Страница 19 из 26
Вблизи тоннеля капитан сбросил скорость, и они въехали в прохладный полумрак. С прищуром глаз капитан всматривался впереди себя, туда, где в полумраке засияло пятнышко очень яркого света. Оно возрастало по мере приближению к нему, и причиной его оказался огромный колодец, освещённый падающими сверху лучами полуденного солнца. Капитан не доехал до сводчатого конца тоннеля, но руль не выпускал. В колодце дорога заканчивалась просторной площадкой. Её ограждали ровно обработанные, уходящие вверх серые стены, и Борису она показалась размерами с футбольное поле, на котором могли разместиться десятка три трейлеров с фургонами. Однако ни одной машины на ней не было, и настороженная тишина вокруг порождала смутную тревогу. Не по себе становилось от разбросанных по периметру глазниц телекамер, от торчащих под ними оружейных стволов. Ни одна душа не заявила о своём присутствии, и движение камер и стволов усиливало гнетущее впечатление. Чудилось, за всеми передвижениями в тоннеле и на площадке внимательно и неотрывно наблюдают, - и наблюдают непонятно на что способные существа.
– Мне довелось просмотреть видеозапись испытаний, – тихо прервал капитан затянувшееся молчание. – Жуткое зрелище.
Решившись, он вынул из нагрудного кармана пропуск Набокова: оранжевый прозрачный жетон, а внутри множество запутанных волосков разных цветов и размеров.
– Как, сойду за вице-президента?
Он выдавил из себя натянутую улыбку и опять завёл двигатель. Плавно подкатил к выступу тоннельной стены, из машины протянул жетон в щель под загоревшимся красным глазком. Глазок стал жёлтым, затем зелёным, из щели выскочил проверенный жетон, а на чёрном экране разом возникло приветствие: «Добрый день, господин вице-президент! Проезжайте!» Капитан вернул жетон в нагрудный карман и пробормотал в нос:
– Ну, с богом!
Он ждал, когда сбоку выступа выкатит приземистый колёсный робот, на спине которого загорелось предложение: «Следуйте за мной!»
Подлаживаясь под движение робота, капитан выехал из тоннеля на площадку, под слепящим и жарким солнечным сиянием последовал к строго определённому месту у левой стены, – там ему отвели стоянку. Со всех сторон за ним и Борисом хищно следили глазницы телекамер, двигались нацеленные в них стволы. У стены робот замер, на спине загорелся приказ: «Стойте!» Как только капитан выполнил то, что от него требовалось, робот оставил их, покатил обратно к тоннелю.
– Неужели пронесло?! – Напряжённые руки капитана расслабились, отпустили руль. Он глянул на своего товарища. – Дальше идти одному. – Снова вынул жетон Набокова. – Иду я.
– Нет, – возразил Борис. – Разыграем.
– Ладно, – слишком охотно согласился капитан, за спиной спрятал жетон в одной руке, затем обе показал Борису. – В какой?
Тот не стал выбирать.
– Вижу, проиграю.
Будто лишь сейчас вспомнил что-то, похлопал по карманам куртки, во внутреннем обнаружил такой же пропуск, и у капитана удивлённо и вопросительно приподнялась правая бровь.
– Вот память?! – дурашливо заметил Борис. – Я ж ночью заблудился… пока искал туалет. Наткнулся на гардероб президента.
– Трепло ты, – капитан вышел из машины, захлопнул дверцу. – С задатками ворюги. Как полицейский предупреждаю… А, чёрт! Молодец.
– Я профессионал! – с внезапной гордостью сказал Борис. – Должен был проникнуть на этот объект. И проникну.
Стараясь не обращать внимания на следящие за каждым шагом камеры и стволы, они приблизились к бронированным плитам. Им не открывали подозрительно долго. Наконец плиты мягко стронулись, с предупредительным жужжанием стали раздвигаться, утопать в скальной породе. Они ступили внутрь бледно освещённого прохода, и плиты с изменённым жужжанием, которое показалось Борису утробным, сошлись, отсекая их от дневного света и воздуха.
