал подвезти её. Она отказалась.
Он предлагал отдать ей свой велосипед, лишь бы не волноваться, что она спокойно доберётся до дома. Она отказалась.
Ни за одну опасность на свете она не отдаст эти прогулки.
Будто промежуточный мир между двумя её жизнями.
В первой она послушная дочь, любимая сестра и простая девчонка, что не полезет за словом в карман.
Во второй она наглая секретарша, королева Африки, знающая всё о моде, и готовая прийти на помощь любому сотруднику журнала.
К тому же она дружила с белыми. Узнай об этом её семья, у них бы глаза на лоб вылезли.
У всех, кроме отца. Он бы как обычно смерил своим убийственным взглядом и снова уткнулся в газету.
Роксана отталкивает в сторону горсть засохших листьев. Те неровными обрывками чужих воспоминаний рассыпаются по асфальту, создавая хаотичный рисунок.
Мимо пробегает старушка с хромающей собакой на потёртом поводке. Кто кого ведёт не ясно, но обе кажутся счастливыми.
Улыбнувшись, Роксана запускает замёрзшие руки в тёплые карманы плаща.
Пора возвращаться домой, её ждёт горячий ужин, оживлённые разговоры и любимые люди, ради которых она была готова на всё.
Девушка прибавляет шагу, слушая, как мерно выстукивают её каблуки. Можно представить себя моделью.
Раскрепощённой, смелой, богатой, красивой, и каждый фонарь превратится в яркую вспышку папарацци.
Клео сегодня на показе.
Роксана поджимает губы, хотела бы она оказаться на показе. Сидеть в первом ряду и чувствовать запах свежих трендов нового сезона.
-Рокси.
Девушка едва успевает нахмуриться, когда на её плечо ложатся горячие ладони.
-Ларк… - резко остановившись, Роксана морщится, стряхивая с плеч его руки.
Обернувшись, девушка скрещивает руки на груди.
В ответ Ларк заливается хохотом, пытаясь в точности повторить её позу.
-Какая ты грозная девчонка из Гарлема.
-Я девочка, что надо, - Роксана вытягивает руку вперёд и крутит указательным пальцем у лица парня.
Ларк хватает её за запястье и прижимает руку к губам, девушка почти стонет, чувствуя, как пальцы скользят по колючей, вечерней щетине и мягким губам.
-Детка, я скучал, - притянув Роксану к себе, Ларк выдыхает ей в лицо очередное страстное «люблю».
Будто маньяк с бронхиальной астмой.
-Ларк, у меня нет времени на твои игры. Меня ждут дома.
-Брось, не можешь уделить мне пары минут? Моя девочка всегда находила на меня время.
Роксана раздражённо закатывает глаза, только в такой полутьме он это вряд ли заметит.
-Я больше не твоя девочка.
-Почему? Я тебя, кажется, не отпускал.
Роксане льстит его настойчивость. В чём-то ей это даже нравится.
Всегда нравилось. Она только моя девушка, никто не смеет смотреть, думать, а уж тем более трогать мою девушку.
Она была его добычей. Его умирающей газелью, чьё мясо могло достаться только вожаку.
А вожак стаи не привык, чтобы добыча вот так просто вставала и уходила, будто на ней нет укусов, и кровь вовсе не струится по короткому меху.
-Ларк… - Роксана подаётся вперёд.
С ним нужно, как с маленьким мальчиком. Приближаешься – обезоруживаешь – уходишь.
-Меня ждут дома малыш, а мы с тобой уже давно расстались.
-Потому, что ты слишком много времени тратила на эту свою работу, я хотел внимания детка, - Ларк пожимает плечами. – Ты же знаешь, женщины вокруг меня, будто мухи.
-И ты естественно не мог их так просто отпустить.
-Я готов извиниться за своё поведение малышка, - Ларк прижимает руку Роксаны к груди. – Я расскажу тебе новые правила. Я извиняюсь, не замечаю других девчонок, а всё, что требуется от тебя, это уйти с работы.
Глаза Роксаны изумлённо округляются, она почти одёргивает руку, когда Ларк прижимает её к себе ещё крепче, заставляя пальцы скользить вниз, преодолевая тонкую ткань майки.
-Что ты несёшь?
-Малышка, эта работа не для тебя. Белые не для нас, у них свой мир. Грязный, бледный, мерзкий мир, и детка я вижу, как тебя в него затягивает. Ты забываешь наши правила.
-Какие к чёрту правила? Я свободный человек, и цвет кожи не диктует мне…
-Ты отвечаешь на звонки белых! – выплёвывает Ларк ей в лицо. – Носишь им кофе, вылизываешь задницы, пытаясь научить пользоваться салфетками! Ничего не изменилось, мы для них всё те же рабы.
-Какая чушь! Ты забыл, кто наш президент?! Это у тебя в голове ничего не изменилось!
Ларк разочарованно качает головой, словно бы Роксана глупая ученица, что никак не может уяснить простые истины.
-Ты не Барак Обама, ты просто секретарша. И ты останешься ею навсегда. Хочешь всю свою жизнь провести, убирая за ними, как рабыня?
Роксана поджимает губы от обиды.
Словно это говорил не Ларк, а её отец. Он был против нового образа жизни дочери, если бы не мама, чьи макароны с сыром и ласковые объятия, могли убедить отца в чём угодно, она бы никогда не получила эту работу.
Подруги изумлённо таращились, когда слышали, где она работает. Соседи не одобряли.
Здесь словно был прошлый век, где вешали бельё на старые верёвки и не знали о большой земле.
Будто бы до Манхеттена вовсе не нужно было лишь на метро проехать.
-Хватит, - Роксана качает головой, пытаясь оттолкнуть от себя подошедшие вплотную слова родных. – Мне нравится там работать.
-В мире, где к тебе никогда не будут относиться, как к равной?
-А где будут?! В кафе твоего отца, где официанток бьют по заднице, как только они наклоняются?
Хватка Ларка становится сильнее, он с силой заталкивает руку Роксаны себе в джинсы, и выпячивает губы, подаваясь вперёд.
-Ты там одна из нас. Ты часть нашей большой семьи, хозяйка нашего дома. Я не хочу, чтобы наши дети смотрели на белых и думали, что они в безопасности. Эти люди омерзительны.
-Прекрати… - хрипит Роксана сквозь подступающие слёзы.
-Они всегда будут смотреть на тебя свысока. Разве этого ты хочешь? Разве этого ты так желала? Детка… - Ларк мягко касается щеки Роксаны, вытирая слезу. – Я знаю, что ты особенная. Ты мечтаешь много добиться, но только не там. Это не твоё место Рокси. Твоё место с нами, с твоей семьёй. Я - твоя семья.