Страница 32 из 100
Они, как недавно Бондарчук, «хотели такую кошку». Могли бы и не говорить, но кое-кто — признался. Старший испытатель, ни больше ни меньше. Страшноватый на вид майор, весь в шрамах, эдакая военная реинкарнация доктора Шаронова, способная одним небрежным ударом вырубить немецкую овчарку, а двумя — кавказскую.
Катька майором заинтересовалась — еще бы, он за последний год пропах «Клинками» до спинного мозга. Павлов вздохнул и сказал: «Нате, целуйтесь, вам разрешаю». Майор, не заставляя себя ждать, ловким щелчком отстрелил сигарету в урну и полез к трехцветке мурлыкать. Натурально — он ей что-то по-кошачьи пел, а сам так и сиял, восхищенно теребя пышную рыжую гриву. Катька откровенно нежилась. Павлов даже укол ревности ощутил. И зависти — он кошкам только щелкать умел да команды подавать. Ну, еще всякие проявления нежности, без которых доверия не завоюешь. Вроде бы искренние проявления. Вроде бы.
Павлов к кошкам всю жизнь удивительно потребительски относился, даже к тем, что в доме жили, это ему вдруг в мгновенном прозрении стало ясно до боли. У человека положено быть коту — для компании, для удовольствия, для развлечения, от мышей, наконец — ну, и…
Полюбил он впервые по-настоящему только образец ка десять эр десять. Полюбил очень.
Пигмалион хренов.
— Дайте, пожалуйста, сигарету, — попросил завлаб сдавленным голосом. Курить он бросил десять лет назад. Дым обжег горло, вызвал мучительный кашель, но голову немного «повело» и стало полегче.
Издали на столпившихся вокруг Катьки офицеров бросал неприязненные взгляды министр. Он беседовал с «оружейником», неподалеку курсировал, страдая, Бондарчук.
Вслед за майором к Катьке начали тянуть руки и остальные.
— Слушайте, нам пора! — взмолился Павлов. — Выступят полосатые, успеете с ними потом наиграться.
— Полосатики очень хорошие, — сказал майор, с трудом отрываясь от Катьки. — Но эта — особенная. И когда мы будем работать с такими?
— Уже никогда, — отрезал Павлов, глубоко затянулся и кашлянул. Все равно хорошо было покурить. Он бы сейчас еще и выпил.
— А-а… Как же? — майор выглядел неприятно удивленным.
— Эта серия пойдет на мясо, — громко произнес завлаб с вымученной жестокостью в голосе. — Может, уже завтра. Я привел Катерину исключительно для красоты показа. Ну и выпендриться. Чтобы видели, как мы умеем. В обозримом будущем ничего похожего не обещаю.
Майор снова закурил. Лицо его посуровело. Вокруг стало неожиданно тихо — Павлова расслышали все. И Бондарчук обернулся. И зам по вооружению. А министр и так уже в их сторону глядел.
— В армии не принято спрашивать «почему»…
— И я не имею права вам ответить.
— Естественно. В общем… Чтоб вы знали — мы ведь почти не знакомы — до прошлого года я работал по собакам, — сказал майор. — И когда пришли «Клинки», был настроен скептически. Теперь я их горячий поклонник. И ваш. И её. Что же… Очень жаль. Прощай, Катя.
— Прощайте, — за двоих ответил Павлов и, поманив трехцветку за собой, под многоголосое «до свидания» пошел к машине.
Когда «Волга» тронулась, завлаб оглядел ручку двери, отыскал нужную кнопку и опустил штору над перегородкой.
— У вас закурить не будет? — спросил он водителя.
— А как же! Держите.
— Спасибо. Помните, где меня подбирали? Туда и поедем. Кошку я сам отвезу ближе к вечеру. Мне еще… Надо поработать с ней.
Катька, с интересом наблюдавшая, как хозяин закуривает, принюхалась к табачному дыму, чихнула, мотнула головой и обескураженно вытаращилась.
— Ну, заходи, — сказал Павлов. — Я тут живу.
Катька шагнула через порог, на пару секунд задержалась в прихожей и уверенно двинулась на кухню — туда, где пахло едой. Проголодалась киска. Павлов воровато оглянулся и захлопнул дверь.
Он достал пару мисок, налил кошке воды, насыпал корма. Себе плеснул немного виски. Катька сначала отвлекалась — разумеется, все ее интересовало — жуя, ворочала туда-сюда головой, стреляла глазами, но голод взял свое. Павлов уселся и, прихлебывая, смотрел, как она ест.