Система бронированных створок, раздвигающихся при их приближении и тут же сдвигающихся за ними, пропускала их вглубь горы. После пятых створок они очутились в начале широкого коридора, через десяток шагов от них утопающего в непроглядной темноте. Пятно матового света под потолком заскользило вперёд, и они поневоле пошли за ним, как за проводником. Теперь темнота была и там, куда они шли, и сзади. Шли долго, молча, было время многое продумать и вспомнить, и Борис пожалел, что не оставил Рите записку. Мог бы черкнуть о чувствах, какие к ней испытал, укорял он себя. На случай, если не удастся выбраться из этого объекта «А». Всего-то несколько слов, а ей приятно… В памяти всплыли невыразимо сладостные картины минувшей ночи. От них заволновалась кровь.
«Интересно, что она сейчас делает?» – подумалось ему с искренней нежностью.
– Дрянь! Шлюха!
И президент ударил жену по щеке, сильно и больно.
Рита ладонями укрыла лицо, отступила, упёрлась спиной в стену, – дальше отступать было некуда. Он больше не бил её, но ей было страшно стоять перед ним, бледным, с безумно горящими глазами.
– С каким-то ничтожеством!! Изменять?! Мне?!
Она сделала попытку образумить его.
– Артём! Ты сошёл с ума!
Президент не слушал её, не слышал.
– Смотри!
Больно схватил выше локтя, другой рукой показал на экран в стенном проёме, который от невидимой команды стал прозрачным. Бледный рассеянный свет загорелся непосредственно за экраном и вырвал из темноты плотно заставленные ряды стеллажей и полок, от пола до потолка набитых завёрнутыми в просвечиваемый пластик пачками денег. Пачки лежали ровно, на каждой из множества полок, и создавалось впечатление, у исчезающих в темноте рядов нет ни конца, ни края, а денег на них бессчётно, невероятно много... Президент подтащил Риту вплотную к экрану, срывающимся голосом проговорил:
– Десять процентов моих! А это лишь малая часть!.. Есть ценные бумаги, кредитные карты, золото, драгоценности! – Он упёрся ладонью в экран, коснулся его лбом и издал протяжный стон. – Всего несколько часов. И объявлю человечеству: «Я самый богатый и могущественный на Земле!»
Рите казалось, он забыл про неё. Но она не смела шевельнуться, не смела высвободиться из его руки. Внезапно за их спинами раздалось попискивание. Президент начал приходить в себя, обернулся к единственной двери. Возле двери вспыхнул монитор компьютерного терминала всего объекта, побежали строки знаков, символов, которые заставили его отпустить Риту. Что-то вынуждало его срочно уходить. Он остановился у терминала, позволил просканировать большой палец на доступ пользователя и бегло набрал на клавиатуре команду. Свет в хранилище денег погас, и на прозрачный экран сверху опустился щит под цвет стены. Комната стала напоминать кладовую, но с голыми стенами, с единственным креслом, вделанным в каменный, покрытый пластиком пол. Казалось, единственным её назначением долгое время было – позволять президенту отдохнуть, наслаждаться видом хранилища несметного богатства. Президент помедлил, прежде чем громко стукнул по сверхпрочной двери, как будто никогда никого не оставлял в комнате без своего присутствия и только для жены делал исключение. Дверь открылась, и в комнату вперевалку переступил гариллоподобный охранник с ухмылкой уголовника-садиста.
– Что ты собираешься со мной сделать? – забеспокоилась Рита.
Муж её уже не видел, его мысли были заняты другим, неотложным делом.
– Может, прощу. Может, ему отдам, – отрешённо кивнул он на охранника и быстро покинул комнату.
Свет под потолком выполнил свою задачу, завёл их в непонятное место и погас. Их обступила кромешная тьма, тревожная и опасная. Борис нащупал на поясе тонкий круглый фонарик, но включать не стал, – разумнее было пока беречь батарейки. Оба без слов поняли, за ними следят, возможно, инфракрасными приборами или с помощью подслушивающих устройств. Предчувствие опасности нарастало, и стоять без представления, где они, было невыносимо. Борис нашёл руку товарища, сжал её, потянул в направлении, куда продолжался коридор. Они стали продвигаться на ощупь, вдоль стены. Вскоре стена неожиданно закончилась, а звуки шагов изменились, как если бы они оказались в помещении. Настороженнее прежнего они вошли в это помещение, и сзади гулко опустился щит. Тут же сверху разлился мертвенно-голубоватый свет. Они очутились в ловушке, в большом каменном мешке. Капитан вдруг отпрыгнул к середине мешка.