Дьяволица

Ясно было третье: она ревнует Теремовского и даже сама мысль о возможности у него интимных отношений с какой-то другой дамой приводила ее в истерическое бешенство.

Но тогда кто же написал записку, которую нашел в ящике с мертвой ногой, адресованном Анне Антоновне Ратнер?

На вопрос:

— Знакомы ли вы с г-жой Ратнер?

Лидия Львовна так просто и искренне спросила:

— А какие это Ратнеры? Муж говорил, что Теремовский познакомил его с какими-то Ратнерами. Но я лично ничего о них не знаю…

«Муж знаком с Анной Антоновной!» — новое подозрение мелькнуло в голове следователя.

Сегодня он ждал ответа на телеграфный запрос в Варшаву.

Быть может, и в самом деле Невзоров жив, и тогда следствие потечет совсем по новому руслу.

Потому что, если он жив, преступление — дело его рук. Жена тут ни при чем.

Если жив — преступник, если умер — жертва.

Подали телеграмму…

Глава двадцатая ЕСЛИ ЖЕНЩИНА ЗАХОЧЕТ

— Главная достопримечательность Варшавы — Ченсто-ховский монастырь.

— Ведите, куда хотите!

— Не «ведите», а «везите!».. Ченстохов монастырь так же далеко от Варшавы, как Иматра от Петербурга!.. Мне одна знакомая говорила, что самое интересное, самое любопытное и самое восхитительное в Петербурге — это Имат-ра…

— Очевидно, ваша знакомая ездила туда не одна?

— Ну конечно. Кто же ездит в Ченстохов или на Иматру втроем… Мы тоже не возьмем мужа…

— На Иматру ездят или вдвоем, или поодиночке… Или влюбленные, или… самоубийцы.

— Ну, самоубийцы не жалуют Ясногорского монастыря, хотя там есть где покончить с собой. Я как-то гуляла на валах. Оттуда залюбовалась на цветущие клумбы монастырских садов, которые разбиты там внизу, у подножия стены. И мне так захотелось с головокружительной высоты этой святой крепости ринуться вниз и смешать свою кровь с цветами, выросшими на святой монастырской почве… Я тогда была моложе… и лучше, кажется, была…

— Почему такие мысли!.. Вы мне кажетесь такой жизнерадостной, что у вас даже в шутку мысль о самоубийстве не может проскользнуть…

— Я тогда была другой… Я узнала об измене мужа, о первой измене… Ха-ха-ха… И поехала одна в монастырь… Замаливать грехи мужа… Я была, как шальная… Я, православная, исповедовалась у паулина…

— Уж не у Мацоха ли?..

— Вы угадали… Тогда еще никто не знал о его подвигах… Напротив, среди других монахов он выделялся мягкой обходительностью… Я покаялась ему в том, что хотела покончить с собой… Он долго и горячо говорил о том, что жизнь самый драгоценный дар Создателя и что те, кто отказываются от этого дара, тем самым оскорбляют Его… Говорил простым, житейским языком, голосом вкрадчивым, но не неприятным… И примеры брал все житейские… «Вот если бы я вам от чистоты сердечной подарил колечко с бриллиантиком, а вы бы подержали у себя, поносили на пальце его дня два, а потом вернули мне: — «не надо»!.. Ну разве этим вы не обидели бы меня? Я подумал бы, что вы недовольны тем, что бриллиант мой, который я вам дал, не чистой воды… Или что он недостаточно велик… Или что вы на меня сердитесь… Вот и жизнь тоже… Нельзя жаловаться, что она не чистой воды, если вы сами мутите воду жизни. Нельзя жаловаться, что этот бриллиант недостаточно играет… Надо уметь его носить и он заиграет, надо вправить его в подобающую оправу… Очевидно, муж ваш неподобающая оправа для вашей жизни… Вот я познакомлю вас с отцом Исидором, он вас научит, как надо жить, чтобы жизнь играла, как молодая кровь, как старое вино…

— И вы познакомились с Исидором Старчевским![4]

— Нет! Случай спас! Настроилась так, что захотелось простить мужа и, не дождавшись вечернего свидания со Старчевским, уехала с первым поездом в Варшаву… Это было три года тому назад!.. Очень хотелось бы посмотреть монастырь, валы, аллею теперь, после того, как над Ясной горой пронеслась нежданная гроза.

