Страница 57 из 63
— Если ты не настоящий, — произносит она, начиная улыбаться, — тогда я очень сильно рассержусь.
— Анна, — я сую атаме в ножны, а затем в карман брюк, и стаскиваю ее с плиты, пока она меня крепко обнимает и сдавливает. Я опускаю ее голову себе на плечо и продолжаю так стоять. Мы не желаем выпускать друг друга из объятий.
У нее нет температуры. Это место живет по своим правилам, но я бы очень хотел ощутить ее холодную кожу, как было раньше. Но, полагаю, должен радоваться, что у нее по-прежнему руки правильной длины, без дополнительных стыков.
— Думаю, уже не важно, реален ты или нет, — говорит она, уткнувшись мне в плечо.
— Я настоящий, — шепчу я ей в волосы. — Ты же сказала, чтобы я пришел.
Она впивается пальцами мне в спину, натягивая ткань рубашки. В моих руках она дрожит, и первое, что приходит мне в голову, она заболела, но затем Анна отстраняется и смотрит на меня.
— Подожди, — проговаривает она. — Зачем ты здесь?
Она бесконтрольно осматривает меня, пока ее сжатые кулачки, словно камни, вонзаются мне в ребра. Она в панике. Наверное, думает, что я умер.
— Я не умер, — говорю я. — Правда.
Анна с моей помощью спускается со скалы, с подозрением склонив голову.
— Тогда как у тебя получилось? Живые здесь не могут находиться.
— На самом деле, здесь нас двое, — заявляю я, сжимая ее руку. — Я и еще одна раздражающая девушка, которую мы должны отыскать.
— Что? — улыбается Анна.
— Не имеет значения. Важно лишь то, что мы уходим.
Только я не знаю, как это сделать. Меня же не привязывали буквально за запястья или талию веревкой, чтобы вытащить отсюда, поэтому нужно найти Джестин.
Когда она проводит пальцами по моим плечам, в глазах что-то загорается, наверное, все еще ожидает, что я вот-вот исчезну.
— Не нужно было приходить сюда, — произносит она, словно отчитывая, но ничего не выходит.
— Ты же сама сказала, — отвечаю, — что не можешь здесь больше оставаться.
Она моргает:
— Разве? — спрашивает она. — Прямо сейчас это не выглядит такой уж плохой идеей.
Я чуть ли не смеюсь. Прямо сейчас это действительно неплохо. Когда ее не пытают огнем, порезами или связыванием бечевкой продавца, все кажется отличным.
— Кассио, ты должен вернуться, — шепчет Анна. — Он не отпустит меня.
Впиваясь взглядом в ее блестящие глаза, я отмечаю, что с ней сделало это место. Кажется, она как-то уменьшилась в размере. От моего присутствия на ее лице расцветает счастливая улыбка, хотя до сих пор и не может поверить, что у меня получится вытащить ее отсюда.
— Не в его власти это решать, — говорю.
— В его, — поправляет она меня. — Такова его воля.
Я стискиваю ее крепче. Она провела здесь около шести месяцев, ну и что? Время в этом месте, как такового, не существует. Даже если бы я пробыл здесь слишком долго. Мне кажется, что с Джестин я провел, прогуливаясь по этому лабиринту, около часа и такое же время без нее, но это не так. Далеко от правды.
— Как это произошло? — спрашиваю я. — Почему он стал избивать тебя?
Она отворачивается и одной рукой поправляет лямку белого платья. Второй решительно прикасается ко мне, но я в любом случае никогда бы не отпустил ее.
— Я сражалась снова и снова, но проиграла. Так продолжалось до бесконечности.
Рассеянным взглядом она устремляется через мое плечо, и мне интересно, что же она там видит. Если посмотрю туда, куда направлен ее взгляд, может, и не увижу того, что видит она.
Она заостряет внимание:
— Прометей на скале. Слышал об этой истории? Его покарали за то, что он подарил смертным огонь. Его привязали к скале, чтобы орлы могли выклевать ему печень и внутренности. Я всегда считала это ужасным наказанием. Он просто привыкал к боли, и орлам снова приходилось придумывать новые пытки. Но ты не он.
— Анна, мне очень жаль, — говорю я, но слова не достигают ее.
Она не жалуется. В ее понимании не было никакого преступления. Что это было всего лишь возмездие. Справедливость.
Она изучает мое лицо:
— Как давно это было? Я не помню тебя полностью. Память ускользает от меня, словно я знала тебя еще при жизни, — она улыбается. — Думаю, я забыла, что такое мир.
