Безумно опасна (ЛП)

— Лучше? — спросила она, крутясь, чтобы они могли ее лучше рассмотреть. Острый каблук вонзился в ковер под ее ногами, и маленькая огненная саламандра пискнула и извернулась, избегая ущерба.

Михаил поиграл бровями, плотоядно глядя на нее.

— Гораздо! Ты прекрасно привела себя в порядок, Баба.

Грегори и Алексей кивнули, соглашаясь. Даже пес выглядел впечатленным.

— Ты знаешь, Чудо-Юдо, — сказала она, — так как мальчики все равно здесь, они могли бы поохранять источник Живой и Мертвой Воды за тебя, а проход за меня, — сказала она с надеждой. — Разве тебе не хотелось бы сменить эту мохнатую форму и снова расправить свои крылья?

Он покачал своей большой головой.

— Спасибо, но нет. Я лучше буду живой собакой, чем мертвым драконом. Я ни за что не буду доставлять плохие вести Королеве. Но, конечно, передавай ей от меня привет.

Баба опустила плечи. Больше не было смысла оттягивать — время пойти и сказать самой могущественной женщине в Иноземье, что существует не только брешь в ее защите, которую не обнаружил никто из ее людей, но и что кто-то использовал ее, чтобы нарушить правила с двух сторон прохода. Все точно должно пройти хорошо.

Она подошла к двери шкафа и открыла ее — и сразу же проход, без всяких искажений. Оказалось, что он может работать без споров … и именно в тот раз, когда ей этого не хотелось.

***

Однако, когда она оказалась по ту сторону, все пошло не так гладко. В теории, если у нее в голове было четкое представление, куда ей нужно попасть, то дверь должна была открыться неподалеку, и после короткой прогулки она должна была попасть сразу ко двору. Вместо этого, она очутилась в мрачном закутке, который она узнала по своим юношеским неудачным приключениям, это был дом недружелюбного тролля и его жены — плотоядной дриады по имени Люсинда. Это были не те люди, с которыми она хотела снова встретиться, даже если бы не торопилась. Сосредоточившись на своей цели — увидеть Королеву и Короля, Баба глубоко вздохнула и встала на ближайшую тропинку.

Колючие синие лозы обхватили ее ноги, и она почти упала вниз головой в овраг, где росли огромные розы насыщенных кислотно-розового, неоново-зеленого и коричнево-малинового цветов. Лепестки больше, чем ее ладонь посыпались на ее голову, когда она попыталась удержать равновесие, а приторный аромат перехватил дыхание. Она сосредоточилась сильнее, преодолевая долину и выходя на другой путь. Радужные ящерицы размером с Бьюик грелись на солнце, сидя на пустынных камнях и располагаясь друг на друге, пока не начинало казаться, что они достанут до неба. Никто больше не мог жить под этим безоблачным бледно-желтым небосводом кроме колючих кактусов и ковра из низко растущего красного мха, который сочился чем-то оранжевым, когда она наступала на него в своих шипастых сапогах. Она выбрала еще одну тропу.

Липкие грязно-белые нити перекрывали пыльную дорогу. Было ощущение, что находишься в каком-то старом подземелье или подвале, хотя Баба не узнавала где именно. Единственный источник света был в дальнем углу, откуда раздавался странный щелкающий звук, возвещающий о появлении огромного белого паука, который излучал зловещее сияние, как будто привлекая что-то достаточно глупое, что ищет утешения в этой тьме. Из открытой пасти выглядывали влажные клыки, с которых капал яд, когда арахнид преодолел комнату, паутина вибрировала как одержимая арфа. Баба повернулась и побежала в направлении, откуда она пришла.

Бесконечный бледно-зеленый лес был лишен троп. Только деревья, сколько можно было окинуть взглядом, блокирующие тусклое псевдосолнце этой реальности, и заменяя его мрачными тенями, которые окрашивали воздух печалью. Там были высокие деревья, чьи ветви скрипели и стонали от невидимого ветра, и маленькие деревца, сражающиеся за выживание у подножия более старых, согнутые и перекрученные.

Чахлые грибы проросли из всех щелей и трещин, бледно-желтые гимениальные пластинки под серыми шляпками, усеянные просачивающимися черными спорами. Она видела, как птица клюнула кусочек и издав пронзительный писк, испустила последнее вздох.

