Америкен бой

Отвратительная реальность, неумная, пошлая, тупая, брала свое. ОМОНовцы стреляли друг в друга в пустом помещении, мент вез его в каталажку, сам он ограничил себя, сузил до состояния обычного бандита... Все не так надо было делать. Все следовало предусмотреть...

Больше всего его в этот момент отчего-то злило то, что отказался менять билет. Сэкономил триста долларов, но проиграл жизнь.

 Он очень ясно представлял себе свое будущее. Каме­ра, подонки, драки... А затем неминуемая смерть. В зоне не любят одиночек. Надо с кем-нибудь дружить, иначе случайно сорвется бревно или кто-нибудь подтолкнет его под пресс. Но дружить он ни с кем не хотел. Хватит. Повсюду на его дороге вставал бурелом и тоска.

Жаль было до слез, что Пашку порешили. Он бы один мог спасти. Хоть помнить, понимать, знать... Но и его больше нет. Таня что? Девушка еще. Выйдет из больницы, попереживает, если не сопьется, оклемается, замуж еще раз выйдет. Он для нее никто.

Деб... Даже отголосок мысли о Деб заставил Ника заскрежетать зубами и согнуться, словно от боли в животе...

— Ты чего, боец? — забеспокоился лейтенант,— Мо­жет нам в больницу? .

 — Пошел ты со своей больницей! — зло прошипел Ник.

— А напрасно,— заметил Железяка.— Из больницы убежать куда как проще. Особенно тебе...

— Хреново мне...

— А то! Знаешь, солдатик, в этот мир мы не для радости приходим. И. многие знания умножают скорбь.

— Знаю,— просипел Ник и-затих. Ему неприятно бы­ло разговаривать с лейтенантом, который спокойно гнал машину по направлению к городу.

 * * * 

Вот мелькнул пост ГАИ, пошли отвратительные при­городные районы. Какие-то трубы, испускавшие в серое небо яркозеленый дым. Бетонные заборы. Овеществленная тоска по свободе.

Ник автоматически отметил, что гаишник, который стоял на посту, как-то странно отреагировал на их «Вол­гу»: то ли пытался затормозить, то ли испугался ее. Мент за рулем приветливо махнул ему рукой, но тот шарахнул­ся в сторону и был таков.

Машина ехала, впрочем, с вполне допустимой ско­ростью. И настырно продолжала пожирать километры до центра города.

До тех пор, пока впереди с взвизгом не вырулил мили­цейский «газик». Из окна махали жезлом, требуя остановки,

Железяка и так чувствовал себя не в своей тарелке. Знал, что машина в розыске, знал, что в город на ней не следует. Но усталость брала свое.

Мало того, хотелось хоть одно дело довести до ума, не сверяясь ни с какими правилами и установками. Он гнал вежливо, в пределах нормы, надеясь, что проскочит.

«Газик» гаишников его разозлил. Он представил себе, как их вдвоем вытаскивают из машины, скручивают ру­ки... Везут в КПЗ.

Разборки, требования позвонить... Гнусность, одним словом. Хотелось размаха, скорости, свободы.

И вместе с тем он понимал отчетливо, что дальнейшее будет глупым и никчемным. Перестрелка с гаишниками, разборка... Да и какая, к черту, перестрелка, если у него патронов вовсе нет. И потом, в чем гаишники виноваты? Плесень и все. Пусть их.

— У тебя валюта есть? — сквозь зубы спросил он Ника.

— Есть, а что?—удивился тот.

— Давай стольник,— невесело проговорил лейтенант.

* * *

«Газик» резко притормозил у обочины, перекрывая «Волге» выезд. Железяка затормозил тоже, но мотор вы­ключать не стал. Поставил машину на ручник, взял сто долларов, которые протянул ему Ник, и вылез из машины.

К нему спешил сержант:

— Документики на машину...

— Забыл, браток,— проговорил Железяка, разводя руками.— Видишь, кореша со свадьбы везу?

— А номерки-то в розыске! — радостно объявил сер­жант, кивая в сторону переднего бампера.

— О чем разговор! — улыбнулся Железяка.— Ты же понимаешь, свадьба. А в машине-то префект сидит. Так­сист, понимаешь, напился, ехать не хотел, ну я, как друг семьи... Домой человека отвезти надо...

— Префект? — сержант явно не поверил.

— Префект,— твердо ответил Железяка и протянул сержанту стольник.

— Так бы сразу и сказали,— столь же твердо ответил сержант. Стольник взял и спрятал в карман брюк.— А то непонятно кто едет...