— Ваше желание для меня закон! Я всегда к вашим услугам.

— Фу!.. И вы тоже говорите такими обычными, готовыми фразами. Это нам, женщинам, простительно говорить готовыми фразами. А вы, мужчины, обязаны ковать новые фразы, новые действия. Ведь задыхаешься во всем этом тряпье, в которое кутает меня Василий Александрович Топи-лин! Впрочем, у него, у этого доброго, разбитного парня, больше фраз, чем у всей их редакции… Я человек веселый, экспансивный, и меня тошнит, когда говорят, только говорят, а не действуют…

Глава двадцать первая МЕСТЬ ИЛИ ЛЮБОВЬ

Петр Николаевич вскочил, протянул обе руки:

— Едемте! Звоните мужу! Он сейчас в редакции. Предупредите его, что мы уезжаем и…

— Зачем предупреждать?

— Но ведь мы можем заночевать там?..

— А он меня предупреждает, когда отправляется к своей Тине… тине, в которой он завяз…

В ее голосе почудились злые нотки.

— Нет, уж пусть он сегодня поволнуется, поревнует… Я хочу, чтобы никто, а он менее всего, не знал, куда делась я…

— Но моя дружба к нему обязывает меня…

— Трус! Тряпка!..

— Марья Александровна! Если бы я не сознавал, что вы хотите воспользоваться мною исключительно как орудием мести, я был бы без ума от радости ехать с вами.

Она вскочила, выпрямилась перед ним и вызывающе крикнула:

— Скажите! Красива ли я?

Восхищенный взгляд Невзорова сказал больше слов.

— Скажите! Нравлюсь ли я вам?

— С первой минуты, как я вас увидел, я потерял голову!..

— Так не все ли равно, будете ли вы обладать сегодня мною из мести, или из любви!..

Глава двадцать вторая ГЕРОИНЯ КАФЕШАНТАНА

На репетиции Тина свихнула ногу и доктор уложил ее на неделю в постельку.

Тина злилась на весь мир: и на автора, написавшего идиотский танец на роликах (как будто сцена — это скэтинг-ринк), и на режиссера, давшего эту роль Тине, которая раньше никогда на скэтинге не каталась, и на антрепренера, категорически отказавшегося выдать Тине 5 р. 75 к., затраченных ею на покупку роликов.

«Безобразие просто! Приходится покупать все на свои деньги, не только платье, обувь и трико, но и всякую дребедень, какую вздумает автор.

Заставит актрису на роликах появиться — ролики покупай, заставит на велосипеде, — велосипед покупай…

Этак в один прекрасный день дойдут до того, что заставят Тину купить на собственные средства автомобиль… А какие у Тины средства с тех пор, как она путается с этим шалопаем Топилиным.

Именно не живет, а путается.

У него у самого ничего нет. Но это еще бы не беда, с милым рай в шалаше.

Но в шалаше у Василия уже сидят жена и дети, которых он, кажется, любит и не намерен бросить».

Злится Тина и на доктора, который, выслушивая ее (она вывихнула ногу, а он счел нужным ее выслушивать!) ни с того, ни с сего поцеловал в грудь…

Сказать об этом Василию или смолчать?..

Если сказать, он сделает скандал, швырнет ему в физиономию деньги за визит, а самого спустит с лестницы.

А где он возьмет денег, чтобы расплатиться с доктором!

Нет, уж лучше смолчать. Тогда доктору можно будет и не заплатить.

Злилась Тина и на горничную Стасю, которая выдумала выходить замуж совсем не вовремя: как раз сейчас-то и необходим за Тиной самый тщательный уход, а она накричала, надерзила, нашуршала крахмальной юбкой и удрала.

Злилась Тина и на Топилина, который обещал в шесть, а не явился и к семи.

Она знает, что он сейчас явится, что-нибудь соврет, что-нибудь сморозит, рассмешит или, наоборот, будет хвататься за голову, и жаловаться на проклятую жизнь, и распустит нюни…

Глава двадцать третья СЧАСТЬЕ ВТРОЕМ

Весь мир знает Ваську Топилина безоблачным, вечно суетливым и улыбающимся, вечно лгущим и беззаботно просящим взаймы, и только одна Тина видела — за последнее время особенно часто — не только хмурящимся, но даже и плачущим.

4

Речь идет об одном из монахов Ченстоховского монастыря, замешанном в деле Мацоха.