— Ладно, — сказала громко Баба. — Достаточно уже этой чепухи.

Она крутанулась на каблуках так быстро, что воздух загудел, сделала мечом выпад вперед и проткнула хвост бледного существа тонкого как стручок, с выпученными глазами и длинным носом, оно скользнуло, чтобы скрыться за деревом. Как хамелеон, цвет существа изменился и совпал с цветом древесной коры, за которым он попытался спрятаться, и это объясняло, почему у нее ушло столько времени, чтобы определить источник своих мучений, путающий путь.

Оставив его хвост пришпиленным, она незанятой мечом рукой вытащила четырехфутовое (ок. 122 см — прим. ред.) существо из-за дерева. Его рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на сушу, но единственный звук, который он издавал, был возмущенный писк.

— Я надеюсь, у тебя есть что еще сказать помимо этого, — зловеще сказала Баба, и ее пальцы сжались вокруг его горла. — После того как ты водил меня туда-сюда весь последний час, я не в настроении для извинений. Кто ты и почему прятал от меня путь к дворцу?

Она хорошенько его встряхнула, чтобы показать, что она потеряла всякое терпение.

Широко раскрыв глаза, существо просипело:

— Я не виноват, Баба Яга! Не виноват! Русалка заставила меня спрятать путь от Бабы Яги! Сказала мне! Сказала!

Баба хмуро на него посмотрела. Она была вполне уверена, что это был он, хотя она не собиралась выяснять все наверняка.

— Что ты имеешь в виду, "Русалка заставила тебя сбить меня с пути"?

Русалки были водяными нимфами с плохой репутацией и еще худшими привычками. На Родине они были известны тем, что завлекали молодых мужчин в образе прекрасных девушек, и топили тех, кто был достаточно глуп, чтобы последовать за ними в реку. Иногда убивали и детей, в те времена, когда малышей посылали за хворостом или травами без присмотра взрослых.

Теперь, когда почти всем мифическим существам запрещено покидать Иноземье, русалки были просто существа из историй, которые рассказывают возле огня в холодные зимние ночи. У них нет силы в мире людей, и совсем немного здесь.

— Какое русалке дело куда я иду? — спросила Баба извивающегося коротышку. — И почему ты делаешь то, что она тебе сказала? Водные нимфы не имеют права командовать такими, как ты.

Тощий маленький проныра ныл и стонал, хватаясь за свой хвост шестипалой рукой. Его пальцы были длинными и внутренняя сторона покрыта маленькими присосками; очевидно, его естественная среда была более влажная чем этот лес.

— Эта другая, — настаивал он. — Эта русалка сильная и могущественная. Она сильно злиться, что люди сделали с водой на земной стороне. Это делает водяных существ, как русалка, слабыми и больными на нашей стороне. Ей не нравиться быть слабой. У нее много друзей. Пьет их магию как вино. Меняется на нее. Много, много друзей.

— Кто? — требовала Баба. — Какие друзья?

— Не знаю, — тихо сказало существо, выпученные глаза смотрели на Бабу с неподдельным страхом. — Все равно! Русалка страшная. Она говорит, делай, я делаю.

Баба вытащила свой меч и приставила под длинным носом существа.

— Я намного страшнее русалки, — сказала она с тихой угрозой. — Предлагаю тебе оставить меня в покое, бежать и прятаться, пока все не кончиться.

Существо захныкало и обхватило двумя узкими ладонями свой продырявленный хвост.

— Прости, Баба Яга, — прошептал он и ринулся в лес, исчезая, как только его кожа снова поменяла свой цвет.

— Возможно, ты пожалеешь, — пробормотала Баба, когда увидела путь, теперь отчетливо видимый, когда тонкая магия существа более не маскировала его. — Но эта чертова русалка пожалеет еще больше.

***

Все пошло гораздо быстрее, когда ей перестали вставлять палки в колеса, и пять минут спустя, Баба вышла из-за деревьев на ухоженный газон, который, казалось, растянулся на мили. Вдали виднелся неземной красоты, во все своем блеске, королевский дворец, изящные башни и сводчатые окна которого как будто сделаны из сахарной ваты, праздничные флаги развеваются на шпилях.