Страница 14 из 15
Я убедился, что многие депутаты – люди высокообразованные. Но убедился также и в том, что образование, направленное лишь на реализацию узкополитических целей, не всегда приносит пользу. Образование обязательно должно быть подтверждено порядочностью, честностью, созидательной преданностью Отечеству. Я сблизился с депутатами из республик Российской Федерации. Среди них оказалось много опытных и честных людей, хотя в ряде случаев и «партийно-консервативных». Мне кажется, что зачастую за этим стояла и стоит не косность мысли или интеллектуальная ограниченность, как иногда пытаются представить, а определенное традиционное понимание порядочности. Оно не позволяет с легкостью необыкновенной переходить из одной веры в другую, диктует приверженность к обычаям и традициям. Очень современными казались многие депутаты из Москвы, Ленинграда и Свердловска, но меня настораживала безнациональность, я бы даже сказал – безотечественность их позиций. Они пугали своим разрушительно-революционным фанатизмом. Я откровенно отстаивал значимость преемственности традиций, самостоятельность республик. И одновременно с первых же дней моей парламентской деятельности говорил о необходимости сохранения целостности Российской Федерации, целостности обновленного Союза.
Чтобы не быть голословным, приведу выдержки из своего интервью 1990 года, опубликованного в «Дагестанской правде».
«История показала, что все мы – умелые разрушители прежних устоев и основ, а вот какие мы созидатели – предстоит доказать всем – левым, правым, центристам и т. д. Людям надоели демагогические рассуждения о том, что нельзя жить по-прежнему. Исходя из своего опыта, своего анализа состояния межнациональных отношений, прихожу к выводу, что нас преследует кризис некомпетентности, запоздалости и непоследовательности принимаемых решений. Добавьте ко всему этому еще и действия откровенно националистических и сепаратистских сил, злоупотребляющих объективными трудностями и использующих наши промахи и недоработки… С надеждой, что через Верховный Совет РСФСР, Совет Национальностей, через комитеты и комиссии парламента можно будет проводитьболее оперативную, более открытую и многовариантную политику, я и «пробивался» в народные депутаты РСФСР, а теперь стараюсь обеспечить законодательно-правовые основы межнациональных отношений. Главные возможности для этого есть. Проблемы суверенитета республик можно было бы решить путем развертывания процесса разработки Федеративного договора».
Не хочу сказать, что я тогда представлял во всех деталях этот процесс и то, во что он должен был вылиться. Но самая стержневая идея демократической Федерации, как путь устройства единой России, у меня уже вызрела. Сторонники такого подхода были. За день-два до начала работы первого Съезда народных депутатов РСФСР в ЦК прошло совещание, на котором выступил Горбачев. Я впервые увидел его в непосредственной близости. Ранее он с нами, депутатами – членами КПСС, не встречался. В своем выступлении на том совещании я заметил: «Стесняться принадлежности к партии нет необходимости. Нужно корректировать свои действия, а стесняющиеся могут избавить от своего присутствия партию. Я был и остаюсь очень далеким от мысли считать принадлежность к КПСС показателем, негативно говорящим об уровне развития человека, как, впрочем, и наоборот. Но и КПСС, ее руководству следовало бы позаботиться о том, чтобы соответствовать интересам человека, коммуниста, снять многочисленные перегородки между рядовыми членами партии и ее верхами».
Нельзя было делать коммунистов заложниками и безгласными исполнителями политики руководства. Они сами должны были формировать политику, знать и понимать ее. В этом я видел одну из задач коммунистов-депутатов. Но жизнь показала: чем выше по аппаратной лестнице КПСС поднимался человек, тем меньше в нем оставалось партийности. Примеров тому – множество, и мне думается, что вряд ли здесь нужны какие-то доказательства.