— Ты вспомнишь.
Она качает головой:
— Он не отпустит меня.
Ее движения выглядят странными. Не свойственными ей. Она стоит как-то перекошено, что вынуждает меня задаться вопросом, какой был нанесен ей ущерб.
Я аккуратно поднимаю ее на ноги:
— Нам нужно идти и найти моего друга, Джестин. Мы… — я съеживаюсь, когда ощущаю удар по животу. Затем боль уходит, и я снова могу дышать.
— Кас!
Анна пялится на мою рубашку. Мне не нужно опускать взгляд, чтобы увидеть, как на ней расползается кровь. Не уверен, означает ли это, что я должен постараться сосредоточиться, чтобы отвлечься от раны, или на это не хватит отведенного мне времени. Я бы не хотел рисковать.
— Что ты натворил? — спрашивает она.
Она надавливает рукой мне в область живота.
— Забей. Нам просто нужно найти Джестин, и тогда мы выберемся отсюда.
Кто-то легонько хлопает меня по плечу. Когда я оборачиваюсь, то вижу перед собой Джестин, которая выглядит такой довольной, как никогда прежде.
На большей части ее пальцев и суставов видны порезы и рваные раны. Прожилки крови пересекают щеки и лоб, словно нанесенная боевая раскраска. Вероятно, когда пыталась вытереть лицо своими порезанными руками.
— Где ты была? — спрашиваю я. — Что случилось?
— Я решала наши проблемы, — отвечает она, опуская руку в карман.
Это движение вызывает на лице гримасу боли, но когда она протягивает ее вперед, то та начинает сиять, и когда разжимает пальцы, на ладони появляется блестящая стружка из серебра.
— У меня набиты ею карманы, — произносит она. — Я нашла нужный нам источник. Это металл. Тот самый, из которого выковано лезвие Черного Кинжала.
Она кладет стружку на место, скрывая из вида. Два набитых кармана. Достаточно для того, чтобы выковать еще одно атаме. Нечто внутри меня трясется. Нечто ревнивое, тихо рычащее.
— Теперь у Ордена появится свой, под стать им, воин. А тебя и твоих друзей они оставят в покое.
Мне хочется сказать, что я бы не стал рассчитывать на такой исход, но Джестин кивает на мою рубашку.
— Рана начинает проявляться. Чувствую, и моя тоже. Наверное, это сигнал, чтобы покинуть это место, — ее глаза смещаются в сторону Анны.
Затем они пристально рассматривают друг друга.
Джестин ухмыляется:
— Она выглядит в точности, как на фото.
В защитной реакции я обнимаю ее.
— Давай, просто вытащим ее отсюда.
— Нет, — говорит Анна.
Когда она выдавливает из себя это слово, раздается рев Чародея, а также высокий механический скрип, доносящийся из ниоткуда, словно тот находится прямо под или над нами.
Джестин съеживается и достает короткий нож, похожий на стамеску[63]. На нем есть вмятины и та самая стружка. Думаю, именно им она долбила металл из скалы.
— А это еще что такое? — спрашивает она, держа временно замещенное оружие наготове.
— Чародей, — поясняю я. — Призрак, который утащил Анну с собой прошлой осенью.
— Он не призрак, — громко говорит Анна. — Больше нет. Только не здесь. Тут он монстр, кошмар, который никуда меня не отпустит.
— Ты все время об этом говоришь, — заявляю я.
— Куда он ни пойдет, пойду и я, — она разочарованно закрывает глаза. — Я не могу объяснить это словами. Словно я теперь одна из них и часть его. Здесь находится двадцать пять мертвых убийц. Четверо стонущих невинных. Он словно цепь для нас.
Она скользит по рукам своими хрупкими бледными пальцами, а затем вытирает их о ткань юбки. Такой ранимый, самоочищающий жест, но когда замечает, как на нее смотрит Джестин, то опускает руки.
— Он связан с ней, — произносит Джестин. — Если вытащим ее, он последует за ней, — она вздыхает. — И что же нам теперь делать? Когда мы окажемся в своем мире, ты не в состоянии будешь с ним сражаться, чтобы отправить назад. Думаю, Орден сможет его удержать, возможно, связать или прогнать, но только на время.
63
Стамеска (от нем. Stemmeisen) — плотничий или столярный ручной режущий инструмент. Используется для выборки небольших углублений в древесине, зачистки пазов, снятия фасок.