Страница 15 из 166
У Эвелин не было никакого графика.
Обмен веществ её не подвёл, да и отца Клео тоже, он в подробностях рассказывал Эвелин о своих пухлых щеках юности, и о том, как они пропали, стоило годам перевалить за двадцать.
Но Эвелин всё равно посадила дочь на диету. Диета – это дисциплина.
Способность человека контролировать желания своего желудка.
-Собирайся, я подожду тебя в машине, - в последний раз бросив на Клео суровый взгляд, Эвелин демонстративно тяжело вздыхает.
Пусть думает, что она действительно верила в неё.
Когда Эвелин выходит, секретарши дочери уже нет. Остались лишь смотанные наушники, несколько стикеров, прилепленных на монитор компьютера и заполненное бумагами мусорное ведро.
Обходя ряд идеальных рабочих мест, созданных из картона, Эвелин уже почти настигает дверей лифта, когда видит Джейми.
-Джейми, - слова сами собой вылетают наружу.
Девушка оборачивается, перебрасывая мобильный из одной руки, в другую.
Её чёрные волосы водопадом нефти скатываются по плечам, и, заметив Эвелин, Джейми тяжело вздыхает.
Она именно такая, какой Эвелин хотелось бы видеть Клео.
С ледяным, прожигающим иголками насквозь, взглядом, стопкой бумаг подмышкой и в идеальном платье.
Тёмно-зелёное, практически сливающееся с оттенком её глаз, едва достающее до колен.
Походкой модели Джейми подходит к Эвелин, и её совершенные пальчики с ноготками, выкрашенными в чёрный лак, скользят по мобильному, отключая его.
-Эвелин. Не знала, что ты здесь.
-Хочу поужинать с Клео, - отвечает, Эвелин, слабо кивая. – Как твои дела?
-Отлично, - раздражённо закатив глаза, Джейми подаётся вперёд. – Ты уже слышала о нашей вчерашней летучке?
-Да, мне рассказали... о её идеях и… новшествах.
-Неслыханная глупость, - шипит Джейми. - Она хочет добавить душевности журналу, какая чушь! Я читаю этот журнал с детства, и я не хочу слушать бумажные сопли невидимых людей! Это журнал мод, а не нытья.
-Я понимаю, о чём ты, - Эвелин бросает опасливый взгляд в проход, надеясь, что Клео ещё не вышла. – Перед выходом журнала я приеду с советом директоров. Мы завалим каждую её идею на корню. Сначала она опозорится, рассказывая о чуши, что забрела в её голову, а потом будет делать только то, что я скажу.
Улыбнувшись, Эвелин пожимает плечами.
-Как и всегда было, милая.
Джейми зло усмехается, Эвелин приходит в восторг от крохотной морщинки, что появляется на лбу у девушки, когда её глаза окрашиваются в болотный оттенок ненависти.
-А что насчёт бюджета на съёмку новой коллекции? Она его урезала! Почти на десять процентов и отказалась от четырёх страниц рекламы.
Эвелин судорожно вздыхает, прижимая руки к груди.
-Боже, дай мне сил… она гонит меня в могилу. Целенаправленно уничтожает, и кто после этого смеет говорить, что я плохая мать?
Проведя рукой по плечу Джейми, Эвелин кивает девушке и исчезает в лифте.
Её ждёт трудный вечер.
~***~
Wallse.
Один из лучших ресторанов Нью-Йорка, где каждый вечер собирались избалованные, желающие покрасоваться перед остальными, зажиточные лицемеры.
Клео ненавидела это место с детства.
Потому, что Эвелин здесь все знали.
Стулья едва ли не сами отодвигались, когда она подходила к столу, а официанты были готовы свою голову зажарить, лишь бы угодить.
Но, всё же здесь было красиво. Резные стулья с дощатыми спинками, свечи в высоких канделябрах, на стенах картины маслом, создававшие ощущение уюта, уединения.
Столики были развёрнуты к стенам, в центре всего один, за ним сидели редко, в основном, если посетители курили.
В остальном, люди заходили, смеялись друг другу в лицо и выбирали тёмный угол, чтобы скрыться от любопытных глаз, затерявшись среди неровных мазков чужих картин.
Эвелин обожала столик в крохотном уголке ресторана. Над ним висела картина, изображавшая двух любовников в смятении ветра.
