Молот ведьм

В выходные я еще раз съездил к захудалому дому в дачном поселке. Дверь по-прежнему оставалась открытой, в темную комнату холодный ветер намел мелкого снега. Никаких следов. Никаких изменений.

Наступило 25 февраля, и во второй половине дня я начал готовиться нанести визит госпоже Стефании. И вот тут, когда я укладывал все необходимое в ящик с инструментами, ко мне внезапно пришло осознание того, что я собираюсь сделать. Понимаете, до этого все воспринималось как своего рода игра, решение интересной практической задачи: обеспечить средства связи, купить оружие, найти подходящее место, подобрать инструменты, все рассчитать и спланировать. Только теперь мне внезапно стало очевидно: я действительно собираюсь через несколько часов похитить, пытать, и убить человека. Я посмотрел на молоток в своей руке и подумал о том, что буду им делать. Это было совершенно нереально, неправдоподобно. Такое просто не могло происходить со мной. Но сомневался ли я в том, что должен это совершить? Нет, ни единой секунды.

Если сомневаешься — не делай, если делаешь — не сомневайся.

Поэтому вместо долгих раздумий я нашел на антресолях пыльные чертежные трафареты, немного черной краски, постелил на пол газеты с объявлениями и вывел на куске старой фанеры надпись «ВЕДЬМА». Прибил к получившейся табличке короткую деревянную рейку. Газеты скомкал и вынес на помойку. Нашел среди коробок с утиной дробью упаковку патронов с кабаньей картечью. Зарядил ружье, на всякий случай засунул в патронташ на чехле еще четыре картонные гильзы. Подумал, что если меня задержат с таким арсеналом — ружье, нож, шокер — то оправдываться придется долго и просроченный охотничий билет вряд ли явится достаточным объяснением. Потом погрузил все необходимое в багажник, поставил туда же две полные канистры с бензином, надел ладанки с солью, травами и воском, такие же положил в карман пиджака рядом с шокером и мотком скотча. Нож прицепил к поясу. Во внутренний карман засунул конверт с фотографией: я все-таки последовал совету колдуньи и сделал распечатку со страницы в Социальной сети. Это было совершенно лишним, но я не мог удержаться от желания создать некий драматический эффект. Как очень скоро выяснилось, совершенно напрасно.

На этот раз я не стал оставлять машину в переулке, а осторожно проехал на ней до самого последнего двора, развернулся багажником к двери и припарковался как можно ближе. Посидел немного, стараясь освободиться от лишних мыслей и сосредоточиться. Потом вышел и нажал на кнопку звонка.

Я почти не помню, как вошел в прихожую, снял пальто и шляпу, какие первые слова произнес. В памяти остались только шум в голове и нервная дрожь. Еще помню, что нащупал в правом кармане пиджака шокер и подумал о том, что так и не испытал его в действии.

В кабинете ведьмы было все так же темно и душно, только, казалось, еще прибавилось дыма, как будто тут чадила какая-то адская коптильня. Под ногами шмыгнула крыса. Стефания сидела за столом. Она улыбнулась мне, как старому знакомому, и предложила присесть.

— Принесли? — спросила она.

— Да, конечно, — ответил я, почти не слыша собственного голоса, и достал из кармана конверт.

Колдунья положила его перед собой, раскрыла и секунду молчала, уставившись на фотографию. Когда она снова посмотрела на меня, в мгновенно почерневших глазах метнулись злоба и страх.

Я выхватил шокер и сделал резкий выпад, но реакция у старой карги оказалась отменной: она увернулась и вскочила, с грохотом уронив кресло. Я прыгнул вперед, навалившись животом на стол и вытянув руку с шокером, но снова промахнулся: ведьма забилась в угол и истошно заорала. Шокер трещал и искрил голубоватой электрической дугой. Лежа на столе, я потянулся к ведьме своим оружием, но она с хриплым воплем наотмашь ударила меня по голове. Удар был такой силы, что я повалился вперед, как куль, упал со стола и растянулся на полу у ног колдуньи, едва не выпустив шокер из рук. Взметнулась черная юбка, обдав меня застоявшимся запахом старого женского тела, и нога в черном ботинке врезала точно по темени. В голове зазвенело. Ведьма занесла ногу еще раз, но я извернулся и резко приложил шокер к ее обнажившейся белой лодыжке. Раздался электрический треск. Стефания взвизгнула и рухнула на пол рядом со мной. Я увидел, как скрюченные серебристые ногти тянутся к моему лицу и ударил шокером снова, на этот раз точно в шею, с трудом заставив себя отпустить кнопку, когда голова ведьмы задергалась, а глаза закатились.