 — Префект это, перебрал.

— Можете следовать! — гаишник коротко козырнул и пошел к «газику». Железяка сел за руль «Волги».

 — Слушай,— обратился к нему Ник.— А ты вправду мент?

— Вправду,—обреченно кивнул Железяка.

— А тяжелая у вас, ментов, жизнь,— заметил Ник.

— Пасть заткни,— вежливо ответил лейтенант. 

Худо-бедно, доплелись до гостиницы. Железяка при­парковался у входа, но не успел вылезти, как к нему подгреб какой-то парень:

— Местечко-то наше, однако,— по-гоголевски врас-пев заявил он.— Куда прешь?

— Знаешь,— скромно ответил лейтенант.—Я могу и подальше припарковаться. Но тогда тебя тут завтра не будет. Понял? Выбирай.

— Да паркуйся где хочешь — парень пошел на попят­ный и демонстративно отвалил.

Железяка вылез из машины и помог выбраться Нику. Тот, впрочем, за время пути несколько поокреп и вылез сам.

 *. * *

 — Документики,— попросил Железяка, обходя номер и внимательно рассматривая окно.— Отсюда в туалет лез?

— Через вентиляцию,—бросил Ник, падая в удобное кресло и закуривая.

Железяка глянул на вентиляционные отверстия, удоб­ные разве что для кошки.

— Шутишь?

Но Ник не ответил.

Железяка сед в кресло рядом, вытянул из пачки Ника сигарету и затянулся.

— Сигареты у тебя хорошие, однако,— выпустив . клуб дыма заметил он.

Повисла пауза. Оба курили. Наконец Ник, тяготясь молчанием, сунул руку в сумку и извлек паспорт.

Бросил его через столик Железяке. 

Тот раскрыл, начал изучать. Но, видимо, ничего не понимая в мешанине латиницы, поднял глаза на Ника.

— А знаешь, американец, я тебе верю. История твоя запутанная, книжная, но я верю. Значит, ты приехал, тут говно... Запутано, книжно, но я тебе верю.

— Особенно книжным выглядит говно,— ощерился Ник.— Так чего же ты не пристрелил меня?

— Не поверишь, был шанс,— серьезно ответил на это Железяка.— Но не знал, сколько пуль в обойме. То ли одна, то ли две. А вы тогда как раз с Близнецом начали отношения выяснять.

— Помню,— отрезал Ник.

— А я как помню! Только глянул в магазин, а тут стрельба... Может, если бы точнее за собой следил и полег бы ты, американец,

при сопротивлении властям. Но вот только так, за здорово живешь, людей я не кончаю.

В голосе Железяки послышалось долька осуждения и Ник сразу взорвался:

— Это я-то людей кончал?! Да ты хоть одного назо­ви, который жить достоин? Кого из них человеком на­звать? Падаль и тлен...

— Это все лирика...

Железяка вновь обратился к паспорту Ника: — Юнайтед стейтс оф Америка... Ник.. Мак... Как это читается?

— Маккензи. Ник. Только это все в прошлом. Как и все в прошлом... Неужели ты меня не застрелил только потому, что патронов недосчитался?

— Честно? Только поэтому. Стреляю-то я не плохо. И в тем­ноте был. Я бы гаркнул грозно, мол де сдавайтесь, но вы бы не послушались. Тут бы обоих вас и порешил. Да только не, знал я, сколько патронов у меня... Там такая мочиловка была, мама дорогая!

— А патроны все равно считать надо,— заметил Ник.

— Сам знаю. Ну, извини. Понимаешь, я теперь Железяка. Пес цепной. Меня так и называют — Железяка. Вро­де как имя. И это правда. Железяка я, потому что прися­гать можно только один раз. И я уже присягнул. Мент я. 

Железяка затянулся сигаретой и смял окурок в пепель­нице. Потом поднял на Ника тяжелый взгляд:

— Я тебя поймать должен был. И, видишь, поймал. Я тебя поймал, а остальное по боку. И теперь я тебя сдам. Потому что закон! Тебе это все лучше знать сразу, Ник... Как тебя там. Сдам. И эмоции запрем в сундучок.

— Отлично. Ты свою работу сделал,— Ник был в этот момент спокоен.— Только все не таю просто...

И в этот момент в номере зазвонил телефон. Никто не протянул к аппарату руки. Звонок был явно международ­ный: длинные, прерывистые трели оглашали комнату. Оба молчали.