На том совещании обсуждались кандидатуры на руководящие посты в Верховном Совете, которые предложил Горбачев. На пост Председателя Верховного Совета он выдвинул А. В. Власова. Это был совершенно бесперспективный вариант, хотя Горбачев его активно поддерживал. Мне почему-то, быть может по неопытности, был предпочтительнее на тот момент Н. И. Рыжков (хотя он не был народным депутатом России). Я видел в нем тогда человека интеллигентного, знающего экономику, обладающего огромным запасом нереализованных созидательных сил. Однако впоследствии, когда его кандидатура была выдвинута на пост Президента Российской Федерации, я отнесся к этому отрицательно. Да и былого авторитета у Николая Ивановича к тому моменту уже не было. Горбачев постарался оттеснить его в тень. Но ко дню открытия Съезда он шел первым по уровню популярности в самых различных регионах, особенно после землетрясения в Армении и его поездки туда.
Очень импонировали мне народные депутаты В. Коков, В. Соколов, В. Степанов, С. Филатов, М. Бочаров, С. Кехлеров, В. Хубиев, Ю. Яров, 3. Корнилова. Без Ельцина нельзя было, но его я видел в должности Председателя Совета Министров России. Считал, что выводить его на первые роли – значит начать опасную борьбу с Горбачевым. В целом способных людей было избрано много. Парламент откроет потом еще целый ряд новых имен.
На должность первого заместителя Председателя Верховного Совета Горбачев предложил талантливого писателя из Татарстана Рината Мухамадиева. Я думаю, что Мухамадиев не проиграл от того, что не прошел, ибо творческая личность лучше чувствует себя в родной стихии. Он хорошо затем проявил себя на должности председателя Комиссии по культурному и природному наследию народов Российской Федерации.
На пост Председателя Совета Национальностей предлагалась, как мне сказали, кандидатура Сергея Валентиновича Хетагурова, Председателя Совмина Северо-Осетинской республики. Думаю, что он был бы неплохим председателем палаты.
В ЦК КПСС предполагали одно, а депутаты были в своих решениях все же самостоятельны и независимы. Депутации автономных образований предложили мою кандидатуру на должность первого заместителя Председателя Верховного Совета. Началась борьба совершенно другого уровня и накала. Откровенно говоря, мне и многим другим людям не всегда было понятно, за что боролись иные депутаты, унижая и оскорбляя друг друга, теряя подчас человеческий облик. «Борьба есть борьба», скажем так, и, наверное, нельзя подходить к политической борьбе с обычными мерками. И все же это явление требует очень тщательного нравственного анализа, уж очень тяжело иногда было наблюдать происходящее. Я по неопытности допустил множество ошибок, тоже, видимо, вошел в раж, стал впадать то в одну, то в другую крайность.
В списке претендентов на пост Председателя Верховного Совета России основными были Ельцин, Власов и Полозков. Кандидатуры Полозкова и Власова казались мне бесперспективными, хотя по своим человеческим качествам они были вполне достойными людьми. Это наша пресса представила Полозкова чудовищем. Позитивным в кандидатуре Власова я считал знание им экономики России. Но основной массой депутатов он совершенно не воспринимался, ибо олицетворял изжившие себя структуры абсолютно несамостоятельного российского Совмина. Несмотря на его положительные личные качества, он был обречен нести на себе в глазах общественного мнения печать горбачевской беспомощности и политбюровской безнравственности. Ельцина многие опасались. Для меня лично он благодаря ряду своих качеств был в то время кумиром. Но и меня настораживало его откровенно агрессивно-антикоммунистическое окружение. Я бы сказал так: антикоммунизм в нынешних условиях – это своеобразный изгой России. Вдумайтесь, как велика историческая приверженность в нашей стране идеям равенства и справедливости, если в ней так сравнительно легко прижился марксизм. И это не только 10 миллионов коммунистов, это еще 20–25 миллионов человек, так или иначе приобщенных к ним. И кто же виновен в том, что коммунистические, а точнее, социалистические идеи были превращены в жупел? И вовсе не секрет, что многие достижения современной социал-демократии зиждутся на этих идеях. У нас же социал-демократы борются против социалистических идей. Не парадокс ли?