Стало тихо. Я лежал, наверное, целую минуту, приходя в себя, когда почувствовал резкую боль в правой икре — отвратительная крыса, сверля меня ненавидящим взглядом, вцепилась мне в ногу, разорвав брюки. Я вскрикнул, пинком отшвырнул завизжавшую гнусную тварь и встал.

Неизвестный продавец оружия не обманул. Старая карга валялась бесформенным ворохом тряпок и не пришла в себя, пока я обматывал скотчем ей ноги и руки и заклеивал рот. Наружу я вытаскивал ее с невероятным трудом: тело растеклось по полу как мешок с пищевыми отбросами, и я опрокинул один из кривоногих столиков и стул, пока волоком тащил эту тушу до порога. Вместе с потом по лбу стекала струйка крови из рассеченного темени. С натугой затолкав бесчувственную ведьму в багажник, я выключил свет в ее кабинете, в приемной, прикрыл дверь, а потом долго вытирал с лица кровь, глядя в зеркало заднего вида. К счастью, рана была неглубокой. Я надел шляпу, надеясь, что кровь не хлынет из-под нее в самый неподходящий момент — например, если меня остановят для проверки сотрудники полиции.

Но меня не остановили и не проверили. Как я уже говорил, старая «Волга» — идеальная машина, если хотите остаться незамеченным.

В обезумевшем ночном небе над лесом клубились черные тучи, словно гигантские спруты, пытающиеся достать щупальцами до земли. Ветер выл на басовых нотах в верхушках голых деревьев как болотная нежить. Сосны и ели раскачивались в разные стороны. Ни дождя, ни снега не было, будто пришедшая в ярость природа забыла обрушить небесную влагу, подобно человеку, потерявшему дар речи в припадке неистовой злобы.

Я подогнал машину к двери пустого дома. Вошел внутрь, зажег фонарь, поставил его на стол и вернулся к автомобилю. Когда я открыл багажник, на меня злобно воззрились черные глаза, налитые ненавистью, которая обещала нечто худшее, чем просто смерть. Я принялся вытаскивать старую каргу из машины; она зарычала сквозь клейкую ленту, извернулась и с силой пнула меня обеими ногами в грудь. Я покачнулся и едва не упал. Мне с трудом удалось выволочь шипящую, извивающуюся ведьму из багажника, и в конце концов я уронил ее на мерзлую землю рядом с машиной. До открытой двери было всего метра два или три, но мне они показались бесконечными, когда я волок отчаянно упирающуюся колдунью в полумрак выстуженного дома.

Она продолжала яростно сопротивляться даже со связанными руками и ногами, и каждое действие давалось мне ценой величайшего труда, как маленькая победа в сражении, которому не видно конца. Кое-как я усадил каргу на стул, примотав скотчем руки и ноги, но она тут же опрокинула его, завалившись на бок с утробным отрывистым рыком. Я понял, что она хохочет. Я попытался поднять стул, но колдунья снова рванулась вбок, и я опять уронил его вместе с привязанной каргой, поскользнувшись при этом и растянувшись подле нее. Наверное, мне не передать, что я испытывал во время этой возни на грязном полу убогого дома, среди мелкого снега и пустых бутылок, в полумраке, рассеиваемом только тусклым лучом фонаря, под завывания ветра и приглушенный ведьминский хохот. Я с натугой поднял стул, подтащил его к стене и сдерживая, насколько было возможно, ее бешеные попытки ударить меня головой в лицо или снова опрокинуться, прибил спинку к стене. Только тогда она утихомирилась и замерла, сопя и не сводя с меня ненавидящего взгляда.

Я разложил на столе свои инструменты, натянул балахон, прикрыл дверь, подперев ее еще одним стулом, отрегулировал луч фонаря и сорвал с губ колдуньи клейкую ленту. Ведьма замотала головой, а потом, прищурившись, посмотрела на меня.