Насытившись, кошка подошла к завлабу, благодарно потыкалась мордой и приступила к детальному исследованию кухни. Быстро все изучила, встала в дверях, обернулась, испрашивая разрешения продолжать. Ей бы сейчас полагалось вздремнуть, но инстинкты «Клинка» мешали — пусть база кажется безопасной на первый взгляд, а хозяин подчеркнуто спокоен, все равно — прежде, чем устраиваться на отдых, нужно осмотреться. Место незнакомое, мало ли что тут.
Павлов вспомнил, где жена держит сигареты, достал пачку из шкафчика, взял пепельницу, сунул бутылку подмышку и сказал:
— Ты не стесняйся. Гуляй. Свободна. Потом в гостиную приходи. Эх, надо бы, конечно, затопить камин, чтоб все честь по чести, но обойдемся, тепло еще. Потом, у меня нет кресла-качалки и теплого пледа. И я не курю трубок. Черт побери, я вообще не курю…
Большую часть тирады он произнес в одиночестве — кошка исчезла за порогом, едва услышав, что свободна.
Павлов устроился на диване, налил себе еще, закурил и стал ждать. Нормальное животное первым делом пошло бы именно в гостиную, где было особенно много интересных вещей и запахов, но Катька сразу утопала на второй этаж. Оценить, какой обзор местности сверху. Ну, пусть в окна поглядит… Павлов не боялся, что кошка набедокурит — у «Клинка» воспитание. На базе он просто обследует интерьер и ничего не трогает без спроса. Когда приживется, тогда уж начнет пошаливать. Скорее всего. Кот все-таки.
Негромко загудело. Потом взвыло. Бухнуло. Треснуло.
— Эй, ты! — заорал Павлов, вскакивая. — Боевая машина, иметь тебя конём! Что за бардак?!
Ему даже в голову не пришло отщелкать команду. Он уже воспринимал Катьку будто домашнее животное. Излишне расслабился, наверное.
Наверху убивали.
Павлов стремглав взлетел по лестнице и остановился, тяжело дыша. Катька примерилась и коротким четким ударом нейтрализовала врага.
Пылесос вякнул и отдал концы.
— Фу! — запоздало выдохнул Павлов.
Кошка, громко фыркая, обнюхала разломанный вдребезги пластиковый корпус, с победным видом подскочила к хозяину, ткнула его носом в бедро и уселась рядом, готовая защитить от кого ни попадя.
— С новосельем! — процедил завлаб. — Щас как дам по ушам! И по наглой рыжей морде!
Пылесос был полный автомат, для чистки ковровых покрытий, и Катька, видно, знакомясь с ним, ткнула кнопку. Широкую, удобную, легко прожимающуюся. Дабы человек не перетрудился, включая.
— Ты главное, Катерина, не стесняйся! — посоветовал Павлов. — У нас тут до черта техники. Стиралки, посудомойки, телевизоры… Захочешь еще повоевать — только свистни. Зар-раза!
Кошка озадаченно посмотрела на останки пылесоса.
— Пойдем-ка отсюда, красавица, — сказал Павлов, отдуваясь. — Ничего, я не сержусь на тебя. Сам виноват.
Спускаясь по лестнице, завлаб вспоминал, сколько в доме автоматики и не включится ли внезапно еще чего. Он-то привык. А кошка?
В углу гостиной стоял еще один такой же пылесос, Катька его заметила моментально. Выдала напряженную стойку, оглянулась на Павлова и начала опасливо к машине подкрадываться. Не по-боевому, а любопытно.
— Соображай, — поощрил ее Павлов. — На черта тогда у некоторых в башке компьютер? Пусть и с отвалившимися проводами…
Катька пылесос обнюхала, потрогала мягкой лапой тут и там. Естественно, зацепила кнопку и резко отпрянула назад — хорошо, Павлов успел откатить журнальный столик, а то бы кошка его развалила своей монументальной задницей. Пылесос, издавая тихое гудение, поехал вдоль стены. Катька, шипя, кралась следом на полусогнутых.
Павлов допил свою порцию виски и ушел на кухню. Разбавить водой, а то в стакане бац — и пусто, так перебрать недолго, ему же сегодня еще рулить.
За руль не хотелось совершенно. Хотелось остаться дома. Жить. И пусть Катька создает уют. И заполняет пустоту, возникшую после отъезда дочери. Чтобы заткнуть такую дырищу, нужна по-настоящему большая кошка.