Он был тёмно-розовым, срывал их одежду, трепал волосы, искажал черты, и каждый раз, приходя сюда, Клео надеялась, что взгляд девушки станет равнодушным, а руки парня ослабнут, и он будет готов выпустить её в жестокий мир ветра.
Только ничего не менялось.
Клео взрослела, а они всё так же стояли на этом холсте, спасаясь от дикой стихии, пытаясь, держаться друг за друга.
Их встретил Марк. Любимый официант Эвелин.
Ему было всего семнадцать, когда он впервые обслуживал их столик.
Клео помнила его кудри, счастливую улыбку и то, с каким упорством он поднимал её стаканчик с мороженым, что она роняла на льняную скатерть каждые пять минут, отвлекаясь на каждого постороннего.
Сейчас ему было уже тридцать пять. Он, наконец, смог укротить свои кудри, и теперь они превратились в послушные волны. Его улыбка больше не была такой счастливой, а Клео уже забыла, каким на вкус было то мороженое.
-Марк, я так рада, что я здесь, - открыв меню, Эвелин каждый раз блуждает взглядом по отпечатанным закорючкам, точно видит их впервые. – Мне всё так нравится…
-Мисс Макалистер, - Марк протягивает Клео меню, когда подавшись вперёд, Эвелин вырывает его из рук дочери.
-Я сама ей закажу. Я всегда ей заказываю, - посылая дочери хищную улыбку, Эвелин закрывает картонную папку в кожаном переплёте. – На закуску я хочу ваших невероятных креветок в сливочном соусе.
-Никакой соли? – Марк приподнимает взгляд над блокнотом, усмехнувшись, Эвелин шлёпает его по руке.
Клео хочется раздражённо закатить глаза, он задавал ей этот вопрос каждый раз.
-На второе я буду тунца и овощи в горчичном соусе, - постелив салфетку на колени, Эвелин подвигает к себе стакан воды. – Для Клео зелёную фасоль с фундуком, а потом ваш лёгкий овощной супчик. Только не добавляйте помидоры, мясной бульон, и, конечно же, никакого перца.
Кивнув, Марк удаляется, оставляя Клео и Эвелин в полумраке.
-Обожаю это место, - пожав плечами, Эвелин оборачивается. – Оно никогда не изменится. Уже я покрылась морщинами, а здесь каждый стул всё такой же.
Клео цепляется за стакан воды и выпивает его до дна, пока мать разглагольствует о красоте помещения.
-Итак, - сложив руки на груди, Эвелин вновь возвращает всё своё внимание к дочери. – Как твоя первая летучка?
-Довольно,… неплохо, - Клео с шумом сглатывает.
-Когда я увижу твои новые идеи в действии? Ты понимаешь, что без одобрения совета я не могу принять это в журнал.
Кивнув, Клео откидывается на спинку стула, пытаясь, стать чуть дальше от матери, заполнявшей всё пространство вокруг.
-Да, я всё… понимаю. Мы начали работать, и я надеюсь, что…
-Я расскажу тебе, как всё будет, - Эвелин поправляет кольцо на указательном пальце, крохотный бриллиант едва заметно мерцает в огнях свечей. – Мы приедем за три дня до выхода журнала. Три дня. К этому времени он должен быть собран. Целиком, кроме твоих новых колонок. Их мы будем рассматривать отдельно, и если они нам не понравятся, ты берёшь материал центрального офиса журнала.
-Но… - Клео теребит салфетку, свисающую ей на колени. – Разве это не глупо, выпускать совершенно разные журналы? Я думала, что ты будешь…
-Контролировать каждую строчку? – усмехнувшись, Эвелин отрицательно качает головой. – Всё будет не так милая. Теперь это твой офис, я в нём начинала, когда моя мать восседала в Сан-Франциско, и ты здесь начнёшь. Она хотела видеть, каким я сделаю этот журнал, и я этого хочу. Когда тебе достанется весь наш бизнес, ты сможешь делать, что хочешь. Объединять филиалы, уничтожать их, но пока я жива, всё будет так, как я сказала.
В горле пересыхает, а крохотная капля на кромке бокала извещает лишь о том, что когда-то в нём была влага.
-Если нам понравятся твои новшества, то я согласна внести их в наш журнал по всему миру. В каждом выпуске, в каждой стране будут отпечатаны слова, что скажут твои… невероятные писатели, которыми ты так восхищена, - Эвелин закатывает глаза. – Тебя устраивает такой вариант?